Как польский еврей научил СССР правильно говорить по–русски

В России будущий «главный грамотей» впервые оказался в возрасте шестнадцати лет. Из польского города Лодзь (в то время часть Российской империи) Дитмар Розенталь с родителями перебрался после того, как его родные края попали в эпицентр Первой мировой. Или, как говорил сам Розенталь, «мой родной город превратился в театр военных действий».

Россия его приняла и стала его судьбой, за что он по гроб жизни чувствовал себя обязанным. Как впоследствии он выразился, «лучшая благодарность — просвещение».

Он отлично владел польским, идишем, немецким, итальянским, потом другие языки в обиход вошли, но в плане русского — ни в зуб ногой. Дома звучала немецкая речь — с подачи отца, германофила, и польская — с подачи матери. Плюс идиш. А душа тянулась к языку оперы — итальянскому. Также был интерес к латыни, греческому, английскому, французскому, шведскому.

Авторитетом для Дитмара, помимо отца, был старший брат Оскар, который по стопам отца выбрал экономическую стезю.

В 1918–м Дитмар закончил 15–ю московскую (варшавскую) гимназию. Впоследствии у него спрашивали, были ли у него трудности с адаптацией к чужой языковой среде. Неизменно отвечал Дитмар Эльяшевич: "Я всегда был патологически грамотным"

Впрочем, не стоит прибедняться: мать Ида Осиповна отлично владела русским, и в школах, где учился Розенталь, русский язык был включен в обязательную программу.

Затем он поступил на историко–филологический факультет Московского университета (МГУ), который окончил в 1924 году по специальности «итальянский язык». Русский язык оставался для него сугубо утилитарным. На нем удобно было говорить с коллегами и друзьями, он позволял покупать еду в магазине и облегчал жизнь. Но любовь и интерес к «великому и могучему» проявятся у Дитмара позже.

В том же году, когда Дитмар готовил дипломную работу, в Москве учредили Высшую пограничную школу ОГПУ. Позднее она переедет в подмосковное Болшево, а с июля 1934 года будет называться Высшей пограничной школой НКВД. А в 1924 году вчерашний выпускник Розенталь не мог устроиться на работу по специальности — у филологов с этим всегда были проблемы. И Дитмар, следуя советам брата Оскара, пошел получать более востребованное образование.

«Тебе необходимо получить другую специальность. Такую, которая пользуется спросом в обществе. Почему бы тебе не окончить экономический?» — наставлял Дитмара Оскар.

Сказано — сделано. Дитмар выбрал Институт народного хозяйства имени Маркса, сегодня это Российский экономический университет имени Плеханова. Успешно завершил учебу, но по второй специальности не работал ни дня — благо вскоре нашлась работа по любимому профилю.

Затем, пользуясь служебными возможностями, отправился на стажировку в Италию в качестве «экономиста–организатора». А по факту — погрузился в жизнь колыбели европейской цивилизации, родины Данте, Петрарки и Боккаччо.

С 1922 года на Аппенинском полуострове правил вчерашний марксист и верный ленинец Муссолини. На тот момент у СССР не было разногласий с Итальянской республикой, более того — 8 февраля 1924 года фашистское правительство Муссолини признало СССР. Наметилось экономическое сотрудничество. Тем не менее чекисты, начиная с первого визита Розенталя в Италию, собирали на него досье, и к 1930–м годам прилично накопали. Это могло в определенной перспективе стать проблемой.

Еще одно параллельное косвенное пересечение с органами — через Андрея Вышинского. Будучи студентом Московского университета, Дитмар Розенталь работал секретарем ректора, пост которого тогда занимал профессор права, доктор юридических наук Вышинский, более известный как государственный обвинитель на сталинских процессах. Человек, теоретически обосновавший «важность и нужность террора». Коллеги прозвали Андрея Януарьевича Ягуарьевичем — за его крутой нрав и кровожадность.

С 1927 по 1932 год Дитмар Розенталь занимался польским языком, работал ассистентом кафедры славянских языков филологического факультета Московского государственного университета.

Русский язык стал его специальностью ровно тогда, когда НКВД сделало ему предложение, от которого нельзя отказаться.

«Ему позвонили домой и довольно категорично предложили приехать. Знаете, когда в то время звонили из НКВД, людей это мало радовало. Мама побледнела, папа спал с лица… Но делать нечего — пришлось ехать. К вечеру он вернулся и рассказал, что ему было предложено перейти в штат Высшей школы НКВД или поработать по совместительству, преподавать итальянский язык. Папа не был военным — он дал согласие работать на полставки», — вспоминал в 2000 году сын Розенталя Юлий.

Слушателей школы, которых обучал Розенталь, готовили для работы за рубежом. Каждый из них словно рождался заново: получал другое имя, новую биографию. Согласно этой «легенде» студенты и жили: называли друг друга по имени, которое получили в школе, вели себя соответственно анкете, разработанной для них. Была, к примеру, в группе Франческа — по виду итальянка, кареглазая, с темными волосами. На самом деле ее звали Маша Соколова, она была уроженкой Киева.

Это начало 1930–х. Обучая чекистов итальянскому, Розенталь решил плотнее заняться русским языком. Известно, что лучше всего урок усваивается тогда, когда пытаешься его объяснить кому–то другому. Так вспыхнула его любовь к русскому языку, которой хватит на всю оставшуюся жизнь. Как результат работы вскоре вышел учебник «Итальянский язык. Элементарный курс» под редакцией Розенталя и словари — русско–итальянский и итало–русский.

В 1930–1940–е годы Высшую пограничную школу НКВД окончили тысячи командиров погранвойск. Среди них были практически все представители командного состава, многие крупные руководители госбезопасности 1940–1950–х. Те, кто доживут, войдут в состав похоронной свиты Розенталя в 1994 году.

В 1949–1953 годах, после возвращения погранвойск в систему госбезопасности, институт НКВД переименовали в Военный институт МГБ СССР.

1 октября 1960 года институт попал под сокращение. В 1962 году состоялся последний выпуск, институт закрыли. За годы работы в институте НКВД–МГБ Розенталя наградили медалью «За отличную работу для НКВД» и подарили именные часы. Это все создаст почву для кривотолков в стенах институтов, где преподавал Розенталь.

«За отличную работу для НКВД? Дитмар, ты когда–нибудь выполнял задания НКВД?!» — однажды недоуменно спросил Розенталя его друг, литературовед, с которым они вместе читали лекции на Высших литературных курсах. "Ты сейчас в Москве. Не на Колыме. Надо ли мне еще что–нибудь объяснять?"

Реплика ироничного Розенталя сняла все последующие вопросы, заставив любопытствующих умолкнуть. К слухам за спиной Дитмар Розенталь относился спокойно. Да и его авторитет в научной, преподавательской и студенческой среде создавал ему прочную защиту от злых языков.

Но не НКВД единым. Был у Розенталя повод для гордости, которым он, впрочем, не козырял. Летом 1941 года Розенталя отправили в ополчение.

«Сначала их три дня учили, как держать в руках винтовку, это было на Воробьевых горах. Потом переправили в Вятку. В 1945–м Розенталь получил медаль за участие в Великой Отечественной войне», — писал «Московский комсомолец» в 1994 году.

В 1949 году уволился из школы НКВД и с военной службой «завязал».

В начале 50–х на базе МГУ возник факультет журналистики. Кузница кадров для центральных и региональных СМИ. С 1953 года факультет возглавлял легендарный Ясен Засурский.

В 1962 году к коллективу присоединился Дитмар Эльяшевич Розенталь, возглавив кафедру стилистики. И можно с уверенностью сказать, что он если и не устроил тотальный ликбез среди советских и российских журналистов, то сильно повлиял на общий уровень грамотности, а главное — многим привил любовь к русскому языку. Проработал он на кафедре стилистики до 1985 года и так прижился, что Ясен Засурский не хотел его увольнять даже после смерти. Больше десяти лет прошло после ухода человека на пенсию, а декану все еще казалось, что за стилистику отвечает «вечный Розенталь».

В конце 1990–х, в День открытых дверей, Ясен Засурский представлял заведующих кафедрами и среди прочего сказал: "А кафедру стилистики возглавляет Дитмар Эльяшевич Розенталь". Когда коллеги намекнули, что Розенталь вроде бы умер, Засурский попробовал выйти из положения.

«Дитмар Эльяшевич Розенталь возглавлял кафедру стилистики русского языка, но его сейчас уже нет с нами... Сейчас кафедру возглавляет Григорий Яковлевич Солганик».

Увидев, что Солганика нет на месте, Ясен Засурский продолжил: «Солганика сейчас тоже нет... Но по другой причине».

Это прозвучит громко, но фактически Дитмар Розенталь научил всю страну говорить и писать по–русски. Достаточно взглянуть на названия главных его трудов, чтобы убедиться, что он писал не какие–то оторванные от жизни инструкции по русскому языку: «Трудные случаи пунктуации», «Согласование по смыслу сказуемого с подлежащим», «Справочник по правописанию и литературной правке. Для работников печати», «А как лучше сказать?», «Прописная или строчная?», «Занимательная стилистика», «Пунктуация и управление в русском языке», «Справочник по правописанию, произношению, литературному редактированию».

Более 400 трудов. По остроумному замечанию одного из журналистов, если построить пирамиду из всех книг Розенталя, за ней не будет виден сам автор. Комплекции он был скромной, да и не любил лезть на первый план, если дело не касалось принципиальных вопросов, а они все были связаны с лингвистикой. Книги книгами, но еще и колоссальная общественная нагрузка.

«Он был членом научно–технического совета Министерства высшего и среднего специального образования СССР, предметной комиссии Министерства просвещения РСФСР по русскому языку, орфографической комиссии Института русского языка АН СССР по усовершенствованию русской орфографии», — вспоминала Татьяна Мачинская на встрече за круглым столом, посвященной 100–летию Розенталя.

"Для него работа была делом жизни. Вспоминаю отдельные эпизоды далекого детства: письменный стол, горы книг, и где–то маленькое свободное пространство, папа сидит боком и что–то пишет. Я скоро понял, что звать папу на футбол — бесполезно, все равно он со мной не пойдет, " — Юлий Розенталь, сын Дитмара Эльяшевича Розенталя.

Для учителей русского языка фамилия Розенталь была волшебной палочкой. Если какой–то особенно дотошный ученик спрашивал, почему следует писать именно так, а не иначе, ему отвечали: «По правилу Розенталя».

В последнем интервью Розенталя спросили: «Неужели до вас писали, как Бог на душу положит, без всяких правил?» Он ответил так: "Правила существовали всегда, еще со времен Ломоносова. Мне же досталась самая черновая работа: отыскать источники, выбрать, добавить, систематизировать, подобрать примеры".

Написал experov на experov.d3.ru / комментировать