Итоги года: как Россия прожила еще один цифровой перелом
Этот год в российском интернете прошел без громкого «выключили рубильник» – но с постоянным ощущением, что свет в комнате медленно, методично приглушают. Не резко, не сразу, а по частям: здесь замедлили, там ограничили, тут «временно отключили», а в итоге оказалось, что привычный цифровой ландшафт изменился почти до неузнаваемости.
Формально – ничего экстраординарного. Интернет вроде есть. Соцсети частично работают. Какие-то мессенджеры открываются. Но, если оглянуться и сложить все события этого года в одну линию, становится очевидно: мы живем уже в другом цифровом порядке.
От «привычного интернета» – к управляемой среде
За год россияне окончательно привыкли к мысли, что интернет – это больше не нейтральная среда. Он стал территорией регулирования, контроля и ручного управления.
Замедление YouTube, разговоры о «достойных аналогах», сбои в работе Google-сервисов, периодические отключения мобильного интернета в регионах, блокировки платформ – все это перестало быть экстраординарными событиями и превратилось в фон. В норму.
YouTube вроде бы есть, но смотреть его неудобно. Google-почта вроде бы работает, но «на всякий случай» люди заводят запасные адреса. Мобильный интернет вроде бы включен, но никто не удивляется, если он внезапно совсем пропадает – «на несколько часов, из соображений безопасности».
Мы весь год проверяли на прочность простую идею: можно ли жить без привычного интернета? Ответ оказался честным и неприятным – можно, но хуже. Медленнее. Дороже. Нервнее.
Блокировки как метод воспитания привычек
Отдельная глава этого года – мессенджеры. Сначала под нож пошли звонки в Telegram, затем видеозвонки в FaceTime заблокировали, потом WhatsApp* оказался «на паузе». Формулировки знакомые: безопасность, мошенники, террористы, отказ соблюдать законодательство.
Но, если отойти от официальных объяснений и посмотреть на эффект, становится ясно: речь идет не только о борьбе с угрозами. Речь идет о перенаправлении пользователей.
Людей не просто ограничивают – их постепенно подталкивают в «правильные» сервисы. В Max. В «белый список». В экосистему, где все работает «как надо», но по установленным правилам.
Проблема в том, что этот переход – не добровольный и не равный. Родительские чаты уже переехали без альтернатив. Госструктуры – тоже. Малый бизнес вынужден осваивать новые площадки, потому что старые перестают работать стабильно. А пожилые люди просто теряются: видеозвонок внуку вдруг становится сложной задачей с инструкцией на несколько этапов.
Интернет как инфраструктура, а не развлечение
Этот год окончательно показал: интернет – это больше не про мемы и сериалы. Это инфраструктура повседневной жизни. Через него работают самозанятые, записывают клиентов мастера, договариваются о доставке, решают бытовые вопросы, связываются с родственниками в других городах.
Когда что-то «временно не работает», это не абстрактная проблема. Это сорванные записи, потерянные заказы, несостоявшиеся звонки, тревога и чувство беспомощности.
Именно поэтому каждый новый запрет или ограничение воспринимается все болезненнее. Люди устали подстраиваться. Устали учиться «на всякий случай» пользоваться пятью разными приложениями. Устали жить в режиме цифровой неопределенности.
Китай как зеркало, а не экзотика
Разговор об интернете в Китае в этом году тоже оказался не экскурсионным. Он был про нас. Про модель, где интернет – это экосистема, выстроенная сверху. Где государство задает рамки, тон и допустимые маршруты. И где альтернативы существуют ровно до тех пор, пока не мешают общей конструкции.
Оказалось, что не обязательно запрещать все напрямую, достаточно создать условия, при которых «правильные» платформы работают стабильно и удобно, а все остальные – с перебоями, ограничениями и постоянным ощущением временности.
Многие элементы такой модели в России уже не выглядят фантастикой. Белые списки приложений, национальные платформы, постепенная деградация «чужих» сервисов, аргументы про безопасность и суверенитет – все это мы уже видели, просто по отдельности. В этом году эти элементы начали складываться в общую картину.
Вопрос «готовы ли мы к такому интернету» перестал быть абстрактным рассуждением на тему будущего. Он стал практическим и бытовым. Это будет интернет, где привычка важнее выбора, где удобство подменяет свободу, где альтернативы формально есть, но фактически неравны.
Российские пользователи за этот год превратились в уставших, адаптивных и все чаще принимающих новые ограничения не как исключение, а как очередную версию нормы.
Max: мессенджер без выбора
Если этот год чему-то и научил, так это тому, что в цифровом пространстве в России все чаще не «появляется альтернатива», а обозначается направление движения. История с мессенджером Max – как раз из этой серии.
Формально Max – это ответ на запрос времени. Национальный продукт, отечественная платформа, попытка создать собственный центр коммуникаций. Его подают как удобный, современный сервис, который должен заменить сразу все: переписку, звонки, рабочие чаты, взаимодействие с государством. В теории – логично. В стране, где иностранные сервисы регулярно попадают под ограничения, идея «своего» мессенджера выглядит даже прагматично.
Но на практике Max пока выглядит не столько как выбор, сколько как назначение. В него массово переводят россиян. Не потому что он удобнее или функциональнее, а потому что «так теперь надо». Альтернативы вроде бы остаются, но именно Max оказывается во всех белых списках, именно он гарантированно работает при сбоях мобильного интернета, именно туда по умолчанию уходит все официальное общение.
И здесь начинается главный разговор – не про интерфейсы и не про скорость доставки сообщений. Max с самого начала честно заявляет о сборе данных: IP-адреса, список контактов, время активности, техническая информация о пользователе. Это не секрет и не утечка – это прописано в правилах. Эти данные могут передаваться третьим лицам, включая государственные органы. Формально – в рамках закона. Фактически – это принципиально иная модель приватности по сравнению с тем, к чему привыкли пользователи в международных мессенджерах.
Для цифрово подкованных людей это повод для дискуссии. Для миллионов обычных россиян – просто новая реальность, в которую их аккуратно, но настойчиво перемещают. Max в этой конструкции становится не просто приложением. Он становится точкой входа в новый интернет – более управляемый, более предсказуемый для регулятора и гораздо менее гибкий для пользователя.
И, пожалуй, самое показательное в этой истории – отсутствие публичного диалога. Нас не спрашивают, хотим ли мы такого мессенджера. Нам просто показывают, каким он будет, и постепенно убирают альтернативы. Без резких запретов, без громких заявлений. Шаг за шагом.
Это не про то, хороший Max или плохой. Это про то, что в 2025 году в России цифровые сервисы все чаще перестают быть выбором – и все чаще становятся частью обязательной инфраструктуры.
Вместо вывода
Если попытаться сформулировать главный итог года, он будет простым и тревожным: российский интернет перестал быть свободным пространством по умолчанию. Теперь это среда с правилами, условиями и ограничениями, которые могут меняться в любой момент.
Люди к этому приспосабливаются – потому что, когда нет выбора, в конечном итоге все всегда приспосабливаются. Но усталость накапливается. И каждый новый запрет уже не вызывает шока – только тяжелый вздох и вопрос: «А дальше что?»
Этот год не стал финалом. Он стал очередной ступенью. И, похоже, самой опасной в нем была не блокировка очередного сервиса, а то, как быстро мы начали считать это нормой.
Ксения Журавкова
*Принадлежит компании Meta, признанной экстремистской организацией и запрещенной в РФ
Формально – ничего экстраординарного. Интернет вроде есть. Соцсети частично работают. Какие-то мессенджеры открываются. Но, если оглянуться и сложить все события этого года в одну линию, становится очевидно: мы живем уже в другом цифровом порядке.
От «привычного интернета» – к управляемой среде
За год россияне окончательно привыкли к мысли, что интернет – это больше не нейтральная среда. Он стал территорией регулирования, контроля и ручного управления.
Замедление YouTube, разговоры о «достойных аналогах», сбои в работе Google-сервисов, периодические отключения мобильного интернета в регионах, блокировки платформ – все это перестало быть экстраординарными событиями и превратилось в фон. В норму.
YouTube вроде бы есть, но смотреть его неудобно. Google-почта вроде бы работает, но «на всякий случай» люди заводят запасные адреса. Мобильный интернет вроде бы включен, но никто не удивляется, если он внезапно совсем пропадает – «на несколько часов, из соображений безопасности».
Мы весь год проверяли на прочность простую идею: можно ли жить без привычного интернета? Ответ оказался честным и неприятным – можно, но хуже. Медленнее. Дороже. Нервнее.
Блокировки как метод воспитания привычек
Отдельная глава этого года – мессенджеры. Сначала под нож пошли звонки в Telegram, затем видеозвонки в FaceTime заблокировали, потом WhatsApp* оказался «на паузе». Формулировки знакомые: безопасность, мошенники, террористы, отказ соблюдать законодательство.
Но, если отойти от официальных объяснений и посмотреть на эффект, становится ясно: речь идет не только о борьбе с угрозами. Речь идет о перенаправлении пользователей.
Людей не просто ограничивают – их постепенно подталкивают в «правильные» сервисы. В Max. В «белый список». В экосистему, где все работает «как надо», но по установленным правилам.
Проблема в том, что этот переход – не добровольный и не равный. Родительские чаты уже переехали без альтернатив. Госструктуры – тоже. Малый бизнес вынужден осваивать новые площадки, потому что старые перестают работать стабильно. А пожилые люди просто теряются: видеозвонок внуку вдруг становится сложной задачей с инструкцией на несколько этапов.
Интернет как инфраструктура, а не развлечение
Этот год окончательно показал: интернет – это больше не про мемы и сериалы. Это инфраструктура повседневной жизни. Через него работают самозанятые, записывают клиентов мастера, договариваются о доставке, решают бытовые вопросы, связываются с родственниками в других городах.
Когда что-то «временно не работает», это не абстрактная проблема. Это сорванные записи, потерянные заказы, несостоявшиеся звонки, тревога и чувство беспомощности.
Именно поэтому каждый новый запрет или ограничение воспринимается все болезненнее. Люди устали подстраиваться. Устали учиться «на всякий случай» пользоваться пятью разными приложениями. Устали жить в режиме цифровой неопределенности.
Китай как зеркало, а не экзотика
Разговор об интернете в Китае в этом году тоже оказался не экскурсионным. Он был про нас. Про модель, где интернет – это экосистема, выстроенная сверху. Где государство задает рамки, тон и допустимые маршруты. И где альтернативы существуют ровно до тех пор, пока не мешают общей конструкции.
Оказалось, что не обязательно запрещать все напрямую, достаточно создать условия, при которых «правильные» платформы работают стабильно и удобно, а все остальные – с перебоями, ограничениями и постоянным ощущением временности.
Многие элементы такой модели в России уже не выглядят фантастикой. Белые списки приложений, национальные платформы, постепенная деградация «чужих» сервисов, аргументы про безопасность и суверенитет – все это мы уже видели, просто по отдельности. В этом году эти элементы начали складываться в общую картину.
Вопрос «готовы ли мы к такому интернету» перестал быть абстрактным рассуждением на тему будущего. Он стал практическим и бытовым. Это будет интернет, где привычка важнее выбора, где удобство подменяет свободу, где альтернативы формально есть, но фактически неравны.
Российские пользователи за этот год превратились в уставших, адаптивных и все чаще принимающих новые ограничения не как исключение, а как очередную версию нормы.
Max: мессенджер без выбора
Если этот год чему-то и научил, так это тому, что в цифровом пространстве в России все чаще не «появляется альтернатива», а обозначается направление движения. История с мессенджером Max – как раз из этой серии.
Формально Max – это ответ на запрос времени. Национальный продукт, отечественная платформа, попытка создать собственный центр коммуникаций. Его подают как удобный, современный сервис, который должен заменить сразу все: переписку, звонки, рабочие чаты, взаимодействие с государством. В теории – логично. В стране, где иностранные сервисы регулярно попадают под ограничения, идея «своего» мессенджера выглядит даже прагматично.
Но на практике Max пока выглядит не столько как выбор, сколько как назначение. В него массово переводят россиян. Не потому что он удобнее или функциональнее, а потому что «так теперь надо». Альтернативы вроде бы остаются, но именно Max оказывается во всех белых списках, именно он гарантированно работает при сбоях мобильного интернета, именно туда по умолчанию уходит все официальное общение.
И здесь начинается главный разговор – не про интерфейсы и не про скорость доставки сообщений. Max с самого начала честно заявляет о сборе данных: IP-адреса, список контактов, время активности, техническая информация о пользователе. Это не секрет и не утечка – это прописано в правилах. Эти данные могут передаваться третьим лицам, включая государственные органы. Формально – в рамках закона. Фактически – это принципиально иная модель приватности по сравнению с тем, к чему привыкли пользователи в международных мессенджерах.
Для цифрово подкованных людей это повод для дискуссии. Для миллионов обычных россиян – просто новая реальность, в которую их аккуратно, но настойчиво перемещают. Max в этой конструкции становится не просто приложением. Он становится точкой входа в новый интернет – более управляемый, более предсказуемый для регулятора и гораздо менее гибкий для пользователя.
И, пожалуй, самое показательное в этой истории – отсутствие публичного диалога. Нас не спрашивают, хотим ли мы такого мессенджера. Нам просто показывают, каким он будет, и постепенно убирают альтернативы. Без резких запретов, без громких заявлений. Шаг за шагом.
Это не про то, хороший Max или плохой. Это про то, что в 2025 году в России цифровые сервисы все чаще перестают быть выбором – и все чаще становятся частью обязательной инфраструктуры.
Вместо вывода
Если попытаться сформулировать главный итог года, он будет простым и тревожным: российский интернет перестал быть свободным пространством по умолчанию. Теперь это среда с правилами, условиями и ограничениями, которые могут меняться в любой момент.
Люди к этому приспосабливаются – потому что, когда нет выбора, в конечном итоге все всегда приспосабливаются. Но усталость накапливается. И каждый новый запрет уже не вызывает шока – только тяжелый вздох и вопрос: «А дальше что?»
Этот год не стал финалом. Он стал очередной ступенью. И, похоже, самой опасной в нем была не блокировка очередного сервиса, а то, как быстро мы начали считать это нормой.
Ксения Журавкова
*Принадлежит компании Meta, признанной экстремистской организацией и запрещенной в РФ