Бремя эксперимента: о новой адаптации «Преступления и наказания»
Санкт-Петербург, наши дни. Бедный студент Родион Раскольников (Иван Янковский), недавно отчисленный с юридического факультета СПбГУ, становится свидетелем беседы между двумя молодыми людьми. Один из них высказывает мысль совершить убийство ради благо дела: мол, есть такая микрокредиторша, которая стара и больна, на ладан уже дышит. Деньги можно пустить на благие цели. Осталось решиться на убийство, но кто пойдет на такое? Вдруг появляется черт (или даже Черт — Борис Хвошнянский), указывает на Раскольникова и выносит вердикт: «Он убьет!».
На протяжении десяти серий зрителя ждут убийство старушки-микрокредиторши (Ела Санько), злоключения Сони Мармеладовой (Диана Енакаева, затем — Алена Михайлова), история взаимоотношений Свидригайлова (Владислав Абашин) и Дуни Раскольниковой (Любовь Аксенова). Любителей романа подстерегают сюрпризы — не зря «КиноПоиск» продавал сериал как «новое прочтение классики».
Впрочем, обо всем по порядку. За последние десятилетия вышло немало экранизаций Достоевского: «Идиот» Владимира Бортко, «Бесы» Владимира Хотиненко, «Преступление и наказание» Дмитрия Светозарова. К работе Мирзоева, впрочем, ближе «Даун-Хаус» Романа Качанова — яркая и в то же время скандальная адаптации «Идиота». Сценарий Качанова и Ивана Охлобыстина не без успеха переносил реалии второй половины XIX века в Москву начала нулевых годов. Если же говорить о первом из «великих романов» классика, то ещё в 1983 году финский режиссер Аки Каурисмяки снял версию «Преступления и наказания», где переместил действие в современный ему Хельсинки.
И все же прежде всего в голову приходит экранизация, которую в 1969 году поставил Лев Кулиджанов. Главные роли в ней исполнили Георгий Тараторкин (Раскольников), Иннокентий Смоктуновский (Порфирий Петрович), Татьяна Бедова (Сонечка), Евгений Лебедев (Мармеладов), Владимир Басов (Лужин), Ефим Копелян (Свидригайлов). На протяжении многих лет зритель соотносил героев Достоевского с образами, созданными в этом фильме. Когда говоришь «Раскольников», на уровне рефлекса всплывает образ Георгия Тараторкина, укутавшегося в пальто и заходящего в очередной питерский двор-колодец.
Различия между «старой» и «новой» экранизациями ощущаются сразу же. Принципиальная разница — в мотивации создателей. В случае Кулиджанова речь идёт об экранизации в полном смысле слова — передаче текста средствами большого экрана. Парадоксальным образом самый петербургский роман классической русской литературы экранизировала московская Киностудия детских и юношеских фильмов имени М. Горького. Фильм Кулиджанова снимался в прямом смысле в образовательных целях. Наоборот, экранизация 2024 года — самостоятельное художественное произведение, лишь основанное на тексте Достоевского. Основные её цели — привлечение подписчиков на стриминговый сервис и решение собственных художественных задач режиссёра.
Кулиджанов осознанно ставил «Преступление и наказание» в минималистской манере — почти без музыки, на чёрно-белой пленке, с резкими контрастным изображением. Задействованы все средства, чтобы обнажить и подчеркнуть каждый оттенок мысли Достоевского. Все «лишнее», как завещал Микеланджело, было удалено. Центр тяжести в экранизации 1969 года — место человека в стремительно меняющемся мире. Третья четверть XIX века — время тяжёлых и непоследовательных Великих реформ Александра II, эпоха нарождения капитализма в России (дихотомия «тварь я дрожащая или право имею» — чисто капиталистическая). В страну, избавившуюся от крепостного права, пришли новые порядки, изменились и города. Санкт-Петербург превратился в крупный промышленный центр, его население кратно увеличилось. Чем ярче, богаче и красивее становилось жить в центре столицы, тем безрадостнее — на её окраинах. Каморки, углы, подвалы, дворы-колодцы были местом обитания Раскольникова, на них и заострял внимание режиссёр.
Кулиджанов не отказал себе и в работе с библейскими мотивами. Даже в атеистическом Советском Союзе невозможно было говорить о творчестве Достоевского и совсем не касаться вопросов христианской веры. Раб Божий Родион — зовёт себя убийца Раскольников, оправдываясь тем, что «черт меня потащил тогда». Экзальтация монологов Сонечки Мармеладовой (Татьяна Бедова) напоминает святых на картинах позднего Ренессанса. Раскольников признается самому себе: «Я не старушонку, я себя убил». В исполнении Георгия Тараторкина он напоминает Данте, спускающегося в ад. Всё это соответствует духу и даже букве романа.
Перейдем к версии Владимира Мирзоева. Современный «знаковый» сериал — не только произведение кинематографа, но и сложное мультимедийное представление. Новая адаптация «Преступления и наказания» — лучшая тому иллюстрация. В его вселенную вошли собственно десятисерийный фильм, спецпроект на «КиноПоиске», бекстейджи со съемок, интервью с исполнителями главных ролей, разнообразные рекламные материалы (основным образом навязчивой кампании стал составной портрет Родиона Раскольникова и Черта, отсылающий к истории о докторе Джекиле и мистере Хайде или, для современного зрителя, о Брюсе Бэннере и Халке). Но мало снять кино — важно «продать» его зрителю. Вокруг сериала с самого начала ходили слухи, неоднократный перенос премьеры объясняли необходимостью перемонтировать и удалить ряд эпизодов. Все это подогревало и без того высокий ажиотаж.
Что же получилось? В романе Достоевского Раскольников молод, хорошо образован и вполне здоров (его психика даёт трещину уже после убийства). Наблюдая за реалиями Петербурга, он выводит теорию о праве на преступление во имя высшей цели. По мнению литературоведа Юрия Карякина, Родион Романович действует по схеме «Слово-расчет-дело», где слово — статья Раскольникова с изложением теории, расчет — попытка соотнести вред, приносимый миру процентщицей, с пользой, которой можно загладить деяние, а дело — само убийство. Предельно рациональный ход мыслей.
В сериале образ действий Раскольникова сводится к помешательству, и это напрямую противоречит замыслу Достоевского. По-разному решён и момент убийства. В версии Кулиджанова нет смакования процесса, акцент делается на внутренних переживаниях героя (тараторкинский Раскольников наносит удар тупой стороной топора — и старушка моментально умирает). Поведение Раскольникова в прочтении Ивана Янковского больше похоже на персонажей Квентина Тарантино. Гиперболизируя насилие, режиссер Мирзоев добивается обратных результатов. Современный зритель, досыта «наевшийся» насилия как в жизни, так и на экране, больше не ужасается от вида стены, замызганной кровью. Отличается и поведение жертв: у Кулиджанова нет ни криков, ни воплей, а Лизавета даже благословляет убийцу.
Не меньше досталось остальным персонажам. В романе сестра Раскольникова Дуня, собираясь замуж за Лужина, жертвует собой, чтобы добиться благополучия семьи — и это тоже влияет на преступление Родиона. В сериале героиня Любови Аксеновой пытается защититься браком от притязаний Свидригайлова, а её брат крадёт деньги только для себя. Разумихин (Тихон Жизневский) из крайне положительного персонажа, который, несмотря на вынужденный академический отпуск, не отчаивается и не озлобляется, превращается в посетителя борделя, лишающего невинности Сонечку Мармеладову. Образ холодного дельца Лужина (Никита Тарасов), и без того отталкивающий, дополнен новыми деталями: оказывается, он погряз в разврате, склонен к садомазохизму и даже заглядывает под юбку манекенам в магазине.
Соню Мармеладовой исполняют сразу две актрисы — Дарья Енакаева и Алена Михайлова. Такое художественное решение оправдывается… необходимостью демонстрации эротических сцен (у Достоевского, напомним, их нет, хотя род занятий Сонечки всем известен). Разумеется, совершеннолетняя Михайлова значительно больше подходит для такой «роли», чем ее 17-летняя коллега! Возможно, обилие откровенных эпизодов рассчитано на демонстрацию сериала в зарубежных стриминговых сервисах.
Следователь Порфирий Петрович — сдержанный, собранный, проницательный, чуть холерик — у Достоевского выражает неизбежность воздаяния и Божественное всеведение. Его яркие диалоги с Раскольниковым — украшение и романа, и экранизации 1969 года. В сериале Мирзоева Порфирия Петровича (Владимир Мишуков) преступно мало, а беседы с главным героем утратили блеск и остроту противоречия.
Теперь о методах. Режиссер Мирзоев, имея под рукой первоклассных по нынешним временам актёров, не может удержать внимание их игрой и вынужден прибегать к «фокусам». Язык новейшей экранизации — неудачная смесь текста Достоевского и жаргона XXI века. Речевая мешанина усугубляется мешаниной исторических реалий. Например, попавшего под машину Мармеладова отвозят не в больницу, а домой, оправдывая это тем, что у него нет страховки. Раскольников воочию видит реконструкцию картины Жака Луи Давида «Смерть Марата», а во сне ему является Ленин. Хватает и цитат из Дэвида Линча — любимого режиссёра Владимира Мирзоева. В результате экранизация становится аттракционом «для своих»: следить за нагромождением отсылок сначала надоедает, затем становится утомительно.
Библейских мотивов в новой версии «Преступления и наказания» тоже много — они разбросаны по сериалу словно бисер. В болезненных фантазиях Раскольникова Елизавета Ивановна с младенцем в руках выступает в роли Богородицы, а сам Раскольников — в роли Христа, оживляющего Лазаря (то есть… Алёну Ивановну!). В одной из сцен Свидригайлову говорят: «Я знаю, Вам же нравятся [девушки] похожие на Мадонн!». В последней серии Раскольников встречает белого голубя — символ Святого Духа. Это занятно, но при чём здесь Достоевский?
Фильмы по русской классике всегда привлекают внимание и вызывают споры. Дискуссию породил и сериал Мирзоева: сразу после первых серий на него обрушилась настоящая волна критики. Не пощадили его ни блогер BadComedian (Евгений Баженов), ни зрители. Рейтинг в сервисе «КиноПоиск», на котором вышел сериал, составил лишь 5,6 из 10.
Раскольников шёл на убийство ради эксперимента: можно ли через насилие прийти к счастью человечества? Кажется, Мирзоев снял «Преступление и наказание» тоже ради эксперимента: можно ли выхолостить все смыслы произведения и добиться успеха? Оба эксперимента завершились провалом.
«Россия живёт чувствами» — говорит Черт после самоубийства Свидригайлова. Главное чувство, которое вызывает сериал Владимира Мирзоева, — это досада. Досада на то, что современному российскому кинематографу, видимо, не под силу решение такой задачи, как адекватная экранизация классического текста.