Свет далеких кассет: фильмы-переживания, вдохновленные VHS-эпохой
В международный цифровой прокат вышел фильм «Я видел свет телевизора» — новая работа яркой постановщицы Джейн Шёнбрун, где подростковый сериал из 90-х резко меняет жизнь главных героев. Времена видеокассет и неуловимого телевизионного вещания всё чаще служат не только поводом для ностальгии, но и для разговоров о поисках себя, глубинных страхах или устройстве общества. Мы выбрали пять примеров, где эстетика VHS и образы из снов позволяют пережить максимально интимный жизненный опыт.
В провинциальном городке Биг Ривер после неудачного свидания со «школьным принцем» Энди (Тай Олвин) пропадает старшеклассница Кэролин (Рэйвен Уайтли). Пока труп девушки ползет то ли в сторону дома, то ли, напротив подальше, в чащу, местные жители переосмысляют жизнь. Стойкая Джоанна (Грэйс Смит), носящая футболки, где блестками вышито «Анжела Дэвис» или «Жанна д’Арк», продает взрослым извращенцам пользованное белье депрессивной матери, якобы беременная Рене (Кейт Аррингтон) изменяет супругу-полицейскому с мимом, а её дочь-чирлидерша Лорел (Кайла Картер) встречается с Энди, но обменивается с симпатичной сверстницей записками и сувенирами, которые они прячут в вагинах.
Постановщица Дженнифер Ридер насыщает пестро-сновидческое пространство подростковой мистики, знакомое, например, по «Донни Дарко», квирной энергетикой, а вопрос в духе «Твин Пикса» — «Кто убил Кэролин Харпер?» — в этой феминистски артикулированной версии шоу Дэвида Линча как будто и не стоит. Школьный хор разучивает каверы на хиты 80-х (Girls just wanna have fun, Blue monday, I melt with you), которые не особо коррелируют с действительностью, но сокровенны — крохотные вещицы, скрытые от посторонних глаз, а смутные перспективы подростки видят лишь с крыши учебного заведения. Сама среднеамериканская норма, забетонированная фильмами и сериалами, противится вечному повторению из поколения в поколение — и Ридер фиксирует это сюрреальное блуждание духа, напитанного (под)сознательными поп-культурными образами.
1995 год, четырехлетний Кевин и шестилетняя Кайли просыпаются среди ночи в опустевшем доме и решают дожидаться отца на первом этаже — в компании мультиков по телевизору. Время идет, папа не возвращается, а предметы в жилище начинают двигаться или даже пропадать. В какой-то момент к числу паранормальных событий добавляется вкрадчивый голос из тьмы.
Экспериментальный хоррор Кайла Эдварда Болла, составленный из ночных кошмаров режиссера и пользователей его YouTube-канала. Плавно сменяющиеся кадры «Скинамаринка», преимущественно статичные, сняты так, будто у детей есть неповоротливый видеорегистратор, чей объектив вечно направлен в пол, угол, дверной косяк или зияющий коридор. Череду сплошных артефактов любительской съемки («Уже снимает?») сопровождают детские разговоры и вводящий в транс шум ТВ (почему-то с искажением голоса а-ля 1960-е). В каком-то смысле — «Кошмары» наоборот: не про центральный страх человечества, но размытое множество коллективных (и подсознательных) переживаний, зафиксированное в аудио и номинально проиллюстрированное видеорядом, снятым при освещении телевизора.
1996 год, одинокий семиклассник Оуэн (Иэн Форман) во время выборов президента приходит с мамой на избирательный участок в школе и знакомится в школе с Мэдди (Бриджетт Ланди-Пейн). Она старше на два года, сторонится родителей и большинство сверстников, а еще обожает подростковый сериал The Pink Opaque. Иллюстрированный гид по шоу и привлекает внимание юноши, которому не разрешают смотреть ТВ после девяти, а историю о девочках-телепатках Изабель (Хелена Ховард из «Мадлен Мадлен») и Таре (Линдси Джордан), которые борются с потусторонними силами Мистера Меланхолии, живя в разных уголках страны, показывают по Adult Swim в 22-30. Стоит Оуэну увидеть один эпизод, и в нем поселится ощущение, что он (через два года уже Джастис Смит) живет не свою жизнь.
Сновидческий фильм транспостановщицы Джейн Шёнбрун — восходящей звезды инди-кино, чей дебют «Мы все идем на всемирную выставку» заворожил Эмму Стоун (она спродюсировала «Я видел…»). Образ любимого шоу детства — похожего на «Баффи» или городское фэнтези попроще — нужен не ради заигрывания с поп-культурными кодами вновь модных 90-х, но в качестве триггера. Подростки, которым некомфортно в пубертатной неопределенности, ментальном состоянии, социальных телах или ролях, откликаются как на типажи героинь, так и на ощущение, что они наблюдают (свою) жизнь со стороны. Так (не)реальность происходящего окрашивается еще и в сине-розово-голубые цвета (гендерной) дисфории.
Ножи и кожа (2019)
В провинциальном городке Биг Ривер после неудачного свидания со «школьным принцем» Энди (Тай Олвин) пропадает старшеклассница Кэролин (Рэйвен Уайтли). Пока труп девушки ползет то ли в сторону дома, то ли, напротив подальше, в чащу, местные жители переосмысляют жизнь. Стойкая Джоанна (Грэйс Смит), носящая футболки, где блестками вышито «Анжела Дэвис» или «Жанна д’Арк», продает взрослым извращенцам пользованное белье депрессивной матери, якобы беременная Рене (Кейт Аррингтон) изменяет супругу-полицейскому с мимом, а её дочь-чирлидерша Лорел (Кайла Картер) встречается с Энди, но обменивается с симпатичной сверстницей записками и сувенирами, которые они прячут в вагинах.
Постановщица Дженнифер Ридер насыщает пестро-сновидческое пространство подростковой мистики, знакомое, например, по «Донни Дарко», квирной энергетикой, а вопрос в духе «Твин Пикса» — «Кто убил Кэролин Харпер?» — в этой феминистски артикулированной версии шоу Дэвида Линча как будто и не стоит. Школьный хор разучивает каверы на хиты 80-х (Girls just wanna have fun, Blue monday, I melt with you), которые не особо коррелируют с действительностью, но сокровенны — крохотные вещицы, скрытые от посторонних глаз, а смутные перспективы подростки видят лишь с крыши учебного заведения. Сама среднеамериканская норма, забетонированная фильмами и сериалами, противится вечному повторению из поколения в поколение — и Ридер фиксирует это сюрреальное блуждание духа, напитанного (под)сознательными поп-культурными образами.
Паранормальные явления. Скинамаринк (2022)
▶ Смотреть онлайн1995 год, четырехлетний Кевин и шестилетняя Кайли просыпаются среди ночи в опустевшем доме и решают дожидаться отца на первом этаже — в компании мультиков по телевизору. Время идет, папа не возвращается, а предметы в жилище начинают двигаться или даже пропадать. В какой-то момент к числу паранормальных событий добавляется вкрадчивый голос из тьмы.
Экспериментальный хоррор Кайла Эдварда Болла, составленный из ночных кошмаров режиссера и пользователей его YouTube-канала. Плавно сменяющиеся кадры «Скинамаринка», преимущественно статичные, сняты так, будто у детей есть неповоротливый видеорегистратор, чей объектив вечно направлен в пол, угол, дверной косяк или зияющий коридор. Череду сплошных артефактов любительской съемки («Уже снимает?») сопровождают детские разговоры и вводящий в транс шум ТВ (почему-то с искажением голоса а-ля 1960-е). В каком-то смысле — «Кошмары» наоборот: не про центральный страх человечества, но размытое множество коллективных (и подсознательных) переживаний, зафиксированное в аудио и номинально проиллюстрированное видеорядом, снятым при освещении телевизора.
Я видел свет телевизора (2024)
1996 год, одинокий семиклассник Оуэн (Иэн Форман) во время выборов президента приходит с мамой на избирательный участок в школе и знакомится в школе с Мэдди (Бриджетт Ланди-Пейн). Она старше на два года, сторонится родителей и большинство сверстников, а еще обожает подростковый сериал The Pink Opaque. Иллюстрированный гид по шоу и привлекает внимание юноши, которому не разрешают смотреть ТВ после девяти, а историю о девочках-телепатках Изабель (Хелена Ховард из «Мадлен Мадлен») и Таре (Линдси Джордан), которые борются с потусторонними силами Мистера Меланхолии, живя в разных уголках страны, показывают по Adult Swim в 22-30. Стоит Оуэну увидеть один эпизод, и в нем поселится ощущение, что он (через два года уже Джастис Смит) живет не свою жизнь.
Сновидческий фильм транспостановщицы Джейн Шёнбрун — восходящей звезды инди-кино, чей дебют «Мы все идем на всемирную выставку» заворожил Эмму Стоун (она спродюсировала «Я видел…»). Образ любимого шоу детства — похожего на «Баффи» или городское фэнтези попроще — нужен не ради заигрывания с поп-культурными кодами вновь модных 90-х, но в качестве триггера. Подростки, которым некомфортно в пубертатной неопределенности, ментальном состоянии, социальных телах или ролях, откликаются как на типажи героинь, так и на ощущение, что они наблюдают (свою) жизнь со стороны. Так (не)реальность происходящего окрашивается еще и в сине-розово-голубые цвета (гендерной) дисфории.