Писатель Беседин — об изучении творчества Шамана в школах: остановитесь!
Так, дети, врубайте панк погромче, сегодня будем говорить о Шамане! Или не панк? Да, лучше врубайте «Я русский». Кто-то спорил? Что испытываете вы, когда я вновь говорю о Шамане? Если вы не его фанат — ясное дело. Полагаю, вы испытываете чувство оскомины на губах. Будто наелись кислых, забродивших ягод. Или даже так: вы испытываете раздражение. Почему?
Ведь когда-то Шаман, пусть и внешне он косил сначала под Lil Pump’а, а после — под Дэвида Боуи, чем-то даже мог восхищать. На сцене появился — возможно, чуть ли не впервые — парень с отличными вокальными данными, не стесняющийся петь «Встанем» и «Я русский».
Лет пять назад такое и представить себе было трудно. Да, парень этот явно плагиатировал и нещадно копипастил. Музыка его словно была заимствована из далекого прошлого, а ты же не Пол Маккартни, друг…
Однако, в конце концов, никто и не ждал абсолютного шедевра. Его, шедевр в смысле, может быть и не поняли. Важно было проговорить, пропеть крамольные (дичь, но в определенный момент они действительно стали крамолой) вещи.
Я бы даже так сказал: проорать для изнеженной, сытой публики, что «я русский». Мы русские! Чтоб корежило их от этого, как вампиров от чтения церковных текстов. Так что свою задачу Шаман выполнил — и с блеском.
А потом его стало много, избыточно, до отвращения много. Так нельзя. Ни при каких обстоятельствах. Ведь когда-то даже великие The Beatles перестали давать концерты, чтобы сосредоточиться исключительно на работе в студии.
Да, времена нынче не те, тут только о бабле все разговоры, но все же. Вот и случился шамановский сенокос — 16 миллионов на одном празднике, 15 миллионов на другом. Государству Шаман обходится гораздо дороже любых других артистов. Понятно, что людей это раздражает. И неудивительно, что они выражают протест.
Как следствие, выясняется довольно быстро, что никакой Шаман и не народный любимец, а просто очередной артист, прозвучавший в момент, как когда-то прозвучал Евгений Осин или Дима Билан. Хотя, как по мне, пользы от Шамана намного больше, чем от этих двух.
Но, правда, сколько можно, Ярослав? Помните, как говорил Аль Пачино в роли в «Адвокате дьявола»: «Определенно тщеславие — самый любимый их моих грехов». Тут же просто феерия греха.
Понятно, что успех артиста, если ты не Мик Джаггер — история временная. Оттого бабло нужно ковать, пока публика горяча. Но ведь дошло до откровенного маразма. И если вас, Ярослав, взяли в плен, то моргните, пожалуйста.
Ведь стало понятно, что все это госпроект, — и, судя по тому, как корежит народ, что-то пошло не так. Нет задачи, как сказали бы сейчас, хейтить Шамана, но есть задача чуть-чуть поумерить пыл. Ибо чересчур — и хочется крикнуть вслед за Януковичем легендарное: «Астанавитесь!»
Ведь концертами все не ограничивается. Теперь, например, собираются изучать творчество Шамана в школах. Читинские школьники уже поют его песни. Хорошо, пусть так, но есть ли там кто-то еще из современных? Кроме Олега Газманова?
Ведь очевидно, что подобное происходит исключительно по разнарядке, а такой подход не приносит пользы; наоборот — навязываемое вызывает лишь отторжение. И отличные по своему посылу песни «Я русский» или «Встанем» превратятся в пародию, вызовут неприятие. Это уже происходит.
Знаете, есть такая отличная русская поговорка: «Заставь дурака молиться — он себе лоб расшибет». Вот именно это и происходит, а может, и уже произошло с Шаманом. Причем в том не его вина даже, а всех тех, кто, как обезумевший, двигал его, выслуживаясь перед начальством.
И я помню, как один помощник губернатора с таким восторгом и упоением рассказывал, что на памятнике и в школах они собираются начертать строки из песен Шамана. Впереди планеты всей. Говорил он с восторгом: «Мы будем первыми! Создадим тренд!»
А я сидел и думал: что у вас в головах, а? Беда в том, что все превратилось в пародию на самого себя. Не в первый раз, к сожалению.
Давайте, в конце концов, головой думать, а не отчетами. Искать настоящее, создавать настоящее, чтобы и патриотизм был настоящим. Тогда это работает, а иначе — только вредит.