Не человек, а благотворительный фонд. Почему композитор Сергей Рахманинов помогал тайно
«Я – русский композитор, и моя родина наложила отпечаток на мой характер и мои взгляды. Моя музыка – это плод моего характера, и потому это русская музыка».
Последнее выступление Сергея Рахманинова в России состоялось 5 сентября 1917 года. Ему 44 года, он на пике славы. Даже несмотря на тяжелое военное время, на эти концерты невозможно было достать билетов, так всем хотелось услышать игру знаменитого музыканта.
Еще 15-летним подростком на экзаменах в Московской консерватории он получил пятерку с тремя плюсами от самого Чайковского, а в 24 года Рахманинов уже дирижировал в Русской частной опере у Саввы Мамонтова, в 31 год – два сезона был дирижером в Большом театре. В оперных спектаклях под его управлением пели Антонина Нежданова и Федор Шаляпин, а музыкальные произведения его собственного сочинения исполнялись не только в России, но и за рубежом. Сергей Рахманинов регулярно ездил с концертными турне по Европе.
Его жизнь резко изменилась меньше чем за год, как, впрочем, и всей страны. Февральскую революцию композитор еще готов был принять. Как и многие представители интеллигенции того времени, он очень устал от войны и надеялся, что новая власть положит ей конец. Но Октябрьскую революцию Рахманинов воспринял крайне отрицательно и решил уехать из страны, которую любил всем сердцем.
Тайная вера
Камнем преткновения для музыканта стало отношение большевиков к вере. Сам он рано полюбил церковные службы, куда его в детстве регулярно водила бабушка Софья Александровна. Благодаря ей юный Рахманинов так хорошо понимал красоту духовной музыки, а потом, уже профессиональным музыкантом, и сам ее создавал. Интересно, что о религиозности композитора знали только самые близкие. Свои частые посещения церковных служб в Москве он скрывал, так что многие современники воспринимали его светским человеком.
«Многие считали, что переворот в России временный. Рахманинов же думал, что это конец старой России и что ему, как артисту, ничего другого не остается, как покинуть родину. Он говорил, что жизнь без искусства для него бесцельна, что с наступившей ломкой всего строя искусства как такового быть не может и что всякая артистическая деятельность прекращается в России на многие годы», – объясняла решение Рахманинова уехать его двоюродная сестра Софья Сатина.
Отчаянно тосковал по родине
Любимую Россию, куда он больше так и не вернулся, Сергей Рахманинов покинул вместе с женой и двумя дочерьми в декабре 1917 года. В США и Европе он быстро стал не только популярным, но и высокооплачиваемым музыкантом.
Сначала его пригласили выступить с концертом в Стокгольме, и в сложившихся обстоятельствах музыкант не мог не воспользоваться полученным разрешением на выезд. Европа для семьи Рахманиновых была перевалочным пунктом. Как только стало понятно, что он сможет прокормить семью в США, композитор сразу перебрался в Нью-Йорк.
Рахманинову настойчиво предлагали место главного дирижера, причем в двух лучших американских оркестрах – в Цинциннати и Бостоне, но музыкант на все отвечал отказом. Лишь изредка он вставал за дирижерский пульт, когда исполнялись его собственные сочинения. Деньги музыкант зарабатывал фортепианными концертами. Как пианист Рахманинов был настоящим виртуозом. Помимо музыкального таланта он обладал невероятно большим размахом пальцев – мог правой рукой одновременно охватить 12 белых клавиш.
Американская публика сразу приняла и полюбила Рахманинова. С каждым новым концертом его гонорары росли, а материальное положение постепенно становилось все прочнее. Но морально композитор был глубоко подавлен и отчаянно тосковал по родине. «Уехав из России, я потерял желание сочинять. Лишившись родины, я потерял самого себя. У изгнанника, который лишился музыкальных корней, традиций и родной почвы, не остается желания творить, не остается иных утешений, кроме нерушимого безмолвия… воспоминаний», – писал Сергей Рахманинов.
Личные переживания не мешали думать о других
По воспоминаниям дочерей, дома он говорил только по-русски, общался в основном с русскими и даже домашнюю обстановку постарался воссоздать такую же, как в российском имении в Ивановке. Но личные переживания ничуть не мешали Рахманинову думать о других.
В начале 1920-х годов композитор вместе со своими дочерьми Ириной и Татьяной организовал частное издательство «Таир». Название оно получило по первым буквам имен сестер Рахманиновых. «Таир» помогало русским композиторам и русским писателям, которые не могли издавать свои произведения в России. При содействии Рахманинова были опубликованы книги Алексея Ремизова и Ивана Шмелева, а также роман «Страх» Анатолия Рыбакова.
«Ежедневно целый поток писем, и почти все, без исключения, просят о помощи, о личном свидании и т. д.», – писал в одном из писем Рахманинов, рассказывая о работе издательства.
«Таир» просуществовало 10 лет и завершило свое работу в 1935 году, познакомив зарубежного читателя и слушателя с русскими авторами и музыкантами.
Человек, накормивший пол-Москвы
Во время голода, охватившего территорию России в начале 20-х годов ХХ века, музыкант нашел способ поддержать нуждающихся. В 1921 году по соглашению с правительством непризнанной Советской республики крупная американская организация, занимающаяся поддержкой голодающих, – «Американская администрация помощи» (АРА, American Relief Administration), начала поставлять продовольствие в Россию для помощи голодающим детям.
Узнав об этом, Рахманинов отправил несколько писем руководителю АРА Герберту Гуверу (в дальнейшем – президенту США) с просьбой помочь наладить отправку частной помощи в Россию, рассчитанную не только на детей, но и на взрослых. Например, переслать деньги профессорам Московского университета, собранные для них русскими эмигрантами.
В итоге при содействии Рахманинова 30 декабря 1921 года был подписан соответствующий договор между АРА и советской стороной. По нему любой человек в Европе или США мог за 10 долларов приобрести продуктовые талоны АРА и отправить их по почте как любой организации, так и частному лицу в России. По одному такому талону получателю на почте полагалась стандартная продуктовая посылка весом около 50 кг. В нее входили 22 кг муки, 11 кг риса, свиного жира и сахара по 4,5 кг, 1,5 кг чая и 20 банок сгущенки.
Зимой 1922 года Сергей Рахманинов впервые отправил талоны АРА на родину, причем сразу по нескольким адресам. Своим примером он вдохновил многих других эмигрантов, у которых не было проблем с деньгами. Как вспоминал композитор Михаил Слонов, Рахманинов стал легендой среди почтовых служащих. Так, сотрудница почтового отделения, выдававшая посылку для Слонова, с удивлением воскликнул: «Кто такой этот Рахманинов? Он что, собирается пол-Москвы накормить?!»
При этом самому музыканту казалось, что он делает недостаточно. Поэтому после долгих переговоров с АРА, которая раньше никогда публично не призывала к пожертвованиям, при поддержке этой организации 2 апреля 1922 года Сергей Рахманинов дал благотворительный концерт в Карнеги-холл в пользу России.
Концерт, на котором Сергей Васильевич Рахманинов играл с Нью-Йоркским симфоническим оркестром под управлением Вальтера Дамроша, прошел при полном аншлаге. Все его участники, включая даже менеджеров Карнеги-холла, отдали свои гонорары в пользу российских ученых, музыкантов и артистов.
Всю выручку от концерта Рахманинов отправил в АРА, приложив к ней длинный список получателей, среди которых были и профессора МГУ, и преподавателя Школы живописи и ваяния, и Высшие курсы, и артисты Большого театра, и многие другие. В ответ композитор получил много благодарственных писем, за исключением какого-либо ответа от его родной Московской консерватории.
«Московская консерватория – единственное учреждение, которое не удостоило меня ни словом привета, – писал музыкант своему другу, профессору Московской консерватории Владимиру Вильшау. – Объяснение, данное ими тебе и состоящее в том, что им не известен отправитель, не выдерживает никакой критики, т. к. на каждом бланке стоит мое имя. Да и как объяснить тот факт, что двое из профессоров обратились все-таки лично ко мне с благодарностью?»
Первого числа каждого месяца
Вдобавок из 50 полученных Консерваторией посылок непосредственно до преподавателей дошли только пять. После этого неприятного инцидента Рахманинов стал отправлять посылки в Россию только на индивидуальные адреса. Делал он это регулярно – первого числа каждого месяца. Музыкант даже нанял специального секретаря, который разбирал запросы о помощи, вел расчеты с АРА и все контролировал.
АРА завершила свою работу в 1923 году, так как отпала необходимость в ней, но Сергей Рахманинов продолжил заниматься благотворительностью.
К соотечественникам, оказавшимся в трудном положении за рубежом, у Рахманинова было особое отношение. Например, в какой-то момент музыкант помогал деньгами своему другу и будущему нобелевскому лауреату Ивану Бунину.
Именно благодаря Рахманинову эмигрант Игорь Сикорский смог раскрыть свой авиаконструкторский талант. В 1923 году этот известный русский инженер, не сумевший найти работу по специальности в Нью-Йорке, основал компанию Sikorsky Aero Engineering Corporation. Первым помещением стало здание бывшего курятника, а первыми сотрудниками – русские эмигранты, работающие бесплатно. Узнав о благотворительной деятельности Рахманинова, Сикорский купил билет на концерт музыканта, чтобы иметь возможность с ним поговорить и попросить пожертвовать сотни две долларов, чтобы расплатиться с рабочими.
Сикорский буквально потерял дар речи, когда пианист со словами «вернете, когда сможете» подписал чек на 5000 долларов и предложил сделать себя вице-президентом компании, чтобы привлечь к нему всеобщее внимание.
Не человек, а благотворительный фонд
Рахманинов не мог знать, что Сикорский станет знаменитым на всю Америку и вернет ему не только долг, но и проценты, о чем, кстати, музыкант не просил. Пианист просто верил в успех своего соотечественника.
По этой же причине он регулярно отправлял средства Комитету помощи учащейся русской молодежи в эмиграции. Причем Рахманинову было важно не просто жертвовать деньги, а понимать, кому именно он помогает. Как-то он даже написал в комитет письмо, в котором просил выбрать конкретного ребенка, обучающегося в пансионате во Франции, чтобы он мог выслать для него чек. Музыкант следил за судьбой всех своих стипендиатов.
По словам двоюродной сестры Рахманинова, тот тратил на благотворительность до трети своих доходов.
«Непрестанно в течение многих, многих лет шла его помощь и в другие концы мира. Кажется, не было угла на земном шаре, откуда бы не приходили мольбы о помощи от русских людей, рассеянных по всему свету. Просили больные, старые и немощные люди; просили молодые, чтобы иметь возможность получить или закончить образование, чтобы научиться какой-нибудь профессии; взывали о помощи общественные русские организации, заботящиеся о стариках, о сиротах, об инвалидах; просили помочь многие русские учебные заведения, открывшиеся в разных странах Европы: одни нуждались в деньгах для оплаты помещений, другие старались выхлопотать помощь, чтобы подкрепить полуголодных учеников, чтобы обзавестись инвентарем, пианино и т. д.; нуждались в помощи церкви, общежития», – писала в своих воспоминаниях Софья Сатина.
При этом Рахманинов никогда не афишировал свою благотворительную деятельность, за исключением случаев, когда нужно было привлечь внимание общественности. У него даже сложился определенный имидж прижимистого миллионера.
Впрочем, мнение других мало заботило музыканта. Он вообще не любил быть в центре внимания. Лучше всего его отношение к всеобщему признанию демонстрирует следующая история. Когда Рахманинов только переехал в Америку, один музыкальный критик удивленно спросил:
– Почему маэстро так скромно одевается?
– Меня все равно здесь никто не знает, – ответил Рахманинов.
Богатство и популярность ничуть не изменили привычек музыканта. Когда несколько лет спустя тот же критик повторил свой вопрос, добавив, почему, несмотря на успех, маэстро продолжает так скромно одеваться, Рахманинов вновь лишь пожал плечами:
– Зачем, ведь меня и так все знают.
Запрет на родине
Продолжая тосковать по родине, Сергей Рахманинов постепенно наладил жизнь в эмиграции. Половину концертных турне он проводил в Европе – примерно с октября по декабрь, а оставшееся время выступал в США. По обе стороны океана публика его обожала.
В середине 1920-х он вновь смог сочинять. В этот период появились Концерт для фортепиано с оркестром № 4 соль минор, работу над которым Рахманинов начал еще в 1914 году в России, и три русские песни. Всего за годы жизни вне России с 1918 года по 1943 год композитор создал шесть произведений.
Музыка Рахманинова исполнялась и в Советском Союзе, пока в марте 1931 года в газете «Правда» не вышла разгромная статья под названием «О чем говорят колокола» о концерте в Большом зале московской консерватории. Вот цитата из нее:
«Кто автор этого произведения? Сергей Рахманинов, бывший певец русских купцов-оптовиков и буржуев, композитор, который давным-давно устарел, чья музыка есть не что иное, как жалкое подражательство и выражение реакционных настроений; бывший помещик, который еще в 1918 году с отвращением покинул Россию после того, как крестьяне отобрали у него землю, – непримиримый и активный враг Советского правительства».
После этой разгромной публикации в Советской России был введен полный запрет на исполнение любых произведений композитора.
Дирижер Большого театра Николай Голованов отказался поддерживать всеобщую истерию и остался единственным, кто, невзирая на большие риски, продолжил исполнять произведения Рахманинова.
Удивительно, но даже после этой истории сам композитор не стал рвать все связи с родной страной. Так, он даже отказался от американского гражданства, четко объяснив свою позицию: «Я не считаю возможным отречься от моей Родины».
Общая беда
C началом Великой Отечественной войны Рахманинов вновь начал активно помогать Советской России. По его условиям, сбор с каждого третьего концерта шел в фонд помощи Советскому Союзу.
А 28 июня 1941 года музыкант обратился к русским эмигрантам: «Независимо от отношения к большевизму и Сталину истинные патриоты России должны помогать своей Отчизне одолеть агрессоров». За что Рахманинов вновь подвергся критике – в этот раз недовольные бывшие соотечественники назвали его «красным».
Музыкант не реагировал на нападки в свой адрес и продолжал отправлять чеки с пожертвованиями для советского консульства в Нью-Йорке, с посланиями: «От одного из русских – посильная помощь русскому народу в его борьбе с врагом. Хочу верить, верю в полную победу».
В Советском Союзе оценили помощь Рахманинова. Его фамилию убрали из черного списка музыкантов, чье творчество было под запретом, и даже начались переговоры, чтобы композитор приехал с благотворительными концертами в Ленинград, Сталинград и Москву. 69-летний Рахманинов начал мечтать о том, как приедет в любимую Россию, но в 1943 году его здоровье резко ухудшилось из-за рака. Но и в этом состоянии Рахманинов просил жену читать ему сводки с фронта. Он дожил до победы под Сталинградом, встретив ее словами: «Слава Богу».
А вот до собственного 70-летия ему не хватило нескольких дней жизни. Сергей Рахманинов ушел из жизни 27 марта 1943 года. «Гнет лег на мои плечи. Он тяжелее, чем что-либо другое, это чувство не было мне знакомо в молодости. У меня нет своей страны. Мне пришлось покинуть страну, где я родился, где я боролся и перенес все огорчения юности и где я, наконец, добился успеха», – писал он в своих воспоминаниях.
Запись Не человек, а благотворительный фонд. Почему композитор Сергей Рахманинов помогал тайно впервые появилась Милосердие.ru.