Взаимодействие с международным научным сообществом в современных реалиях

Борис Яковлевич Алексеев, доктор медицинских наук, профессор, заместитель генерального директора ФГБУ «НМИЦ радиологии» Минздрава России, посетил конгресс Американского общества клинической онкологии (ASCO), который прошел с 31 мая по 4 июня 2024 года.

1. Борис Яковлевич, с какими трудностями в современных реалиях столкнулись российские врачи при взаимодействии с международным научным сообществом?

Текущая ситуация, связанная с санкциями, конечно, повлияла на взаимодействие российских ученых с мировым научным сообществом, но не в такой степени, как в других областях международного сотрудничества.

Нельзя сказать, что наше сотрудничество в области медицинской науки значительно ухудшилось. Да, появились некоторые сложности, но я бы не сказал, что научная коллаборация прервалась. Есть некоторые профессиональные ассоциации, которые на сегодняшний день не очень хотят поддерживать отношения с российскими врачами, с российскими учеными, которые раньше были членами этих ассоциаций.

Но если говорить о большинстве онкологических сообществ, например, Европейском Обществе Медицинской Онкологии (ESMO) или Американском Обществе Клинических Онкологов (ASCO), то здесь каких-то ограничений для участия в научных мероприятиях, которые эти ассоциации проводят, мы не видим.

Эти ассоциации открыты для того, чтобы принимать публикации, в том числе в виде тезисов. Также возможно публиковать статьи в международных журналах, если они успешно проходят процесс рецензирования и соответствуют требованиям, установленным редакцией журнала.

В начале введения санкций возникали опасения, что наши публикации могут быть отклонены, и что рейтинговые журналы не будут принимать во внимание наши статьи. Однако оказалось, что это не так — статьи продолжают принимать, их публикуют в различных, в том числе высокорейтинговых изданиях.

2. Как в настоящее время российские врачи поддерживают связь с международным научным сообществом?

Сейчас сложнее вести сотрудничество с западными странами, и это неудивительно. Однако мы успешно расширяем сферу нашего сотрудничества с государствами, входящими в БРИКС — такими как Китай, Индия, Бразилия, а также с Объединенными Арабскими Эмиратами, Турцией и другими странами. Мы активно участвуем в конференциях, проводимых в этих государствах, а также совместно разрабатываем научные проекты. Взаимодействие с ними приносит значительные плоды и способствует развитию нашей научной работы.

Я являюсь координатором секции по фундаментальным исследованиям для медицины Российского научного фонда и должен сказать, что Российский научный фонд активно финансирует научные проекты совместно с такими странами как Китай, Индия, Вьетнам, Монголия. Это гранты, которые выделяются на исследования совместно Российской Федерацией и нашими зарубежными партнерами.

Имеется ввиду, что российские ученые, с одной стороны, и, предположим, из Китая, из Индии, с другой стороны, разрабатывают какой-то научный проект совместно, то есть одни делают одну часть исследования, другие — другую. Такие исследования очень активно идут.

Сотрудничество не ослабло, может, просто оно немного переориентировалось на другие страны. Но научные контакты продолжаются, наши ученые публикуются, участвуют в международных научных конгрессах.

3. Какие конкретные программы или проекты Вы порекомендуете для получения международного опыта российским врачам?

Я бы рекомендовал те гранты, которые поддерживает Российский научный фонд.

Несколько раз в год научный фонд объявляет конкурсы для которых нужно иметь зарубежных коллабораторов — коллег, с которыми можно сотрудничать. Вы пишите с ними заявку на этот грант, на это исследование, и российский научный фонд рассматривает эти проекты.

Это прозрачная трехуровневая экспертиза, тщательная и абсолютно не коррумпированная. Финансирование выделяется как на научные исследования, так и на поездки, стажировки, командировки наших научных сотрудников.

Я думаю, что сегодня это самый наилучший путь научного международного взаимодействия.

4. Как можно сегодня принять участие в международном конгрессе и представить свой доклад?

Один из способов – поддержка со стороны бизнеса, фармацевтических компаний. Сейчас это происходит реже, чем раньше. Это общемировая практика, когда различные компании помогают врачам участвовать в разных конференциях. Раньше это было более развито, сейчас значительно меньше по понятным причинам. Многие компании ушли из России и перестали проводить такую деятельность.

5. Борис Яковлевич, на конгрессе ASCO был опубликован Ваш абстракт «Влияние применения современных противоопухолевых препаратов у взрослых пациентов с местно-распространенной или метастатической уротелиальной карциномой на снижение смертности от злокачественных новообразований в России». Можете ли Вы поделиться основными результатами этого исследования?

В чем суть работы: когда появляется новый вариант лечения, который по эффективности превосходит предшествующие ему стандартные подходы к лечению, всегда возникает вопрос как это достигается, какой ценой? Например, ценой токсичности, значительного увеличения финансирования.

Как правило, новые подходы требуют больше затрат на эти варианты лечения. Мы достигаем лучшие варианты в плане выживаемости и достижения смертности, но увеличиваются затраты.

В исследовании мы поставили цели посмотреть на новый стандарт лечения больных, в первую очередь раком мочевого пузыря, который включает применение химиотерапии на основе препаратов платины и поддерживающей иммунотерапии авелумабом. Насколько он, с одной стороны, позволяет в масштабах страны (не просто на данный момент, а в перспективе, мы взяли горизонт планирования 3 года) снизить смертность и, с другой стороны, насколько он будет приводить к увеличению или снижению затрат на каждую сохранению жизнь.

Разработана модель, которая позволяет рассчитать, сколько мы путем внедрения данного метода сможем сохранить жизней больных раком мочевого пузыря, сколько будет стоить каждая сохраненная жизнь, по сравнению с другими вариантами терапии. И, как вариант сравнения, мы взяли стандартную химиотерапию на основе производных платины. Потому что эти схемы 20 лет, даже больше, используются в клинической практике.

Это был базовый сценарий, с которым сравнивали другие варианты.

Второй вариант лечения, который мы в эту расчетную модель заложили, это использование современных иммуноонкологических препаратов или в первой линии терапии вместо химиотерапии, когда химиотерапия, например, цисплатином невозможна, или во второй линии после проведенной химиотерапии, когда больные заканчивали химиотерапию, их наблюдали и у них развивалось прогрессирование болезни.

И третий сценарий, который на сегодняшний день является наиболее эффективным по данным клинических исследований — химиотерапия и поддерживающая иммунотерапия препаратом авелумаб. Этот вариант лечения подразумевает проведение от 4 до 6 курсов химиотерапии и в отсутствии прогрессирования (то есть у них ответ в виде исчезновения, уменьшения опухолевых очагов или стабилизации) назначение поддерживающей иммунотерапии до прогрессирования.

Оказалось, что этот сценарий при горизонте планирования 3 года позволит, во-первых, уменьшить одногодичную летальность и от уретрального рака мочевого пузыря, и от злокачественных новообразований в целом.

И, во-вторых, затраты на одну сохраненную жизнь оказываются меньше, чем при варианте лечения с применением иммуноонкологических препаратов первой и второй линии, на полмиллиона рублей. То есть сначала, с одной стороны, больше затрачиванием на финансирование этого метода лечения, но в конечном итоге мы получаем экономическую выгоду в виде уменьшения затрат на каждую сохраненную жизнь.

6. Как полученные результаты могут повлиять на будущее онкологической практики?

Данные результаты касаются пациентов с уротелиальным раком, но, действительно, такие расчеты, такие модели, широко внедряются и используются для планирования эффективности и затратности лечения различных злокачественных новообразований.

Экономика ни одной страны не сможет обеспечить полное финансирование всех вариантов лечения, и мы должны стремиться к использованию наиболее эффективных подходов к терапии, но в то же время тех методов, которые позволят нам снизить нагрузки на систему здравоохранения.

Есть опухоли, где вариантов лечения в десятки раз больше. Я знаю, что по этому пути идем не только мы, по этому пути идет весь мир.

7. Какие вызовы представляет рак мочевого пузыря в плане диагностики и лечения по сравнению с другими типами онкологических заболеваний?

Рак мочевого пузыря — это не самая распространенная опухоль, она не такая часто встречающаяся как, например, рак легкого. Основная проблема состоит в том, что для выявления рака мочевого пузыря нет программ скрининга и ранней диагностики.

Но, с другой стороны, рак мочевого пузыря можно диагностировать на очень ранней стадии: опухоль, даже маленькая, начинает себя выдавать таким симптомом, как появление крови в моче. Это помогает диагностировать ее вовремя.

Большая часть выявленных опухолей мочевого пузыря не прорастает в мышечный слой стенки. Эти опухоли можно эффективно лечить с помощью эндоскопических методов. Опухоли удаляются через мочеиспускательный канал, потом проводится внутрипузырная химиотерапия, иммунотерапия.

К сожалению, наши пациенты (мужчины чаще), когда видят кровь в моче, пугаются, не идут к врачам. Часто бывает так, что они сами ее «выращивают», и когда обращаются к врачу, диагноз является далеко зашедшим.

Это проблемы диагностического порядка, а что касается лечения, здесь основной вызов касается пациентов с опухолями, которые проросли в толщу стенки мочевого пузыря. В такой ситуации основным вариантом лечения является удаление всего мочевого пузыря.

Крайне важно правильное и своевременное назначение лекарственной терапии, которая безусловно шагнула вперед. Помимо химиотерапии, которую мы применяем много лет, появляются препараты нового класса – это ингибиторы контрольных точек иммунитета (иммунотерапия), таргетные препараты, конъюгаты моноклональных антител и цитостатиков.