Погоня за невидимкой (18+)
С. БУНТМАН: Добрый вечер! Сегодня мы собрались в этой студии, оба, для того чтобы разобрать дело — иностранное, как вы пишете, «будто своих насильников нет» здесь пишут нам.
А. КУЗНЕЦОВ: Дело чрезвычайно будоражащее, я хотел — я иногда так делаю, я хотел предупредить, что если вы себя относите к людям с повышенной чувствительностью, то, возможно, вам лучше это всё не слушать. Смотреть — ничего, картинки сегодня все будут, в общем, совершенно обычные, вот, а слушать — будет много неприятного, к сожалению, без этих подробностей ну просто обстоятельства дела будут не очень понятны. А выбрано дело не за зверства его — мы стараемся такие дела не брать — но дело в том, что оно в двух отношениях совершенно замечательное, в одном отношении оно просто уникальное, это в анонсе сказано: это первое дело, когда преступник был обнаружен благодаря так называемым отпечаткам ДНК, что это такое — об этом поговорим, значит, сегодня, конечно, обязательно.
С. БУНТМАН: Первое, неужели, да?
А. КУЗНЕЦОВ: Первое дело, да, восемьдесят седьмой год, и сразу скажу, что годом ранее оно же, так сказать, вот это же дело стало первом делом, в котором человек был оправдан, точнее, с него были сняты подозрения — тоже на основании вот этого самого, вот этих самых отпечатков ДНК, DNA Fingerprinting, как они неофициально, но широко распространённо называются.
А. КУЗНЕЦОВ: Сейчас Андрей даст нам первую карту. У нас сегодня две карты, одна общая, для того чтоб понять, в каком районе Англии всё происходит. Да, мы вас приглашаем в самое-самое сердце старой доброй Англии — не Великобритании, а именно Англии: это центр района Мидлендс, и это город Лестер.
С. БУНТМАН: Да, место упокоения Ричарда нашего III.
А. КУЗНЕЦОВ: И место упокоения Ричарда III, в нескольких десятках километров находится Босвортское поле. К западу от Лестера, там, где он, собственно говоря, встретил свои последние мгновенья — между Бирмингемом и Лестером, к Лестеру чуть поближе: вот, это такое, так сказать, очень-очень старое, более того, даже деревушка, о которой сейчас пойдёт речь, упоминается ещё в «Книге Страшного суда» Вильгельма Завоевателя, то есть в восьмидесятые годы 11-го века она уже существовала под своим нынешним названием. Сейчас Андрей нам даст вторую карту, более подробную, этого же района, и, возможно, мы к ней даже несколько раз сегодня будем возвращаться, и мы увидим, что к юго-западу от Лестера сходятся три деревеньки, они практически образуют одну, скажем так, деревенскую агломерацию.
Это деревеньки Нарборо, Литтлторп и Эндерби, в каждой примерно две — две с половиной тысячи жителей в то время, и очень интересное рассуждение в одной английской книжке я встретил: значит, вот деревушки-то, так сказать, одного возраста, в одном районе, практически границы между ними незаметны, но в деревушках разное (я встретил гениальное совершенно выражение) sin and salvation rate, соотношение греха и спасения.
С. БУНТМАН: Греха и спасения!
А. КУЗНЕЦОВ: Знаешь, о чём идёт речь?
С. БУНТМАН: О чём?
А. КУЗНЕЦОВ: О количестве церквушек и пивнушек!
С. БУНТМАН: А-а-а!
А. КУЗНЕЦОВ: В двух респектабельных деревушках, где живёт в основном средний класс, в Нарборо и Литтлторпе — ничья, два-два. Две церквушки — две пивнушки, в Нарборо даже в своё время, в семидесятые годы, в Нарборо спасение вырвалось вперёд, потому что там ещё католическая небольшая церковь была построена, соответственно, стало три-два. А вот в Эндерби, где живёт в основном рабочий класс — там два-семь.
Пивнушек семь, а, значит, церквушек тоже две. Но и надо сказать, что Лестер — графство Лестершир в кулинарном отношении на всю Великобританию славится своими porc pies, свиными пирогами, и вот, значит, одна из забегаловок… Ну, забегаловок — я, наверно, зря так обидно сказал, один из пабов в Эндерби — это такое местное, значит, местная точка, где вот самые лучшие в округе эти самые свиные пироги.
И вот в восемьдесят третьем году, в ноябре, в этом чрезвычайно благополучном в криминальном отношении округе, о чём сейчас будет сказано, происходит не просто убийство, а убийство абсолютно страшное. Значит, да, ну, для того чтобы, так сказать, представить ещё район — дайте, пожалуйста, нам следующую картинку.
Это вот одна из улиц деревушки Нарборо, где всё это происходит, то есть вот такие вот старые, эдвардианские частично, домики в два-три этажа, очень всё благополучно, очень всё тихо, очень всё, так сказать, мелкобуржуазно. Единственно что — в центре вот этой вот деревенской агломерации (Андрей, сегодня картинок много, давайте следующую) находится вот такое вот очень большое по площади медицинское учреждение.
Это больница, которая, ну, сегодня называется, там, как это принято политкорректно, со всякими экивоками, а в те простые ещё пока времена, в семидесятые-восьмидесятые годы 20-го века, называлась mental hospital. То есть это самая крупная в центральной Англии больница…
С. БУНТМАН: Психушка.
А. КУЗНЕЦОВ: Психушка, дурка, называйте как угодно, больница для душевнобольных, вот, и…
С. БУНТМАН: Она специально была построена? Потому что вид как будто поместье это.
А. КУЗНЕЦОВ: Да! Она, она была специально построена на деньги очень крупного благотворителя, специальный фонд у неё — ну, в общем, всё как положено, это больница очень высокого, действительно, класса, и больница, в общем, несмотря на то что она находится в центре густонаселённого района, не доставлявшая местному населению никаких особенных хлопот, более того — многие местные жители, особенно вот из числа тех, у кого какой-то особенной квалификации, профессии в руках не было, они в этой больнице работали: санитарами, сторожами, охранниками, привратниками. Вот один, одно из главных действующих лиц сегодняшней истории, в частности, будет там работать на кухне раздатчиком еды, ну и грузчиком по совместительству.
А. КУЗНЕЦОВ: Вот, ну, а теперь, собственно, дайте нам портрет красивой девушки. Вот такая вот пятнадцатилетняя девушка, её зовут Линда Манн. Она школьница, и младшая из двух сестёр. Её мама Кэтлин в своё время переехала из города, из Лестера, вот в эту деревню Нарборо, потому что мечтала о тихой сельской жизни, значит, девочки пошли в школу. Кэтлин встретила довольно скоро мужчину по имени Эдди, Эдди Иствуд, который ей понравился, она ему тоже понравилась, и хотя они были совершенно противоположными по характеру людьми: она такая тихая, скромная, незаметная, он, наоборот, трепло такой вот, большой специалист по игре в дартс — ну, соответственно…
А где происходит игра в дартс? Не в спортивных же залах — в пабах, разумеется, значит, а играют, как правило, на пиво, то есть он ещё и любитель выпить, хотя не алкоголик, не пьяница. И он такой вот неудачливый мелкий бизнесмен: к моменту, когда они сочетались браком, на нём было несколько невыплаченных кредитов — он много работал, правда, работал уже наёмным работником, уже не свой бизнес, в какой-то момент работал 90 часов в неделю: мне трудно себе представить, чтоб английское рабочее законодательство это позволяло, но, видимо, он как-то исхитрялся, возможно, на нескольких работах. Хорошо к девочкам относился, для них специально устроил, там, на участке маленький зверинец: из старых ящиков понаделал вольеров, в этих вольерах сидели какие-то попуганы, какие-то фазаны, какие-то кролики, ещё какая-то живность — девочки за всем за этим ухаживали, то есть, в общем, очень в таком, человеческом отношении благополучная семья, где все друг другу более или менее рады.
Старшая сестра, Сьюзан, звёзд с неба не хватала, обычная тихая, спокойная домашняя девочка, а вот Линда — Андрей, дайте нам её ещё раз, пожалуйста — Линда, она, наоборот, такая активная, очень дружелюбная, значит, как в советских характеристиках школьных писалось: вела большую общественную работу, там, волонтёром в благотворительных всяких этих самых участвовала, училась очень неплохо, в основном на отличные оценки, в общем, никаких очевидных врагов у неё не было. Что касается мальчиков — мальчикам она нравилась: у неё был бойфренд, но не в нынешнем смысле, когда это уже означает любые отношения, а просто вот мальчик, который более или менее постоянно с ней ходил на танцы, в какие-то другие места. Но бывали у неё и отдельные более кратковременные увлечения, впрочем, это не приводило ни к каким конфликтам. По крайней мере, известно об этом ничего не было.
И вот в этот недобрый день, 21 ноября, темнеет уже, соответственно, очень рано, она должна была… как у нас это по-русски-то сказать — babysit, она должна была сидеть…
С. БУНТМАН: Да, с малышами какими-то. С ребёнком.
А. КУЗНЕЦОВ: Да, с каким-то малышом некой миссис Уокер. Она вообще занималась бебиситтерством, потому что, зная, что семья не очень у неё богатая, а она любила стильно одеться, и вот она себе в основном на одежду, она сама зарабатывала.
С. БУНТМАН: Ну что, прекрасно.
А. КУЗНЕЦОВ: Прекрасно. Да, это очень хорошее качество. И пользовалась большим спросом, потому что была ответственной, с детьми хорошо ладила, была чёткая, пунктуальная. И вот она дошла до этой самой миссис Уокер. Это где-то около шести часов вечера. А та её встретила на пороге и говорит: ты знаешь, я заболела, поэтому мне на работу сегодня — я всё равно не пойду, так что я останусь дома. Извини, пожалуйста, но не нужна ты сегодня. И та, я имею в виду Линду, решила… У неё был целый план из нескольких пунктов, что ей надо делать. Она говорит: да ничего, не волнуйтесь, мне есть чем заняться. И она пошла дальше к своей подруге, потому что ей нужно было маме этой подруги заплатить небольшую сумму денег. А история вот какая. Значит, Линда в течение некоторого времени мечтала о модной штуке. Андрей, покажите нам, пожалуйста, модную штуку.
Модная штука называется donkey jacket — ослиный пиджак или ослиная куртка. На самом деле, да, к ослу никакого отношения не имеет.
С. БУНТМАН: Ну это вот тоже… тартан внутри…
А. КУЗНЕЦОВ: Тартан может быть, может не быть внутри. Подкладка может быть самая разная. Но самое главное её отличие — во-первых, она до середины бедра, она достаточно короткая, она из определённой шерстяной ткани, так называемого мелтона, вот, то есть это такая достаточно…
С. БУНТМАН: Ну хорошая куртка-то!
А. КУЗНЕЦОВ: Да, очень тёплая, то есть это у нас бы назвали, наверное, демисезонной одеждой, а там эта одежда, конечно, зимняя, в более мягком английском климате. И в семидесятые — начале восьмидесятых это у подростков, у молодых людей было чрезвычайно модно. И вот она через маму своей подруги эту куртку купила по каталогу. А почему через маму? Потому что мама была членом какого-то там привилегированного клуба покупателей вот этого каталога, и у неё была достаточно ощутимая скидка. Поэтому они договорились, что мама выписывает на себя эту куртку, а девочка, соответственно, с ней рассчитывается. Вот оставшиеся полтора всего-навсего — конечно, гораздо больше, чем сейчас, но всё равно не очень большие деньги — оставшиеся полтора фунта она маме своей приятельницы занесла. Приятельницы не было дома, она говорит: ну, хорошо, я пойду ещё к одной нашей приятельнице, потому что я ей давала какие-то записи, кассету, видимо, в начале 80-х, у неё забрать. Ну и вот это было последний раз, когда её видели живой. Она не вернулась домой, хотя никогда не приходила позже согласованного времени. Если случалось задержаться, она обязательно звонила. И тогда отчим за ней приезжал, заезжал на машине и её забирал, привозил домой.
Прямо сразу вечером, вот когда это время наступило, взрослые начали беспокоиться, поставили в известность полицию. Отчим проехал по всем известным подружкам, где она могла задержаться, в том числе и по этому маршруту, по которому она шла. В какой-то момент, когда он шёл от одного из домов, ему надо было срезать к машине, — он шёл по такой, не самой, что называется, популярной в деревне тропинке, скрытой в деревьях, — он прошёл в нескольких метрах от её тела. Потом это выяснится. Но она уже была мертва. Это было в полной темноте, и, естественно, у него с собой был какой-то там небольшой фонарик.
На следующий день её тело было обнаружено. По сути, это, в общем, посередине между этими тремя деревнями. Но там, вот как мы видели фотографии этого самого, больницы для душевнобольных — там вокруг поля, живые изгороди и маленькие рощицы. И вот в одной из таких рощиц…
С. БУНТМАН: И расстояние?
А. КУЗНЕЦОВ: Расстояние там сотни метров: 100 метров, 200 метров…
Тело было оголено, причём с нижней части, верхняя часть была одета, куртка была подложена под голову. Ну, практически сразу было установлено, что девочка была изнасилована и задушена. Задушена, судя по всему, руками, хотя на горле у неё находилась её собственная косынка, но врачи сразу высказали предположение, что косынкой додушивали уже для страховки. Она к этому моменту уже была мертва, потому что странгуляционная борозда была выражена таким образом, что наводила на мысль, что уже кровообращение остановилось.
Естественно, съехалась вся возможная полиция. Дело в том, что Лестершир действительно тихое место. По статистике начала 1980-х годов там происходит одно криминальное убийство в год.
С. БУНТМАН: Ну это ничто.
А. КУЗНЕЦОВ: Это вообще ничего. Тем более что в основном эти криминальные убийства не для мисс Марпл, а это вот бытовые, в результате, так сказать, ссоры на почве либо совместного распития, либо не распития, либо ещё каких-то старых этих самых… в общем, когда убийца — вот он рядом сидит, так сказать, и икает. А тут в этот 1983 год, его лестерширская полиция вспоминает с ужасом — четыре убийства в год, причём два из них особой сложности: вот гибель Линды Манн — раз, а за несколько недель до этого буквально пятилетняя девочка была убита, причём она пропала, её похитили аж в Эдинбурге.
С. БУНТМАН: О господи!
А. КУЗНЕЦОВ: А тело мёртвое было обнаружено недалеко от трассы А-444 — это местная трасса, которая с севера на юг как раз Мидлендс прорезает, ровно вот в районе того самого Босвортского поля, где сложил свою буйную голову Ричард III. И было непонятно: то ли девочку живой привезли и убили на этом месте, то ли девочку с самого начала убили, а от тела избавились, соответственно, на территории Лестершира. Проводились масштабнейшие поиски, но, в общем, без особенного успеха, поэтому лестерширская полиция уже была на некотором нервном взводе. Но, надо сказать, полиция приложила совершенно колоссальные усилия. Были выделены невероятные ресурсы: в отдельные дни по этому делу бригада, которая работала, достигала 150 человек, потому что подтянули так называемый мобильный резерв — это специальное подразделение английской полиции, они бросаются в глаза тем, что они все на мотоциклах. Они в форме, естественно, и на мотоциклах. И вот их перебрасывают туда, где сейчас нужно усиление. То есть вот нужно провести подомовой обход, нужно обойти все эти три деревни и опросить несколько тысяч человек, — и вот этих людей, дав им список вопросов, соответственно, бросают: вот твои 10 домов, вот твой квартал, вот твой квартал, — и они парами это всё отрабатывают. Работа адова, работа чрезвычайно нужная и далеко не всегда приносящая быстрые плоды.
Что сказали медики? Значит, медики сначала сказали: попытка изнасилования, но проникновения не произошло, потому что мы следы спермы обнаружили снаружи, на лобковых волосах. Потом сказали: ой, нет, похоже, в конце концов всё-таки произошло, потому что там тоже обнаружили. Этот семенной материал был взят на анализ, но что на тот момент наука умела? Наука сказала: группа крови А…
С. БУНТМАН: Ну да.
А. КУЗНЕЦОВ: Нет, уже наука ушла вперёд по сравнению с просто «группа крови А». Наука сказала: и тип секреции ферментов такой-то, что-то 1+…
С. БУНТМАН: То есть уже типология была найдена.
А. КУЗНЕЦОВ: Была найдена, но что это давало? Это давало группу крови, соответственно, и других выделений, которая в Англии встречалась у 10% мужчин. Довольно большое сужение, но, конечно, так сказать, абсолютно положительную идентификацию конкретного человека дать ещё не могла. До ключевого открытия в этой области оставался год.
И дальше начинается совершенно фантастическая работа вот по отработке всех, кто что-то видел, что-то слышал… ну, а при таком широком бредне, что называется, и при том, что англичане ценят — они не любят вторжение в свою личную жизнь, но они ценят закон и порядок и поэтому готовы сотрудничать с полицией — народ пошёл рассказывать, чего он видел. А вот в такое-то время какой-то молодой человек бегом занимался, джоггингом — как раз очень модно в то время, да, бег трусцой.
С. БУНТМАН: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: А может, он делал вид, что он?.. А я вот ещё одного видел, а я ещё, а мне казалось, я вот крик слышал… Но самая большая закавыка случилась с тем, что один свидетель показал и ещё парочка-троечка подтвердила, что примерно во время, которое предполагалось как время убийства, в районе недалеко от того места, где это убийство произошло… А надо сказать, что всё это прямо рядом вот с этим госпиталем для душевнобольных.
С. БУНТМАН: Вот, вот я уже волнуюсь, что психушку никто не поминает пока.
А. КУЗНЕЦОВ: Конечно. Я вот сейчас её упоминаю. По психушке, конечно, работали. Психушка, кстати, огрызалась…
С. БУНТМАН: Да вы что?
А. КУЗНЕЦОВ: Один полицейский, констебль, пришёл, значит, — мне очень понравился этот эпизод, — пришёл и начал старшую медсестру так аккуратненько обхаживать насчёт «а покажите мне ваших самых буйных». Она сказала: у нас нет буйных, я вообще не помню ни одного случая, там, буйства за последние годы, я здесь давно работаю. А в это время из коридора жуткие крики. Они вылетают, а там пожилая медсестра катается по полу — на неё напал здоровенный буйнопомешанный, и, значит, вот они борются. Но это же английский полицейский, он спросил: мэм, вам помочь? Ответа никакого не услышал. Ну, и в результате…
С. БУНТМАН: Значит, всё в порядке.
А. КУЗНЕЦОВ: Нет, не счёл, что всё в порядке. И в результате, когда он, там, улучил удобный момент, он этого, значит, здоровяка от неё отцепил… Так первое, что она сказала, когда отдышалась и отряхнулась: «Не смейте трогать наших больных!» — сказала ему строгая английская медсестра.
Но работали, конечно, работали по этому самому учреждению. Но вот самое как бы подозрительное: якобы вот в это время в этом месте свидетель, по-моему, свидетельница видела девушку, одетую в donkey jacket — одежда распространённая, но всё-таки не на каждом втором подростке в это время — то есть, в общем, это наводит на мысль, что это была сама Линда Манн, и с ней был парень очень яркой внешности: панк с причёской-ирокезом, раскрашенным в значительно большее количество цветов, чем есть в радуге. Свидетельница описала его так: у него голова была расцветки как клумба с… то ли с гортензиями, то ли с геранью.
С. БУНТМАН: Ну, в общем, хорошее сравнение для соседки.
А. КУЗНЕЦОВ: Начали этого парня искать. Тем более что подтвердили: да, мы видели, мы видели. Его искать будут четыре года, он всё время будет всплывать, этот парень, но он так и не нашёлся. Видимо, это одна из тех легенд, один из тех мифов, которые иногда в уголовных делах появляются тоже.
Значит, на это дело встали, что называется, все лучшие полицейские силы лестерширского уголовного розыска. Одну фотографию я нашёл, покажите нам, пожалуйста.
Ну это он уже значительно старше, это он уже в 2000-е годы, правда, по этому же делу выступает. Это начальник уголовного розыска старший суперинтендант Дэвид Бейкер. Он будет координировать весь розыск по этому делу, а вести его будут суперинтендант Тони Пейнтер и детективы-инспектора Деррек Пирс и Ник Томас. Деррек Пирс — такой классический английский полицейский из полицейских сериалов: разведённый, периодически в нетрезвом виде вспоминающий бывшую жену, которая уже живёт где-то то ли в Таиланде, то ли ещё где-то в Юго-Восточной Азии со своим новым мужем; и говорит — вот, да, ну конечно, ни одну женщину на свете я бы не любил так, как свою работу; буйного темперамента — иногда, там, рискованные решения принимает…
С. БУНТМАН: Иногда удивляешься, что в жизни…
А. КУЗНЕЦОВ: Они тоже есть — совершенно… да, да.
С. БУНТМАН: …бывают именно такие мотивы: тебя никогда нет, у тебя только работа…
А. КУЗНЕЦОВ: Совершенно верно. Ты абсолютный бич божий для своих подчинённых, потому что заставляешь их, там, по 14 часов работать вместо положенных восьми, и так далее. Но все его очень уважали за цепкость, за знание полицейской работы, за то, что себя, так сказать, не жалел, и так далее.
Работают-работают, работают-работают, время идёт — ничего. Всплывают какие-то версии, но ничего не находится, и деревушка потихонечку начинает успокаиваться, деревушки. Хотя по-прежнему мамы, так сказать, за дочками очень следят и всё прочее, но проходит почти три года, без малого три года, и трагедия почти точь-в-точь повторяется, о чём уже после перерыва.
С. БУНТМАН: Да, после перерыва мы с вами поговорим об этом.
Реклама
А. КУЗНЕЦОВ: Андрей даёт нам фотографию некоего производственного процесса — к вопросу о том, что полиция не только в переносном, но и в прямом смысле рыла…
С. БУНТМАН: Копала, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Рыла землю. Обратите внимание, да — первая половина восьмидесятых: ещё никаких палаток криминалистических, которые накрывают место происшествия. У них даже перчатки — ну у большинства есть на руках, но это их обычные кожаные перчатки, а вон в середине парень вообще с голыми руками, то есть даже ещё вот…
С. БУНТМАН: Которые не про, не про вещдоки, а про холод и про грязь перчатки.
А. КУЗНЕЦОВ: Естественно! То есть ещё вот это вроде совершенно очевидное правило, что стерильным надо выходить на место происшествия — вот этого ещё нет.
С. БУНТМАН: Ну это так, в общем, достаточно недавно, недавнее, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Да, совсем недавнее. Это я говорю для тех, кто смотрит сериал Crime Scene, и там вот они прям только что не из барокамеры выпархивают, вот, на всякий случай, на, значит, на свежий труп, чтобы там чего-нибудь с собой не притащить постороннего — а здесь они ищут и находят: находят серёжку, находят какие-то там обрывочки ткани, ещё чего-то находят.
А. КУЗНЕЦОВ: Ну, а дальше лето восемьдесят шестого года, в тех же самых краях в нескольких сотнях метров — дайте, пожалуйста, Андрей, ещё одну фотографию такой вот прелестной, совершенно очаровательной девчушки.
Значит, в нескольких сотнях метров пропадает ещё одна пятнадцатилетняя школьница. Из той же самой школы. Ну только единственное что — поскольку между ними три года разницы в возрасте, да, они в школе, вполне возможно, и вообще никак не были знакомы, но из соседней деревни, то есть если Линда была из Нарборо, соответственно, вот эта девушка, которую зовут Дон Эшворд: Dawn как рассвет — значит, она из Эндерби. Очень похожая история по многим, значит, показателям: тоже семья, тоже двое родителей, только здесь оба родителя, что называется, биологические, двое детей — у неё был ещё младший брат. Тоже неплохо училась, тоже живая, тоже активная, ну, чуть более грешная, чем предыдущая: покуривала… То есть грехи вот такого вот плана, да? Так сказать. По ухажёрам примерно та же ситуация — ну вот с каким-то мальчиком на танцы ходит, с каким-то мальчиком, там, на велосипеде катается, совершенно нормальная, обычная подростковая, значит, история, абсолютно невинная
И она тоже пропадает, то же самое, значит — её родители ждут к определённому часу, потому что они договорились, что родители с младшим братиком (он ещё совсем маленький, там, что-то пять или шесть лет) — они должны идти на день рождения к каким-то там, тоже маленькому мальчику, и она говорит: ой, хорошо, я тогда, значит… А она тоже подрабатывала, тем более что это летние каникулы, это июль месяц, она работала в магазине, который торговал книжками, газетами, всякой канцелярской мелочью у них же, в деревне. Значит, она получила зарплату в — это было 31 июля, она получила зарплату за месяц, купила коробочку конфет передать в подарок вот этому, значит, мальчику, к которому на день рождения, и родители сказали — там, обычно у неё дедлайн был приход не позже половины десятого вечера домой, а тут она должна была прийти не позже половины восьмого, потому что они в это время уходили, они хотели, чтобы она уже к этому времени была дома, чтобы они были уверены. Но она не появляется, значит, мама сбегала туда, вручила подарки, сказала — вы знаете, мы не сможем прийти, вот, Дон чего-то нету. Начинают её искать, полиция, всё прочее.
Её будут искать дольше, её будут искать — её найдут на третий день. Совпадений очень много в этом деле, одно из поразительных совпадений — её найдут на поле, недалеко от живой изгороди, но с той стороны, как бы противоположной от дороги, то есть с внутренней стороны живой изгороди, там деревья образуют, что-то вроде естественного такого вот туннельчика небольшого. Потом, после убийства, этот туннель срубят, чтобы там всегда было как бы открытое пространство, чтоб больше нельзя там было спрятаться убийце. Это поле — чуть ли не в тот же день, может быть, накануне — косил, нанявшись для этого как подённый рабочий, отчим первой убитой девочки.
С. БУНТМАН: О боже мой!
А. КУЗНЕЦОВ: Вот этот Эдди Иствуд, у него было…
С. БУНТМАН: Ну тут всё пересекается, всё тут настолько рядом же!
А. КУЗНЕЦОВ: Конечно! Ну что там — они друг там у друга по голове ходят, всё одни и те же люди. И вот он — у него совсем были проблемы с работой, он, там, вынужден был обанкротиться и всё прочее, плюс психологически он ещё всё переживал, и он нанимался на такую вот время от времени физическую работу. И он покосил это поле — почему её так долго не могли найти, хотя это всё, ещё раз говорю, в людных достаточно местах: потому что убийца полностью тело укрыл сеном свежескошенным, крапивой, ветками какими-то. Это выглядело как такой естественный холмик, и пока уже полиция не пошла прямо вот, практически, чуть не наступила, тогда увидели — чуть-чуть, на несколько миллиметров пальцы одной из рук торчали вот из-под этого сена. Дайте, пожалуйста, Андрей, вот эту фотографию, я специально, значит, её даю: это две те фотографии, которые вы…
С. БУНТМАН: То, что вот в чате пишут — в принципе, один типаж.
А. КУЗНЕЦОВ: Вот. Молодцы те, кто на это обратил внимание.
С. БУНТМАН: Сразу, очень многие.
А. КУЗНЕЦОВ: Мне кажется, что это бросается в глаза: смотрите, у них даже стрижки очень близкие, да? Они коротко стриженые, обе темноволосые, обе темноглазые, обе такие вот улыбчивые, обаятельные, примерно одного роста, одного возраста на момент убийства.
С. БУНТМАН: Ну да.
А. КУЗНЕЦОВ: Им по пятнадцать лет, ну и по тому, что было обнаружено на месте преступления, тоже было практически сразу очевидно, что и убийца один и тот же: тоже тело заголено снизу до половины, тоже изнасилование, но в этом убийстве убийца был ещё более жесток.
Опять начинается вот эта колоссальная полицейская работа, опять опрашивается всё что шевелится, всё, что кто-нибудь хоть слышал, отрабатываются все возможные варианты, и в конечном итоге выходят на очень подозрительного молодого человека, которого зовут Ричард Бакленд. Дайте нам, пожалуйста, Андрей — очень плохая фотография, но я не нашёл фотографии более приличного качества.
Видно здесь — темноволосый, угрюмый… Он совсем молодой, ему семнадцать лет на момент вот этих вот событий. Значит…
С. БУНТМАН: На момент вторых событий?
А. КУЗНЕЦОВ: На момент вторых событий, да, то есть на момент первых ему четырнадцать было, совершенно верно. Почему он привлёк к себе подозрения? Первое подозрение он к себе… Да! Значит, о нём несколько слов. Вот он работает этим самым раздатчиком еды в госпитале, потому что никакой более сложной работы ему доверить нельзя. Значит, он то, что сейчас называется «ребёнок с особенными образовательными потребностями», а во времена, значит, когда я учился в школе — и когда училась в школе старшая из погибших девочек, Линда, потому что мы с ней ровесники, мы одного шестьдесят восьмого года рождения — у нас в Советском Союзе это называлось «уо».
С. БУНТМАН: Умственно отсталый.
А. КУЗНЕЦОВ: Умственно отсталый, да. Ну или «с задержками в развитии» — потом несколько смягчили формулировку. Он сколько-то классов школы закончил, сколько смог, а дальше продолжать не смог. Он из очень простой семьи: мама домохозяйка, отец таксист — грубоватый, но очень заботливый человек, сын, сын у него не брошенный, отец не алкоголик, в этом смысле семья нормальная такая, так сказать, семья из того, что называется working class в Англии. Но дело в том, что он… Начинает выясняться, и вот люди говорят: а вот, слушайте, а я вспоминаю, я первый раз услышал о том, что нашли тело вот погибшей Дон ещё до того, как об этом в газетах сказали и по телеку сказали. — Откуда ты знал? — А мне, вот, значит, Дик Бакленд сказал: а ты знаешь, вот, нашли тело, она вот там-то там-то, значит, висит на дереве. Ну, правда, это было неправдой, она не висела на дереве, но действительно была, что называется, засыпана ветками, в том числе ветками деревьев, сыщики подумали — может, тут как-то это самое. В общем, двое или трое человек сказали, что когда это убийство произошло, но она ещё не была обнаружена, этот Бакленд начал, как-то вот очень он, в каком-то он возбуждении пребывал. И вот чего-то он рассказывал, чего-то он плёл…
Присмотрелись к этому самому Бакленду, копнули поближе, а там… А там «Слово о полку Игореве». Значит, вот казалось бы — деревня, да? В деревне всё про всех должно быть известно. Но несколько эпизодов вот в этих делах — не только те два, о которых я рассказываю, а те, о которых я ещё вкратце скажу — и выясняется, что куча насилия, вот под этими мирными живыми изгородями, среди этих пасторальных полей, где гуляют свежеотмытые овечки: куча насилия, в том числе и сексуального насилия, причём в самых грязных, что называется, вариантах, и все молчат, потому что в деревне только скажи, что тебя, значит, вот, пытались, и так далее. А этого Ричарда Бакленда когда начали разрабатывать, начинает выясняться, что вот к этой девочке он приставал, вот к этой девочке он приставал… А один отставной армейский ветеран, а ныне местный деревенский слесарь его вообще чуть не прибил.
Начинает выясняться, что была у этого Бакленда в 14-летнем возрасте — как раз когда произошло первое убийство — была у него подружка, девочка 13 лет, они как кролики везде, где можно… Подружку разыскали. Они познакомились, кстати, знаешь каким способом? В это время в Англии, в том числе и у подростков, было очень популярно citizens radio — это вот эти многоканальные уоки-токи…
С. БУНТМАН: А, ну да…
А. КУЗНЕЦОВ: И люди иногда анонимно, вот позывной такой-то, позывной такой-то… Это такой предшественник соцсетей в известном смысле. Она с ним познакомилась, на какой-то волне они общей оказались. У неё позывной green demon, у него позывной spirit — ну, понятно, что подростки, да? Она из неблагополучной семьи, он сам неблагополучный ребёнок. Ну, в общем, перефразируя известные поэтические строки: «Она его от скуки полюбила, а он её поскольку пубертат». Нашли эту девушку — уже девушку, конечно, — и она начала рассказывать, что он склонен был к насилию, что он по поводу и без повода руки распускал, что он её постоянно унижал, а в её лице всех женщин. Он говорил: вы все, вы все вот надо мной смеётесь. То есть у него явно совершенно был мужской комплекс. Он говорил: вы все bitches, slags, whores — кто знает английский язык, понимает, что я сейчас ругаюсь. Но вот слово slag, например, очень содержательное: шваль, отбросы, отходы, шлак.
Ну и стало понятно, что молодой человек с таким анамнезом, с таким диагнозом, да плюс ещё плетущий какие-то частично довольно правдоподобные подробности, требует к себе пристального внимания. Его прихватили, официально вполне, при отце задержали, сказали: мы его задерживаем, то-сё, пятое-десятое. Привезли в участок, начали допрашивать — сразу скажу: не били, не угрожали, не пытали, купили бутербродов, напоили чаем, восемь раз переспрашивали. Он плёл одну историю, поверх неё сразу другую: нет, я её вообще не видел. Его расспрашивают по последнему убийству, по убийству Дон Эшворд: я вообще не видел — ой нет, видел! — да, мы с ней перебросились несколькими словами. В общем…
С. БУНТМАН: Ну у него хаос какой-то в голове…
А. КУЗНЕЦОВ: Абсолютный у него в голове хаос, похоже, что у него так и останется, по крайней мере, на обозримое будущее. Но в конечном итоге он признался в её убийстве. Причём тоже никакого мотива: вот я за ней шёл по тропинке, вот, бу-бу-бу… Тут же адвокат, причём знакомый с семьёй, будет представлять его интересы… Ну, то есть, иными словами, есть его неблестящее прошлое с сильными сексуальными, так сказать, перверсиями всякими, есть его сомнительное настоящее, его состояние психическое, есть его вот эти всякие слова очень двусмысленные, сказанные сразу после убийства, есть его собственное признание. Ну какие вопросы к полиции? Ну конечно они его считают почти доказанным убийцей.
А. КУЗНЕЦОВ: А в это время вот прямо в 6 километрах от места, где всё это происходит, в центре города Лестера, работает молодой ещё пока учёный Алек Джеффрис. Андрей, проскочите, пожалуйста, через одну картинку и дайте нам бородатого молодого человека, который держит над головой лист, как нам кажется, просто бумаги, чем-то испачканной.
И вот этот самый Алек Джеффрис, генетик, исследует с чисто научными теоретическими целями, исследует генный набор, значит, своего лаборанта, своего же сотрудника, чтобы удешевить всё это дело, сравнивает его, там, набор генов с генами его родственников и в какой-то момент, проявив в… слушайте, я сейчас ерунды, наверное, наговорю, ну как я это понял.
С. БУНТМАН: Во всяком случае это так: чёрный ящик…
А. КУЗНЕЦОВ: …сошлось, радиация попала на плёнку, плёнку, значит, просветили, и у него буквально вот — ньютоново яблоко, да — вот озарение. Я не очень понимаю. Я пытался, честно, но я гуманитарий. Я не очень понимаю, на чём, точнее — как этот метод работает, но вот то, что у себя Джеффрис держит над головой — это вот тот самый ДНК-отпечаток конкретного человека. И он уникален, за исключением одного случая, про который сразу было понятно: это однояйцевые близнецы. Вот у однояйцевых близнецов он — они идентичны, эти отпечатки. В отличие от отпечатков пальцев, потому что по отпечаткам пальцев нельзя ни родство, ничего… Тут-то можно и родство вычислять, и всё прочее…
И Джеффрис этот метод начинает разрабатывать, и первым спрос на этот метод придёт не от полицейских, а от иммиграционного офиса. Потому что куча дел, что какие-то люди просятся в граждане Великобритании на том основании, что на самом деле их реальный родной отец или их родная мать, значит, подданные её величества королевы. И вот этот способ как раз и начинает работать в интересах этого самого иммиграционного управления, но с каждой новой экспертизой его репутация всё более прочная: и репутация Джеффриса, и репутация его метода. И одному из полицейских, руководящих следствием, приходит в голову — он говорит: слушайте…
Ну да, а в чём проблема? Почему они на суд не выводят этого самого несчастного Бакленда? Дело в том, что он категорически отказывается брать на себя первое убийство. Он говорит: Линда Манн — не знаю, не видел, не слышал, не имел отношения. Да вы что, с ума сошли? Мне было четырнадцать лет, я был ещё практически юноша неопытный. Ему говорят: да мы уверены, что убийца один и тот же…
С. БУНТМАН: Один и тот же, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Он говорит: я вот это признаю, а это не моё. И тогда один из полицейских говорит: слушайте, а может, вот к этому яйцеголовому — благо близко — давайте обратимся. У нас же есть здесь сперма, здесь есть сперма — сравним с его кровью, и скажут: он убийца одной из девушек или всё-таки, как я подозреваю, обеих. Джеффрис с энтузиазмом истинного учёного берётся за это дело. Тогда ещё там с материалами было сложно. В общем, неделю пришлось ждать, потому что нельзя было провести оба исследования одновременно, а через неделю он вызывает к себе полицейских и говорит: есть две новости. С какой начать? Всё как в анекдоте. Полицейские говорят: начинай с плохой. Он говорит: а этот парень ни там, ни там не убийца, это не его семя. Ну, говорят, какая же у тебя хорошая тогда?
С. БУНТМАН: А что одинаковая да?
А. КУЗНЕЦОВ: Убийца всё-таки один человек.
С. БУНТМАН: Один, да.
А. КУЗНЕЦОВ: То есть вы нашли не того, но вы правы. Вы правы в главном: убийца — один и тот же человек. И тогда полиция, подумав, проверив… Они этому яйцеголовому всё-таки не до конца доверяли, но они отправили запрос в лабораторию МВД, те сказали: да вы чего, да мы сами по этой методике работаем — она гениальная, он гениальный, давайте ваши материалы, мы вам сейчас перепроверим. Перепроверили — говорят: да, абсолютно точный вывод, безусловно убийца один и тот же человек и это не Бакленд. Бакленда выпускают, перед ним извиняются, там полиция вообще очень корректно себя вела. Ещё его когда не выпустили, он ещё был главным подозреваемым, его родителей охраняли, чтобы никто там им…
С. БУНТМАН: От самосуда…
А. КУЗНЕЦОВ: От самосуда, там, полицейские ходили за ними в магазин за продуктами, чтобы им там никто не нахамил, и так далее.
С. БУНТМАН: Вот: зачем признал? Ну у него каша в голове…
А. КУЗНЕЦОВ: Слушайте, да самооговоры — это вообще отдельная довольно распространённая штука. Это совершенно всё не уникальный случай. Плюс, а он ещё действительно человек, в общем, не совсем здоровый.
И полиция организует, впервые в истории Англии — ну понятно, впервые, да — совершенно фантастическую акцию: всех мужчин, которые на момент убийства 1983 года и убийства 1986 года находились в одной из этих трёх деревень, в возрасте от 17 до 34 лет… Почему до 34? Потому что экспертиза семени показала, что очень высоко содержание очень активных сперматозоидов — то есть это явно совершенно принадлежало молодому, активному в половом отношении мужчине — вот выбрали такой возрастной этот самый. Всех этих мужчин мы будем стараться убедить сдать анализ крови и слюны. Представляете себе, какая это была работа?
С. БУНТМАН: Безумие.
А. КУЗНЕЦОВ: Работа совершенно фантастическая. Причём некоторые же уехали, их находили где-то там в других графствах, их уговаривали. Обязать нельзя.
С. БУНТМАН: Ну да.
А. КУЗНЕЦОВ: Но говорили: ребят, ну вы понимаете, если вы отказываетесь, мы в два глаза будем. — Да, понимаем мы, — сказало большинство. В общем, к моменту, когда эта работа была закончена, они получили образцы от 98%, почти у 5000 человек были собраны вот эти материалы. Правда, обработать успели только чуть больше 1000. То есть огромный объём работы, но уже теперь для учёных, был впереди. Каким образом устанавливали личность? Вот человек приходит на пункт, да, и он либо приносит с собой документ с фотографией. В Англии таких не очень много: это либо паспорт, либо что-то вроде такой трудовой книжки, карточка занятого — на них есть фотография. Но паспорта же, в Англии же нет внутренних паспортов. Паспорта — это только если ты за границу собираешься, и так далее.
С. БУНТМАН: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: А если у тебя нет документа с фотографией, то тебя фотографируют на полароид, записывают всё с твоих слов, а потом идут по соседям и спрашивают: а вот это действительно?
С. БУНТМАН: Это он?
А. КУЗНЕЦОВ: И вдруг в пабе — вернитесь, пожалуйста, на одну фотографию назад, там красивый-красивый паб.
В пабе сидят и выпивают сотрудники местной булочной-кондитерской. И одна женщина слышит, как один из её коллег хвастается, что он сдал тест за большие деньги по подложному паспорту за одного их общего коллегу. Она идёт в полицию, полиция берёт в оборот этого хвастливого молодого человека, который тут же раскалывается и говорит: да, вот, наш кондитер такой-то такой-то мне предложил двести фунтов стерлингов — он вклеит мою фотографию в свой паспорт, я пойду за него сдам кровь. — А как он объяснил? — А очень просто объяснил: у него были неприятности с полицией, потому что его несколько раз задерживали за эксгибиционизм, и он очень боялся, что из-за этого на него что-то там навесят. Но вы же понимаете, что это объяснение бредовое, да?
С. БУНТМАН: Во-первых, это объяснение бредовое…
А. КУЗНЕЦОВ: А двести фунтов на дороге не валяются. Ну вот мы подошли к последней фотографии.
Колин Питчфорк. Фамилия-то какая, да? «Вилы» переводится его фамилия. Как он сам признался, более 1000 случаев эксгибиционизма, попался всего на пяти или шести, но имел в том числе условное это самое. Он в общей сложности изнасиловал, покушался на изнасилование полудюжины девушек. В каких-то случаях сам пугался, отступал, в каких-то случаях, там, девушки, так сказать, умудрялись его отогнать, в каких-то случаях изнасилование получалось, но обходилось без убийства. Когда его спросили, зачем он убил этих двух, он сплёл что-то такое: ну, вот, первую я убил, потому что она была слишком покорная, из-за этого я вошёл в раж, перестал бояться и случайно её убил; ну, а вторую я убил, потому что на мне уже висело убийство первой, я понимал, что если я её не убью, то она расскажет, и в связи с первым убийством и всё прочее, всё прочее… Он жив до сих пор. Он жив.
С. БУНТМАН: Что делает?
А. КУЗНЕЦОВ: Сидит. Он получил пожизненное с возможностью подачи на УДО через 30 лет. За образцовое поведение в тюрьме он получил высшее образование, в тюрьме он освоил редкую специальность. Знаешь какую? Он ноты переводит в шрифт Брайля. Музыкальные ноты.
С. БУНТМАН: А! То есть… Да-да-да. То есть записывает партитуры Брайлем…
А. КУЗНЕЦОВ: Записывает музыку брайлевым шрифтом, да. Вот. Когда он отсидел 28 лет, комиссия по УДО решила, что его можно перевести сначала в тюрьму облегченного типа — это где, ну, они ходят там спокойно по территории тюрьмы, камеры не запираются, и так далее. А потом его отпустили, но под наблюдение, естественно. На воле он пробыл два месяца. Его тут же вернули обратно, потому что через два месяца от женщины поступила жалоба: я шла мимо общежития, он начал ко мне приставать.
С. БУНТМАН: А, ну всё.
А. КУЗНЕЦОВ: Он опять сидит. 8 июля должно было быть рассмотрение очередного его прошения о помиловании. Подошёл очередной срок. В Англии начался большой шум, и отложили это рассмотрение. Поэтому когда оно произойдёт — не знаю, но мы будем следить за этим делом и вас о нём проинформируем.
С. БУНТМАН: Да, обязательно скажем, если будет продолжение. Здесь спрашивают: Чикатило тем же методом определили, нет?
А. КУЗНЕЦОВ: Ой, я, честно говоря, вам сейчас не скажу. Потому что есть ещё один метод калифорнийский, американский. И я, мне надо посмотреть для того, чтобы дать… Я постараюсь не забыть к следующему разу.
С. БУНТМАН: Да. То есть обещаем, обещаем.
А. КУЗНЕЦОВ: Да. Я постараюсь не забыть и ответить вам. Этим или американским методом.