«Четвертое правило — не бросаться тортами в лицо». Пространство «мы тут» в Екатеринбурге, которое зарабатывает на донатах и уличной музыке

Дом-невидимка 

Мария Кутнякова перебралась из культурной столицы Санкт-Петербурга в столицу андеграунда Екатеринбург. В 2010 году она приехала на концерт и влюбилась в город. 

Ее лучшая подруга мечтала стать стюардессой, и Мария решила попробовать тоже. Прошла собеседование, курсы, бросила учебу на экономиста в петербургском университете и вышла на работу. За два с половиной года облетела весь Дальний Восток, летала в Токио, Бангкок, Доминикану. Работа была хорошей, но непредсказуемой: иногда сразу после одного рейса нужно было улетать и работать на другом, иногда требовалось задержаться в городе на неделю. Спланировать свое время вне работы было нереально – Мария никогда не знала, где будет послезавтра. Когда в очередной раз сорвались выходные — и намеченный полет в Екатеринбург к своему парню — она попросту снялась с рейса. Уволилась одним днем и снова оказалась в свободном полете.

Мария окончательно переехала в Екатеринбург и быстро нашла новую работу — в крупной IT-корпорации. Семь лет она занималась дизайном для офиса, внутренних проектов и прессы, но снова почувствовала, что работа съедает все ее время и не дает заниматься собственными проектами.

Уйдя с работы, в течение пяти лет она праздновала увольнение и благодарила себя за выбор, который сделала. Она занялась тем, что ей нравится: работала садовницей, шила сумки с цианотипией (это создание фотографических отпечатков старинным методом при помощи хлорида железа), завела паблик с фотографиями, писала музыку и пела на улицах. Но больше всего ей хотелось собрать вокруг себя творческих людей Екатеринбурга и дать им импульс создавать что-то вместе.

Свою маленькую мастерскую с сумками она вместе с двумя другими мастерицами открыла в городском арт-пространстве "Двор культуры и труда". С 1740 года здесь находилась золотопромышленная лаборатория. Это было второе построенное в городе кирпичное здание, и потому оно стало объектом культурного наследия с соответствующими ограничениями. Здесь нельзя было делать ремонт, не согласовав его с органами охраны культурного наследия. При этом самому зданию требовалась дорогостоящая реконструкция, и оно постоянно стояло в строительных лесах. Художники, открывавшие там свои мастерские, называли его “дом-невидимка” – проходя по улице, трудно было представить, что дом обитаем и в нем происходит что-то интересное. Зато аренда была недорогой — Мария платила 16 тыс. руб. за две комнаты, откуда мог бы открываться прекрасный вид на реку. Если бы не леса, загораживающие окна.

В 2020 году здание выкупила крупная строительная компания “Брусника”, чтобы сделать реконструкцию. Год спустя новый владелец велел всем художникам выселиться, чтобы он смог провести исследовательские работы. Тогда Мария отправилась в дирекцию компании и попросила об отсрочке, ведь исследование можно было проводить и без выселения арендаторов. Компания согласилась на это, но с условием: договоры аренды будут заключаться каждый месяц, и компания в любой момент может принять решение больше не продлевать их. Большинство мастеров не устроила эта неопределенность, и они нашли себе другие помещения. В честь выселения они устроили прощальную вечеринку. Там Мария познакомилась с Елизаветой, которая хотела делать киноклуб и искала помещение для показов, и Екатериной, которая хотела вести занятия по танцам.

Деньги на аренду находились нелегко. Мария, чтобы поддержать себя, рисовала картинки с надписью “я тут”. За день до оплаты очередного месяца две ее соседки решили съехать и оставили ее одну разбираться с арендной платой. Мария была в отчаянии. Елизавета предложила поделить аренду с ней и Екатериной. С трудом, но девушки нашли деньги на аренду. Здание опустело, но девушки и еще несколько мастеров решили оставаться до последнего.

Мария вспомнила свои картинки “я тут”, которые делала, когда была одна. Чтобы “я” превратилось в “мы”, достаточно всего лишь еще одного человека, а их у Марии теперь было двое. Девушки придумали название места — “мы тут”. Они предлагали всем желающим проводить у них мероприятия и собирать аудиторию. Компания вскоре сняла леса, наконец, открыв роскошный вид из окон.

"Мытуты" и череда переездов

Так девушки стали делить пространство друг с другом, и оно потихоньку ожило. В пространстве люди находили друг друга – и себя. Один парень ходил на киноклуб и так влюбился в кино, что захотел стать режиссером [он попросил сохранить свою анонимность]. Он бросил свою работу маркетологом и начал снимать. Свой дебютный фильм он вскоре показал в пространстве и продолжил развиваться в индустрии. Начинающие музыканты знакомились на джемах – вечерах совместного музицирования. Присмотревшись друг к другу и найдя звучание, они начинали вместе писать музыку и выступать. Мария и сама училась играть именно на джемах.

– Многие люди начинали играть и рисовать [после наших мероприятий], – поняла Мария. — Своими мероприятиями мы давали потерянным людям ниточку, за которую они могли ухватиться и выйти на свои интересы.

За вход на мероприятия нужно было оставить донат. Так девушки отбивали аренду. Какой-то человек, даже не посещая мероприятия, раз в месяц подсовывал им под дверь пятьсот рублей. Другой на следующий день после музыкального джема принес четыре тысячи рублей “на развитие проекта” — накануне он играл с семнадцатилетними музыкантами и предположил, что, кроме пространства “мы тут”, им некуда пойти со своей музыкой.

— В донатах меня привлекает то, что это необязательная история. Если у тебя есть тысяча рублей, ты можешь потратить ее на место, куда могут прийти люди, у которых этой тысячи сейчас нет, — рассказала Мария, — и, с другой стороны, если у тебя двести рублей в кармане, тебе некуда пойти развлекаться… Тут появляемся мы.

Марии и самой некуда было пойти в Екатеринбурге: она не пила в барах, крупные мероприятия были дорогими, экспериментальная музыка создавалась обособленно. Место “мы тут” стало приютом для людей, которым хотелось творить вместе и организовывать что-то интересное друг для друга. Мария уверена, что такие пространства нужны и другим регионам.

Ни организаторы пространства, ни создатели не получали зарплату – все деньги вкладывались в развитие проекта.

– Помню, мы с Лизой решили назначить себе зарплату и получили за год что-то около четырех тысяч рублей, не считая того, что мы тратили на еду – в основном кус-кус и соевый соус, – вспоминала она.

"Мытуты" провели в доме-невидимке одиннадцать месяцев. Встретили новую волну мастеров, которые заполнили пустые помещения. И закрылись в июле 2021 года, когда в здании все-таки начался ремонт.

Мастера разъехались. Мария обустроились в бывшей гостинице “Большой Урал”: в ней открылось новое арт-пространство с вечеринками и мастерскими. Но пару месяцев спустя Мария поняла, что на новом месте ей не нравится и она не может заниматься творчеством. Друзья позвали ее делать музыкальный клуб “Сторона Б”, но Мария скучала по формату “мы тут”. После еще одного переезда вместе со своим другом Степаном Гамаюном, которого она называла “гением экспериментальной электроники”, сняла помещение на ул. Малышева, 35 — бывшую квартиру в здании пятидесятых годов под снос.

Держи ключи, будешь админом 

Аренда нового пространства стоила 20 тыс. руб., у Марии было только десять. Оставшуюся сумму собрали посетители клуба, узнав о переезде. И пришли помогать с ремонтом.

Вскоре ремонты стали частью мероприятий на новом месте – дом был слишком ветхим, чтобы без потерь переживать дискотеки. «Танцуешь – пол трясется, потолок осыпается», – со смехом вспоминала Мария. Потолок в итоге завесили тюлем, а на пол постелили ковры.

“Миша дал стремянку, Оля прислала огромный ковер, Лёша нашел временный проектор. Саша раскрыла забитое окно! А Миша, Тёма и Сергей починили подоконник”, – такие посты писали "мытуты" в соцсетях, благодаря волонтеров за работу. Ни волонтеры, ни админы, ни сами создатели пространства все еще не получали никаких денег. Мария могла взять из донатов несколько сотен на личные траты, но так же и каждый месяц добавляла на аренду из своего кармана: зарабатывала продажей сумок и продавала вещи в секонд-хенде.

Постоянные волонтеры становились друзьями и доверенными лицами, которым можно дать ключи от помещения, доверить администраторскую работу, отправить на помощь организатору мероприятия. Такое участие было частью социального эксперимента Марии — ей было интересно, какую ответственность посетители пространства готовы взять на себя. Оказалось, что довольно большую. Пространство жило своими людьми – затихало на время студенческих сессий администраторов и оживало к летним музыкальным фестивалям.

– Мы создали принимающее пространство, где никто от тебя ничего не хочет, никто не спрашивает, что ты купил, чтобы посидеть за этим столиком, и где, самое главное, ты можешь предложить и провести что-то свое, – описывала пространство Мария.

В «мы тут» шли регулярные мероприятия: дискотеки, вечера экспериментальной музыки, джемы. Появились занятия по арабскому языку и каллиграфии, лекции о культуре и музыке, коллажный клуб. Но проект был невидимкой, прямо как первое здание, в котором жили “мы тут”.

Сигнал Mayday для майской аренды 

О проекте не писали городские СМИ и порталы, у него не было внешнего финансирования. Несколько раз Мария предпринимала попытки привлечь деньги обычных горожан, но без особого успеха. Для того чтобы собрать деньги на аренду, Мария порой пела на улицах.

“Сигнал Mayday для майской аренды. Трижды повторенный MAYDAY – универсальный сигнал бедствия, обычно используется морскими или воздушными судами – прилетел из стюардесского прошлого Маши, и кажется, это самый ясный способ выразить степень отчаяния от невозможности самостоятельно разрулить задачи, стоящие перед "мы тут" сейчас”, – написала Мария в соцсетях проекта в марте 2024 года. Деньги были на исходе.

Посетители в очередной раз поддержали пространство донатами, друзья дали в безвозмездное пользование колонки, пульт и другую технику, но внешние спонсоры не появились. “Похоже, со стороны мы кажемся слишком маргинальными”, – поняли администраторы. Но что-то менять не захотели.

– Не хочу никому ничего объяснять и доказывать, – сказала Мария, – хочу, чтобы все работало так, как сейчас, просто работало. Для меня “мы тут” – не про борьбу с жестоким внешним миром, а про саморазвитие для всех участников.

Мария понимала, что могла бы сделать из пространства бизнес-проект и зарабатывать на нем деньги. Однако она не хочет превращать его в источник заработка на искусстве, ей интересно давать возможность всем попробовать себя в качестве организаторов и разделить ответственность за судьбу проекта.

А для этого проекту требовалось выжить. "Мытуты" пошли на улицы – петь и играть на гитарах, зарабатывая деньги на аренду. Помог опыт джемов, и уже сработавшиеся музыканты в день зарабатывали по 1,5–2 тыс. руб. за пару часов игры. Для Марии это была еще и практика игры на гитаре. И в Екатеринбурге, и в путешествиях она почти каждый теплый день выходила на улицу, пела каверы и играла на гитаре, чтобы совместить репетиции и заработок.

Такие выходы приносили деньги, но требовали постоянной вовлеченности админов, которые из-за этого не могли полноценно заниматься организацией мероприятий. Они задумались о закрытии пространства. 

Перед тем, как принять окончательное решение, администраторы захотели исполнить свою мечту – попробовать преобразовать пространство для записи микро-концертов – камерных лайвов, по аналогии с американским форматом Tiny Desk concerts. Сделать его привлекательным для выступлений самых разнообразных музыкантов: и совсем начинающих, и популярных. Чтобы сыграться и протестировать место, они выбрали песни любимой "мытутами" группы “Жарок” из Санкт-Петербурга. Музыканты на концертах играли под минусовки, а команда проекта хотела создать живую музыку, под которую «Жарок» могли бы спеть прямо в их пространстве “мы тут”.

Подготовку к концерту команда начала еще зимой, а в апреле они отправились на концерт “Жарок” в Москву, чтобы внимательно послушать аранжировки. Организаторы мероприятия предложили им дружественные проходки за съемку видео. Концерт записывали на ноутбук, и в процессе записи кто-то из зрителей залил его пивом. После выступления выявилось, что музыкантов уже позвали выступать в Екатеринбург и трибьют-концерт был не к месту. Команда уже вложила слишком много сил для его организации, поэтому решила все равно провести мероприятие, но летом, перед выступлением “Жарок” в Екатеринбурге.

Боже, храни эту странную дискотеку

“Мы тут” закрывался в начале июля 2024 года на время репетиций для трибьют-концерта. Сам концерт прошел 7 июля, команда записала его на кассеты. Неделей позже на концерте “Жарок”, подпевая строчке "Не имею ничего за душой", админы дошивали мешочки для подарков. К концу концерта они были готовы, и ребята сложили туда кассеты и другие вещи: историю проекта “мы тут”. Они почувствовали, будто завершили что-то важное, и теперь готовы к переменам.

Команда запланировала провести еще несколько мероприятий и проработать до конца лета. Если до этого времени админы не придумают, как поменять формат, или не найдется спонсор, который вложит деньги в ремонт, они закроют пространство и завершат эксперимент.

Пространство и проекты вокруг него постоянно требовали и других вложений – покупать моющие средства и тапочки, ремонтировать технику. Мария хотела бы купить диван и несколько шкафов – все это крупные покупки, которые пространство в действующей системе донатов потянуть не могло. Все вещи в “мы тут” в основном приносили волонтеры – раритетный кассетный магнитофон, старый пылесос, ненужную мебель, шторы и ковры. Люди сидели на матрасах, которые Мария принесла из дома, и пеньках, которые они нашли на улице. 

Из-за частых поломок в пространстве к трем правилам пространства – не говорить о политике, не спорить о религии и не материться – добавилось четвертое: не бросаться тортами в лицо. Однажды в пространстве отмечал совершеннолетние друг “мы тут”. Неделя была насыщенной на мероприятия, и день рождения должен был закончиться в полночь. Все пели караоке и веселились, но в без пятнадцати двенадцать празднующие вынесли торт и макнули в него именинника. От неожиданности он отшатнулся и упал на виниловый проигрыватель, а кто-то из гостей задел провод и обрушил проектор. Крем от торта был на всех проводах, на ковре и стенах. В полночь в пространство пришла репетиционная группа.

Проектор все же выжил, но неделю спустя в пространстве проходил кинофестиваль “Внутри”. Один из посетителей так впечатлился фильмом, что вскочил и начал читать лекцию о китайском императоре. На словах “император сказал, что их семья не происходит от солнца, и случился культурный крах” — он запнулся о провод проектора. Тот упал и со вспышкой взорвался. Это стало поводом для ремонта.

Она взяла несколько кредитов, чтобы купить себе музыкальное оборудование и новый ноутбук взамен залитого пивом на концерте, но кредиты не помогли бы покрыть регулярные расходы, хотя Мария брала деньги на аренду в том числе из них.

– Нужна не огромная сумма, речь идет о примерно пятидесяти тысячах рублей в месяц, чтобы сделать уютный добрый домик, а донаты пускать на развитие, бонусы администраторам, которые проводят мероприятия, и улучшение бытовых условий. Но таких денег у нас нет, – признала Мария.

Несмотря на сложности, она настроена позитивно. “Я согласилась с ситуацией и плыву по ее течению. Обычно выплываю, – сказала она про себя, – надеюсь, и сейчас спасение найдется”. Эксперимент она считает удавшимся – пространство с перерывами, но проработало четыре года без внешнего финансирования и рекламы. Это внушает надежду, что “мы” всегда будут где-то “тут”. А чтобы закрыть долги, можно снова пойти петь на улицу.