Самоцветы для Парижа. 38
(Продолжение)
(2) Макарово озеро. Август 1988 года
Они стянули ему руки его же ремнем и бросили у костра. Сели рядышком, дыша, как загнанные лошади. Бесцеремонный Хорек ловко вывернул Санины карманы и расстроился, ничего не обнаружив.
— Хоть бы чирик заныкал!
— В рубашке посмотри, — прохрипел Лысый, прикладывая мокрый платок к фингалу под глазом, — успел-таки лягнуть Саня предводителя, когда они всем скопом навалились на него.
Хорек запустил руку в нагрудный карман, и личико его расплылось в ухмылке: записка ротмистра оказалась у него. Он шевелил губами, пытаясь проникнуть в загадочный текст...
— Отдай, гад!
— Сичас, — издевательски протянул в ответ Хорек и передал записку Лысому. Тот пробежал ее глазами и сказал:
— Ничего, шеф разберется, он у нас полиглот, он эту ахинею на чирики переведет.
Они дружно загоготали.
— Ну и сволочь ты! — Саня не узнал свой голос.
— Это я-то? — обиделся Лысый. — Нет, дружок, это ты сволочь. Ты же чуть троих человек не убил. Страшно сказать, завтрашних строителей коммунизма...
Из сторожки по-прежнему доносились голоса и шум. Это узники рвались на волю.
Лысый входил в раж:
— А сейчас водные процедуры, чтобы на людей не кидался. Заодно и остынешь.
Они совали Саню головой в воду и держали там, навалившись двумя тушами и одним хлипким тельцем. Вытаскивали и, только набирал воздуха в легкие, снова топили.
Уже теряя сознание, он ощутил, что на него никто не давит. Выполз на берег, и только тогда до него дошел ослабевшим эхом звук выстрела.
Дед Макар высовывался из пролома в тесовой крыше с двустволкой в руках.
— Записку! — потребовал старик.
Лысый лихорадочно извлек из куртки записку и положил на траву.
— А теперь бегом арш!
Дылда и Лысый мигом оседлали «Явы», а у Хорька не ладилось с мотором. Он повизгивал от страха и не мог отвести глаз от ружья, нацелившегося в него двумя темными, бездонными зрачками.
Но вот мотор фыркнул, и Хорек резво покатил мотоцикл, забыв, что надо прыгать в седло и жать на газ.
Всю немалую браконьерскую добычу Макар Андреевич выпустил в озеро, поминая недобрым словом заезжих варваров.
Саня зализывал раны. Митрий старался не глядеть на него, но отвечать пришлось. Макар Андреевич сочувственно покашливал, слушая, как оправдывается мальчишка.
— Послал ты меня на озеро... А тут они, значит. Думаю, может, подвезут, ну и напросился...
Узнав, что Митрий спешит к деду Макару, мотобанда принялась насмехаться над стариком. Особенно старался Хорек, он и назвал Макара Андреевича придурочным Робинзоном. Тогда, чтобы поднять авторитет деда, Митрий обмолвился о записке с координатами тайника. Мотоциклисты переглянулись и, прихватив пассажира, двинулись на стоянку Макара Андреевича.
— Да полно, Александр! — не выдержал Макар Андреевич. — Кто об этом кладе не знает. Все одно записка-то у нас, просчитались молодчики. — И, помолчав, сказал дрогнувшим голосом: — Даже и не верится, что в руках ее держу. Сколько годов-то прошло...
( Продолжение следует)
А.Чечулин . Самоцветы для Парижа. 1989г.