Художники с ментальными особенностями: как живут подопечные мастерских «Простые вещи», фонда «Синдром любви» и центра «Турмалин»

Сотрудники и подопечные мастерских «Простые вещи», фонда «Синдром любви» и центра «Турмалин» рассказали «Снобу» о том, как меняется жизнь художников с ментальными нарушениями благодаря творчеству и как в России развивается инклюзивная среда с помощью проекта «Яндекса» «Глазами разных».

Мастерские «Простые вещи»

Инклюзивные художественные мастерские «Простые вещи» открылись в Санкт-Петербурге в 2018 году. Люди с ментальными особенностями получают полноценное трудоустройство в мастерских и начинают самостоятельную жизнь. Руководитель PR-отдела «Простых вещей» Анна Иванова и ведущий мастер арт-студии Рита Петрова рассказали о том, как люди с ментальными особенностями готовятся в мастерских к работе, а художники Никита Закревский и Наталья Павлович, чьи работы можно увидеть на машинах «Яндекс Go», — об отношении к своей популярности и о самом дорогом в их жизни.

Как родилась идея открыть инклюзивное кафе «Огурцы»? Чем оно отличается от многих других кафе, разве в них нет места принятию людей с ментальными особенностями?

Анна Иванова, руководитель PR-отдела «Простых вещей»: Оно появилось в 2019 году, через год после открытия наших мастерских. «Огурцы» — это инклюзивное кафе, в котором как на кухне, так и в зале работают люди с ментальными особенностями, это около 30% нашего персонала. В мастерских работа выстроена иначе. В каждой мастерской есть ведущие мастера –— профессиональные керамисты, повара, швеи, дизайнеры, а есть мастера с ментальными особенностями. С одним ведущим могут работать 6–10 таких ребят.

Мастерские — это все же более закрытый формат. Ребята приезжают сюда и большую часть времени общаются с ведущими мастерами — это маленькое «государство внутри государства». А нам хотелось, чтобы была более открытая площадка, куда приходит много разных людей. Таким образом, много людей благодаря живому контакту с нашими подопечными узнают об инклюзии, могут вовлечься в эту историю, возможно, как-то помочь нашему проекту.

При трудоустройстве в ваши мастерские решающее значение имеют художественные способности подопечных или состояние их здоровья?

Анна Иванова: Мы не трудоустраиваем в мастерские ребят, которым нужно постоянное индивидуальное сопровождение: они просто не смогут работать. С другой стороны, мы не трудоустраиваем людей, которые могут справиться без нас. А все те, кто попадают в эту середину, становятся нашими мастерами. Еще очень важно, чтобы ребята, которые приходят к нам на собеседование, были готовы соблюдать определенные правила: это касается вопросов агрессии, соблюдения личных границ и некоторых других требований к поведению внутри пространства мастерской. Если человеку комфортны наши условия, он отправляется на стажировку в мастерские.

Выбор мастерской в каждом конкретном случае производится крайне индивидуально. Бывает так, что человек уже закончил колледж и имеет определенные навыки в швейном деле, например. Но он может сказать, что ему совершенно не хочется заниматься этим дальше, и мы пойдем ему навстречу, подберем какое-то другое занятие. Еще ребята могут менять мастерские, если кому-то вдруг разонравится выполнять определенную работу регулярно.

Рита Петрова, ведущий мастер арт-студии «Простых вещей»: При устройстве в мастерскую ребята получают творческие задания, чтобы мы могли оценить художественные навыки и принять решение, насколько они нам подходят. Все-таки мы говорим про трудоустройство, а это предполагает создание некоего продукта. Важно, чтобы наша совместная работа с ребятами, у которых есть ментальные особенности, была слаженной.

За последний год формат работы нашей арт-студии, графической мастерской, немного изменился. Сейчас мы представляем себя как дизайн-бюро. К нам могут обратиться любые заказчики, как тот же «Яндекс», с запросом на разработку фирменного стиля, афиш мероприятий — самого разнообразного пула графических задач. А еще мы выступаем как арт-бюро: у нас можно заказать какую-нибудь картину или пригласить поучаствовать в выставках.

Но мы стараемся знакомить людей с нашим искусством не только в формате некой коммерческой истории. Нам хочется заявить о нем полноценно. Проект «Глазами разных» очень помогает в этом, ведь машины «Яндекс Go», на которых можно увидеть картины наших художников, ездят по разным городам. Эти картины становятся известны. Благодаря этому их покупает больше людей — как для украшения своего дома, так и для различных общественных пространств.

Какие работы ваших подопечных пользуются наибольшим спросом? Конкуренция никогда не привносит негатив в их взаимодействие?

Рита Петрова, ведущий мастер арт-студии «Простых вещей»: Мы не хотим создавать среду для конкуренции, ее и так слишком много в нормотипичном мире. В мастерских, наоборот, хочется создать максимально горизонтальную среду. Хотя, конечно, возникают такие ситуации, когда кто-то из ребят возмущается тем, что его работа не попала на выставку, а чья-то попала. От этого никуда не уйти: действительно, у нас есть художники, чьи картины более востребованы. Например, работы Никиты Закревского и Натальи Павлович. Но мы всегда стараемся объяснять менее понятное для зрителей искусство наших подопечных, чтобы никто не остался без внимания.

Никита, как вы относитесь к своей популярности?

Никита Закревский, художник: Я начал рисовать в 2018 году. Были разные мысли — и ждал, и не ждал признания. Не могу не рисовать, закончу рисовать — и все. Учился этому в разных школах. Мне нравится, когда художники рисуют на разную тематику, особенно нравится космическая тематика и пришельцы. Нравятся черный и синий цвета. Я люблю Румынию и мечтаю в ней побывать, хочу отдохнуть там на пляже. А еще там жил граф Дракула, но я не специалист по вампирам. Ни с кем не соперничаю из художников — я рисую отдельно, сам по себе. Часть денег, которые получаю с продажи картин, трачу на поездки на троллейбусе. Мне очень нравится летний светлый троллейбус, жаркий и солнечный.

А чем вы занимаетесь в мастерских, Наталья?

Наталья Павлович, художница: Я работаю в швейной мастерской, занимаюсь вышивкой. Сшила целый ковер и одеяло. Мне нравится придумывать необычные сцены. Люблю рисовать семью, близких людей и любимых животных — кошек и собак. Еще рисую знаменитостей, нарисовала год назад Чарли Чаплина, это у меня самый удачный портрет. Люблю своих родственников, мужа, детей и красный цвет. Зарабатываю в мастерской деньги и трачу их на свою семью.

Фонд «Синдром любви»

Благотворительный фонд «Синдром любви» с 2016 года поддерживает людей с синдромом Дауна, развивает их творческие способности, проводит для них спортивные занятия и адаптирует особенных детей к походу в обычные школы. PR-менеджер «Синдрома любви» Алена Лопатина, подопечный фонда художник Иван Трацевский и его мама Тала Трацевская-Морозова рассказали о вдохновении и мифах про творчество людей с ментальными особенностями.

Чему учатся подопечные в социальных мастерских фонда?

Иван Трацевский, художник: Я занимаюсь в швейной мастерской, учусь работать на швейной машинке. Даже попросил маму купить такую же домой. Провожу в мастерской целый день обычно — в те дни, когда у меня есть занятия там. Слушаю музыку или сказки в плеере и выполняю заказы. Иногда у меня заказывают вещи для благотворительной ярмарки. Полноценно трудоустроиться я не могу, но немного зарабатываю в мастерской, нам дают стипендии. Там со мной в основном девчонки, я один мальчик.Алена Лопатина, PR-менеджер фонда «Синдром любви»: В мастерских участникам программ дают задания, и они их выполняют. Это на самом деле очень важно: такой подход учит людей с синдромом Дауна дисциплине, самоконтролю, а еще они учатся видеть результаты своих действий и ценить свою значимость для других людей.

Тала Трацевская-Морозова, мама Ивана: Сейчас мы ищем колледж для Вани, и я отметила для себя — в мастерских ребята с синдромом Дауна учатся тем же дисциплинам, что и в колледжах для них. Список профессий, которыми они могут овладеть, не так широк.

Как меняется жизнь благодаря фонду?

Тала Трацевская-Морозова: Ваня ходит на занятия в фонд буквально с рождения, поэтому не могу сказать, что его жизнь как-то меняется. Она изначально была хорошей, мы получали большое количество поддержки.

Есть ли какие-то отличия в реабилитации людей с синдромом Дауна через творчество от такой же реабилитации людей с другими ментальными особенностями?

Тала Трацевская-Морозова: Кардинальных отличий нет, но информацию до людей с синдромом Дауна надо доносить дольше и более наглядно. Показывать на живом примере что-то, переспрашивать, все ли понятно. Даже если человек говорит, что понятно, надо попросить повторить. Больше всего работа с людьми, у которых есть синдром Дауна, похожа на работу с детьми. Так и проявляется особенность развития: человеку может быть 16 лет, а его сознание в каких-то ситуациях — как у шестилетнего. Но стоит понимать, что не во всех. У Вани восприятие себя в социуме соответствует его возрасту — 18-летнего молодого человека.

Это правда, что люди с ментальными особенностями изначально более творческие и видят мир тоньше, чем нейротипичные люди?

Тала Трацевская-Морозова: Думаю, это миф. Те, кто может прожить без творчества, и живут без творчества. У них свои дела, работа… Ваня рисует почти с рождения. Когда ему было 8 месяцев, я приклеивала к полу ватман, наливала лужицу краски, подносила Ване, и он размазывал краску ладошками — человек в полном восторге был! Доставалось не только бумаге. Потом мы отправлялись в ванную отмываться. Ваня научился рисовать раньше, чем ходить. Относится ли это к его синдрому? Не думаю. Это относится к его личности. Кто-то рисует, кто-то нет, но совершенно точно, что человеку с инвалидностью легче проявиться в творчестве — во многих других сферах он сталкивается с ограничениями. И поэтому благодаря творчеству такие люди становятся более заметными для общества.

Иван, что вас вдохновляет как художника?

Иван Трацевский: В этом году на машину «Яндекс Go» попал мой рисунок с корабликом и пиратами, которые хотели получить власть. Я рисовал последнюю надежду. А вообще я люблю рисовать комиксы, приключенческие истории о путешествиях по разным мирам. Мечтаю снять сериал по своему комиксу, но это невозможно, для этого мне нужна большая команда и много реквизита. У меня есть разные рисунки по фильмам, больше всего люблю сериал «Последний герой» и фильм «Майор Гром». Кино рождает во мне разные образы, я оттуда беру идею и развиваю ее, чтобы она всем была интересной. Я не люблю злодеев в кино, только одну злодейку люблю — Харли Квин. У нее был парень из преступного мира. Она помогала преступнику Джокеру, потому что влюбилась. Но она ушла от него! Харли очень красивая… Хочу найти себе такую девушку.

Тала Трацевская-Морозова: Проект «Глазами разных» вдохновил нас с Ваней на продажу его рисунков через «Авито». Когда-нибудь мы будем печатать его картины на футболках, кружках, наклейках… Он становится известнее благодаря тому, что сегодня такси с его картиной видят тысячи людей в четырех городах!

Центр «Турмалин»

В центре «Турмалин», открытом в 2003 году, люди с ментальными особенностями открывают для себя новые творческие хобби, практикуются в различных ремесленно-художественных мастерских. Методист центра Юлия Коровкина и художница Вероника Александрова рассказали о том, что наиболее важно при социальной адаптации людей с ментальными нарушениями и как может измениться их жизнь благодаря работе со стеклом.

Что необходимо для полноценной социальной адаптации человеку с ментальными особенностями?

Юлия Коровкина, методист центра «Турмалин»: Самое важное — это, конечно, принятие таких людей в обществе. Нужно, чтобы они не подвергались сегрегации. Когда человека огораживают, а он пытается прорваться за ограждения, — это для любого тяжело. Поэтому для подопечных важны не просто занятия творчеством, но еще и обязательная трансляция их творчества в широкую среду. Особенно сейчас нужны открытые пространства для выставок картин и разных других изделий, созданных людьми с ментальными особенностями. Это сделает тему инклюзии доступнее для людей, не сталкивавшихся с ней раньше.

В каком творчестве реализуют себя ваши подопечные, к каким его видам проявляют наибольший интерес?

Юлия Коровкина: У нас много художественно-ремесленных мастерских — керамическая, ткацко-валяльная, столярная, свечная, мыловаренная и мастерская фьюзинга. В «Турмалине» также работает свой маленький театр, мы с ребятами делаем постановки. Еще у нас есть арт-терапия, общие и индивидуальные занятия живописью — ребята на них рисуют свои интерпретации картин известных художников, о которых мы им рассказываем, природу, свои воспоминания. Такие занятия живописью проходят и в онлайн-формате, на них присутствуют ребята из разных городов. Есть и литературный проект: мы сначала читаем какое-то произведение, а потом рисуем иллюстрации к нему.

Художники могут предлагать свои форматы или им приходится выбирать из ограниченного списка?

Юлия Коровкина: Нам очень важно сохранить и поддержать их индивидуальный взгляд на вещи. Наши художники выбирают сами, что и как им изобразить. Вместе с нами они только слушают истории, а дальше уже открыт простор для фантазии. Но ребята, приходя в «Турмалин», попадают в уже открытые мастерские, где существует определенный формат работы. Новые мастерские тоже появляются, но не так часто. Начинали мы с трех — свечной, керамической и ткацкой.

Ребята, конечно, сами выбирают, в какую мастерскую им пойти. Но порой существует объективная невозможность заниматься делом, которое кажется интересным. Например, не каждый человек чисто физически может что-то слепить из глины — это требует выносливости и силы рук. Если в таком случае подопечному все равно хочется создавать что-то своими руками, ему, вероятно, больше подойдет работа с воском. А бывает и так, что человеку просто не показана какая-то деятельность, а он настаивает на ней. Мы не отказываем в таких случаях. Всегда лучше попробовать, чем нет.

Сотрудники центра взаимодействуют с такими людьми только во время занятий с 10:00 до 17:00? Есть ли у «Турмалина» другие активности и программы сопровождаемого проживания?

Юлия Коровкина: Изначально мы встречались только в рабочее время, но со временем у нас появилась возможность совершать различные выезды на форумы и конгрессы — мы ездили в Екатеринбург, Казань, а также в Норвегию, Финляндию, были в Прибалтике. Сейчас есть практика поездок на лето в Рязань. Мы там делаем театральные постановки. А еще сейчас в «Турмалине» мы запускаем двухчасовые вечерние занятия — не для наших подопечных, для других ребят с ментальными особенностями, которые стоят в очереди в наши мастерские.

Чем отличается работа со взрослыми от работы с детьми, у которых тоже есть ментальные особенности?

Юлия Коровкина: Отличается оно тем, что мы никого не учим чему-то, не ведем за собой и не воспитываем. К нам приходят сформированные взрослые люди, которых мы принимаем такими, какие они есть. Мы помогаем им реализовать то, что уже есть у них внутри. Не делаем что-то за человека, а помогаем ему сделать это самому. Ремеслу и бытовым навыкам мы, конечно, учим, но не более того.

Как меняется жизнь ребят благодаря вашим мастерским?

Вероника Александрова, художница: Давайте я сама отвечу. Я работаю со стеклом. Я научилась резать стекло, колоть его кусачками. Делаю тарелки из стеклянной основы, выкладываю на ней мозаику из другого цветного стекла, а потом отправляю это в печь. Там происходит сплав, и получается цветная тарелка. А начинала я с керамической мастерской, в витражную перешла после того, как увидела стеклянные украшения на одной выставке. Пришла в «Турмалин» я еще до пандемии. Это сильно поменяло мою жизнь — стало очень много новых друзей, появилось свое дело. Я занимаюсь искусством! И мою картину с чайками нарисовали на машине такси. Сначала я была скромной и закрытой, а сейчас я смелая. У меня появился свой голос.

Беседовал Алексей Черников