Архитектор Олег Карлсон — о главных ошибках в проектировании домов

Архитектор Олег Карлсон рассказал «Снобу» о профессии, о том, сколько стоит его консультация и писсуарах в домах А-класса, а также о собственном «передвижном» театре.

Сосед-вуайерист и охранники на соседних дорожках

Олег, вы утверждаете, что, помимо стандартного унитаза, в любом доме должен стоять писсуар.

Ну, естественно. Там, где есть мужики, это просто удобно. Редкий мужик садится, он стоя все это делает, так почему бы тогда не устроить ему санфаянс повыше? Против писсуара обычно выступают женщины. Им кажется, что так санузел будет похож на общественный туалет. Глупость страшная. Мы ставим писсуары во всех домах А-класса, никто не напрягается.

Что еще из неочевидного вы бы рекомендовали устроить в доме?

Обязательно должно быть пространство, где можно уединиться. Свое, приватное, принадлежащее только одному человеку. У мужа свое, у жены свое, и так далее.

Прямо спальни отдельные?

Если есть такая возможность, то да. Опять же в виллах А-класса я делаю спальню жены и спальню мужа. Да, они рядом. Но у людей есть выбор — спать вместе или раздельно. Удобно, когда такой выбор есть. Гардеробные для жены и мужа я всегда проектирую отдельные, потому что, из моего опыта, любая общая гардеробная превращается в гардеробную жены, и твои брюки висят на велотренажере. У каждого должно быть свое пространство.

Вернемся в уборную: там обязательно должно быть окно? 

В любом помещении обязано быть окно.

А те заказчики, которые сопротивляются, что говорят?

Была у меня лет двадцать тому назад молодая заказчица, она опасалась соседа-вуайериста. Но ведь можно повесить жалюзи — и у тебя будет свет, ты сможешь открыть окно, проветрить помещение. Другое ощущение. Без окна ты как в подвале или в хрущобе. А смысл тогда переезжать из панельного дома?

В хороших многоквартирных домах, тех же сталинках, санузлы с окном. В доходных домах дореволюционных — с окном. Даже в хрущевках было окошко из санузла на кухню, потому что 50-е годы, борьба с туберкулезом, нужна была инсоляция, чтобы хотя бы час в день туда проникало солнце. 

Ты лежишь в ванной и смотришь в окно, это красиво. Ты сидишь на унитазе и смотришь в окно. Ты бреешься утром — и солнце освещает твое выспавшееся лицо. В поселке упало дерево или делают ремонт — передавили кабель, и у тебя в санузле темнота, вентиляция не работает. Это хорошо по-вашему? Так что я всюду, где могу, вдалбливаю эту мысль. Нельзя. Проектировать. Темные. Помещения. Точка.

Что еще нужно запроектировать в доме?

Это по желанию уже. Спортзалы, камины, которые ни разу не зажигали, бильярд, в который никто играть не умеет, но почему-то положено иметь. Бассейн… Кстати, бассейны мы в больших виллах всегда делаем, не только потому что это классно. У меня заказчик с сахарным диабетом — для него это жизненно необходимая история. Другой заказчик — очень давний, один из самых первых — он приезжал после всех совещаний с работы в первом часу ночи, падал в этот бассейн, плавал и только после этого мог уснуть. То есть это вещь нужная — для релакса. 

Вы прямо полноценные бассейны проектируете или есть же еще укороченные с системой противотока…

Да, и такие есть. Они в длину метра два с половиной, люди ставят себе эту систему и плывут на одном месте. Забавно выглядит, но да, есть такая вещь. В основном проектируем стандартные — скажем, 12 метров длиной. Дорогая игрушка. Кстати, даже те, кто может себе ее позволить, часто предпочитают ходить в общественный бассейн, там не так скучно. А у себя ставят, только когда в этом есть жизненная необходимость или, не знаю, служба безопасности не позволяет им плавать в общественном. Потому что неудобно охранять, плывя по соседней дорожке.

Массовая застройка и цена вопроса 

Вы сейчас говорите о дорогих домах и заказчиках со своей службой безопасности, а на своем ютуб-канале делаете разборы бюджетных архитектурных проектов. Почему вас в этот сегмент потянуло?

Значит, смотрите: массовая застройка у нас ужасающая. И я никак на это повлиять не могу, сколько бы домов А-класса ни построил. Потому что не топовые дома определяют общий уровень архитектуры в России, а именно массовая застройка. Но, поскольку повлиять все-таки хочется, я решил говорить об этом на своем ютуб-канале. Назвал это «Клиника доктора Хауса»: беру разные проекты и объясняю, что с ними не так. Снял даже три фильма, которые называются «Типовое зло — 1», «Типовое зло — 2» и, вы удивитесь, «Типовое зло — 3». У меня много подписчиков, и мне присылают на почту каждый день 10, 15, 20 домов, спрашивают, что с этим делать?

Каких домов — по чужим проектам?

Да, людям что-то спроектировали, а я говорю: это нельзя строить, это делал чертежник — дай бог после техникума. Он просто двигает перегородки в уже готовых типовых проектах. И вот этих домов, которые, по-хорошему, надо бы снести, у нас целые поселки.

Какой процент частных домов вы бы снесли, будь ваша воля? 

85 процентов. Мой коллега Тотан Кузембаев говорит, что 95% — в общем, почти все. Серьезные архитекторы не занимаются бюджетной малоэтажкой. Я этим заморочился, выпускаем два фильма в неделю, показываем наши дома, объясняем логику — как эти дома проектируются.

Но у вас дорогие дома, а как в итоге вы помогаете тем, у кого нет возможности заплатить за проект вам или Кузембаеву?

Я стал рисовать бюджетные проекты. Выкладываю с размерами, с осями, с фасадами — максимально простые прямоугольники. Берите, это совершенно бесплатно.

Какая площадь у этих домов?

Разная, есть и на 50 м².

Хорошо, а какой дом будет комфортен для обычной семьи без запросов категории люкс? Муж, жена, двое детей, иногда родители приезжают погостить…

120–150 квадратов. И на этой площади оставить только самое необходимое. А то я выкладываю проект на 120 м², три спальни, а мне в комментариях пишут: у вас кладовок нет. Говорю, да, нет кладовой отдельной. Сауны тоже нет. И бильярда нет, и бассейна. И гаража тоже нет. Просто денег на это нет. Обычные люди, у которых ипотека, материнский капитал, живут в хрущобе — как им строиться? Они спрашивают, а можно я в этом году сделаю фундамент, через год стены, а на третий год крышу…

 И что вы им отвечаете?  

Отвечаю, что вы растягиваете удовольствие, что это дорого. Лучше построить небольшой дом, чем годами гнаться за квадратными метрами. Понятно, что к каждой спальне нужен отдельный санузел и отдельный гардероб — лучше быть богатым и здоровым. Но на 120 метрах у вас это не получится. Надо разумно подходить к проектированию. И строить дом прежде всего для себя, а не для детей или родственников. Дети все равно уедут. Сделайте так, чтобы у вас была нормальная комфортная жизнь.

Во сколько сейчас обходится строительство квадратного метра дома — если делать только самое необходимое?

Сейчас я вам назову цифру, а пока вы это расшифруете и опубликуете, цена может вырасти в полтора раза. Или скажем: 200 тысяч. И кто-то ответит: да ты что, я за 5 миллионов построил дом 150 метров. Сам! — Интересно, ты вышел из рабочего процесса, а кто тебе деньги платил? — А я по выходным, и мне тесть помогал, три года строили. — Ну, молодец.

Царь Горох и комиссия Бецкого

Самострой — зло?

Да, это зло.

Его надо запретить?

Вы ничего не сможете запретить. Человеку говоришь: надо сделать так и так. Он отвечает: не хочу, и делает по-своему. Хочу жить в г*** и буду, мне это нравится. Хочу санузел без окна. Как можно нашего человека заставить?

Санузел — это личное дело. Я имею в виду внешний облик здания — здесь нельзя ничего придумать? 

Например?

Не знаю, спрашиваю у вас. В Швеции или Финляндии можно самостроить?

Я знаю, что в Финляндии муниципалитет не согласует плохой дом. У которого квадратный метр стоит меньше определенной суммы. Потому что дешевый дом будет построен из палок и маминых занавесок. И через пару десятков лет его придется демонтировать, утилизировать, а это тоже деньги и нарушение экологии. 

Другими словами, в странах, где загородное жилье выглядит профессионально, дело не во врожденном архитектурном вкусе граждан, а в правилах, за которыми следит тот же муниципалитет? 

Да, но для России это утопия. Пока, по крайней мере. Хороших типовых проектов — море, только выбирай, это еще при царе Горохе практиковалось. При Екатерине был такой деятель, Иван Иванович Бецкой, он создал комиссию, которая разработала типовые дома. Была типология домов, типология храмов — от маленького деревенского до уездного и городского, бери и строй. И сейчас можно такое делать. Есть ассоциация деревянного домостроения, они могли бы выпустить, допустим, типовую книгу. Есть конкурс «Архивуд», хренова туча проектов разработана от топовых архитекторов. Можно это все собрать и издать. Пожалуйста, делайте конкурс, я вам все дома сброшу, ради бога.

Комиссия Бецкого не только разработала типологию, но еще и следила, чтобы строили по этим проектам, не отклонялись от генеральной линии. Может быть, нам именно такой комиссии и не хватает?

Да пожалуйста, если мне позвонит Бецкой, я готов ответить на все вопросы, отдать проекты бесплатно. Уж как они будут обязывать людей строить по этим проектам, я не знаю. Но я точно не должен сам идти в Минстрой с инициативой.

Почему?

Потому что меня там спросят: а ты вообще кто такой? Я лучше буду людям объяснять, что хорошо и что плохо, я нашел эффективные приемы, которые работают. 

Это какие?

По башке дать. Когда ты включаешь интеллигента, тебя не слушают. Надо сказать: нельзя этого делать, понимаешь? Нельзя ни в коем случае. Нельзя так себя не любить и не уважать. Ты заслужил хорошее жилье. Ты заслужил хороший участок земли. 

А где люди берут проекты, про которые вы потом говорите вот это свое «нельзя»?

В интернете. Вбивают в поисковики и находят эти дома, на которые без слез не взглянешь.

Вас в этих проектах что смущает? Материал, из которого будет построен дом?

Материал — второстепенно. Главное — грамотная планировка. Научитесь рисовать грамотный план. И это касается не только домов экономкласса. Вот мне принесли недавно дом — 700 метров. Строить будут в Жаворонках, дорогущее место. Так там главный фасад ориентирован на север, а на юг — кладовые, где не нужна инсоляция вообще. Я эти 700 метров переделал в 500 и грамотно расположил на участке. Им просто впарили проект по принципу «чем больше площадь дома, тем выше гонорар». Вот и все. Поэтому я рекомендую одно: найдите грамотного профессионального архитектора.

А вы сами консультируете простых смертных?

Конечно. Сегодня приехал молодой человек из Челябинска, для своей девушки строит дом. У него там нереальный рельеф, который он зачем-то решил выровнять. Хочет завезти туда 200 машин с грунтом. Говорю, слушай, ну это же рельеф, давай сейчас туда все впишем. Где-то за два часа мы с ним придумали дом.  

Большой дом?

Нет, 200 метров. И этим я горжусь гораздо больше, чем дворцами, это большой кайф — придумывать такие вещи. Сейчас у меня получается в день три консультации проводить. Ко мне приходят заказчики, и где-то за час-полтора мы вместе сочиняем дом. 

Сколько стоит ваша консультация?

20 тысяч рублей. Раньше было 5 тысяч. А сейчас я понял, что это бред какой-то. За 20 тысяч я сочиняю дом заново, это тоже мало. Это неправильная цена. 

Заказчики с частными самолетами

А если вы проектируете большой дом? Не консультируете, а делаете именно проект с авторским надзором?

Проектируем от 100 долларов за метр квадратный. Авторский надзор — это отдельные деньги. Бензин, керосин, рабочее время.

Керосин — это чтобы куда-то на вертолете летать?

На вертолете пока не приходилось, а на самолете — да. 

Самый памятный рабочий полет?

В Тбилиси летел на частном самолете, в день, когда была нелетная погода и вылеты запрещены. Летели в страшную турбулентность, но статус моего заказчика позволял обходить запреты. 

А что за заказчик у вас был в Тбилиси?

Олигарх, очень известный человек.

Что вы для него строили, дворец в горах?

Дворец возник позже, а тогда он хотел на крыше панельной многоэтажки построить себе пентхаус. Такие бывали заморочки. Может, для кого-то, не для себя, я не знаю. Он был первым моим заказчиком. А после него я работал с банком «Менатеп», первый мой объект для них — отделение банка в помещении Манежа, очень интересная работа и сложная реконструкция.

Надстроить панельный дом — это самый необычный заказ в вашей практике?

Я делал банк в квартире, дворец короля Баварского в Подмосковье, дом в заброшенной трансформаторной будке… Масса казусов была интересных. 

А чем вы занимались до того, как в вашей жизни появились необычные заказчики с частными самолетами?

В почтовом ящике работал.

Это как? 

Ну адрес у института секретный. Проектировали разные объекты, закрытые города. Саркофаг на Чернобыльский АЭС делали. Много чего, связанного с ядеркой.

И потом сразу олигархи?

Так получилось, да.

Давайте представим себе книгу про архитектора Олега Карлсона.

Не дай Бог!

Какой дом нужно поставить на обложку?

Ну, усадьбу «Модерн».

Для кого это было построено?

Мой заказчик, прекрасный человек, решил сделать подарок супруге на день рождения — построить в Жуковке усадьбу в стиле модерн. Для меня это был совершенно новый опыт. До этого мы строили дома небольшие, а тут больше 2 тысяч квадратных метров. Сложность была еще и в том, что больших объемов в этой стилистике вообще никто не строил, в том числе и до революции. Не успели. Были городские дома — ну 300, ну 500 метров максимум, у модерна был короткий век.

И вы решили запустить новую волну модерна?

Да, мне это было интересно. Потому что модерн — возрождение России. Конец XIX — начало XX века, подъем промышленности. Все эти купцы, вышедшие из народа, построившие заводы и фабрики, — они женились на обнищавших дворянках, которые воспитывали у них вкус. Благодаря этим женщинам прекрасным возник в России этот стиль, появилась работа для Шехтеля, Кекушева, еще там порядка ста фамилий.

А где вообще модерн появился? Это же не русский стиль?

Он вообще не европейский. Возник после того, как открылась Азия. Все эти рисунки и плавные линии — это Япония, Китай, оттуда все пошло. Ну так вот. Я сделал эту большую усадьбу на одном гектаре земли, 2 тысячи квадратов. А если суммировать все строения, которые мы там возвели, это где-то пять тысяч метров на гектаре. Потому что там гараж, шинуазри, дом прислуги, ресторан. Вот такой был замечательный заказчик. Нам это было в кайф, каждое воскресенье мы встречались на стройке, это было совместное творчество. Мы разработали все, от ландшафта до интерьеров. 

Театр и звукоизоляция

У вас есть свой театр…

Театральное пространство «Внутри», да.

Как так получилось?

В театр я ходил с детства, это очень близкая мне тема. И вот у меня был такой период, когда я постоянно бывал в Театре.doc Михаила Угарова и Елены Греминой. В четырнадцатом году они потеряли здание на Трехпрудном, там был зал на 40 мест, все такое «фейс-ту-фейс», рядом актеры. Потрясающие спектакли, классные. 

Но потеряли — и меня попросили помочь. Мы пошли по заброшкам с ринлторами. Нашли помещение около метро «Бауманская», руинированное сооружение с проваленной крышей, так бы его можно было описать. Заключили договор, а через два дня я уже поставил своих рабочих. И за месяц сделал там полную реконструкцию. 14 февраля, как сейчас помню, открылись, театр проработал 4 месяца, а потом арендодатели расторгли договор.

Почему?

Кажется, из-за спектакля, кому-то не понравилась тематика. Хотя он был про человеческие отношения…

Ну, расторгли. И мы пошли искать дальше. И нашли место в Малоказенном переулке, напротив Курского вокзала, с шикарным двором. И там один подвал оборудовали на 100 мест, а второй на 60. Белый зал и черный зал. Мы за 7 дней сделали реконструкцию и все запустили. Работали день и ночь, актеры приходили и помогали на демонтаже, на погрузке и разгрузке. Театр на этом месте просуществовал два года. Там прошли две «Любимовки» — фестивали современной драматургии. У Станиславского была дача в деревне Любимовка — и вот, значит, этот фестиваль тоже так назвали. Присылаются со всей страны пьесы, есть ридеры, которые читают, отбирают где-то 12–16 пьес из всего массива. По четыре читки в день на протяжении недели — вот это, конечно, фантастика. Там совершенно потрясающие авторы, молодые, талантливые...

Почему оттуда пришлось съехать?

Денег было мало, и мы в этих залах-подвалах не сделали звукоизоляцию. А над нами жила мама с особенным ребенком. Она писала, писала письма — и дописалась. Ну просто надо было потратить немного денег. Вот сейчас я делаю звукоизоляцию между Gogol School и нашим театром.

Это уже новое место?

Да, третье по счету, за тогдашним «Гоголь-центром», двор в двор.

Как вы это помещение нашли?

Меня пригласил Илья Ромашко, актер «Гоголь-центра». Он придумал такую институцию: Gogol School, где он обучает обычных клерков раскрепощению. Все же занимаются стариками или детьми, а этими, которые после вузов, ими никто не занимается. Вот он берет офисных ребят: там есть толстые, худые, такие-сякие. Зажатые. Которые двух слов связать не могут. Их в этой школе учат говорить, двигаться, чувствовать, воспринимать себя. И происходят совершенно потрясающие вещи, через два месяца они играют спектакль. Очень классные.

Но это не актерская школа?

Нет-нет. Это способ избавиться от комплексов, завести новые знакомства.  Вот они никому не были нужны, сидели, фигачили что-то на компьютере. А вот они играют спектакль — ну хорошо же?

Да. Но вы к этой школе отношения не имеете, верно? Как ваш театр связан с Gogоl School?

Ромашко позвал меня как архитектора. Нужно было приводить в порядок помещение. Одиннадцать месяцев велась стройка. И когда она закончилась, в это помещение въехал и наш театр тоже. Мы сидим через стенку.

Ее вы сейчас звукоизолируете? 

Да, потому что у школы там постоянно какой-то сабвуфер работает.

В реконструкцию этого здания вы свои деньги вкладывали или просто делали проект?

Ну, во-первых, нарисовать проект, авторский надзор 11 месяцев — стоит колоссальных денег. Мое время дорого. Я привлекал своих друзей, партнеров по строительству — люди хотели помогать театру. Кто-то дал нам плитку, унитазы, раковины, кто-то мастику, клей, краски, окна. Так что, благодаря друзьям, смета серьезно разгрузилась. 

А кто платит актерам? У вас громкие имена в афишах стоят…

Да, у нас идут прекрасные спектакли, играют звезды, продаются билеты. И с этих билетов, с этих денег, которые мы выручаем, я плачу гонорары.

Сколько у вас спектаклей в репертуаре? 

Двадцать четыре спектакля — и почти все хиты. «Он в Аргентине» с Розой Хайрулиной в главной роли, спектакли Антона Федорова, режиссера, который ставит сейчас в лучших театрах Москвы, «Я убил царя» Олега Багаева, где у Лены Кореневой три роли, а дочь моя там играет гимназистку.

Мы в этом сезоне выпустили одиннадцать новых спектаклей, такое под силу лишь большим театрам с господдержкой.

Сможете назвать их все без шпаргалки?

Конечно. «Нур эскадрилья» тандема Родионов — Троепольская, «Надо что-то делать» Павла Ващилина, «Гололед» Андрея Стадникова и «Хиросима» Александра Плотникова, перезапущены с новым составом «Ричард» Андрея Маника и «Заповедник» Владимира Комарова, весна порадовала «Петушками» Саввы Савельева, «Мы уже здесь» Саши Золотовицкого, «Добыть Тарковского» Дениса Парамонова, «Верь своей собаке» Маши Карлсон, «Три сестры» Андрея Маника.

А как вы все это ставите на на небольшой площадке? У вас же один зал?

Да, в этом году было тесно — репетиции шли буквально везде, и в моем офисе в том числе. Я думаю о расширении, нам нужна еще одна сцена, дополнительная площадка, я уверен, что наш проект может быть интересен многим.

То есть вы ищете спонсоров?

Партнеров, которые будут готовы влиться в наш театр, я открыт к любым предложениям и переговорам.

Получается, театр — это уже и не хобби ваше, а основная профессия?

Архитектором я работаю до пяти, а после пяти — продюсером. Если бы в моей жизни не было театра, а была бы одна архитектура, я бы с ума сошел.

Беседовал Чермен Дзгоев