О Газе и борьбе за сдерживание Трампа – rs21 – революционный социализм в 21 веке

Дэвид Рентон
•
8 ноября 2024 г.

член RS21 Дэвид Рентон использует идею «перманентной революции», чтобы понять перспективу глобальной контрреволюции, с которой мы сталкиваемся сегодня.

Война Израиля с сектором Газа уже способствовала победе Дональда Трампа на президентских выборах в США. Есть вероятность, что это значительно освободит его и позволит ему продвинуться на посту дальше, чем ему удалось в прошлый раз, когда он был у власти.

Трамп одновременно похож и непохож на фашистов 1930-х годов. Он ленив, сварлив и неспособен достичь консенсуса среди институтов США. Он не хочет и не должен. Его модель – это не столько отмена демократии, сколько создание постоянных преимуществ для его партии и его класса. Но есть веские основания предполагать, что его способность причинять вред на этот раз будет хуже, чем в прошлый раз. Его желание мести сильнее. Его отношение к партии (то есть к «народу 6 января») очень похоже на то, которое было у Гитлера или Муссолини, только через социальные сети, а не через уплату членских взносов или партийные публикации. Государство и общественное мнение будут рассматривать эти выборы как ретроспективное одобрение попытки государственного переворота 6 января, даже если есть люди, которые упускают возможность помилования Трампа.

На самом деле вопрос в том, какие процессы могут подтолкнуть Трампа пойти дальше, чем он уже сделал?

На выборах республиканцам было гораздо легче рассказать историю, чем демократам. Они хотели войны и хотели, чтобы Израиль победил. Они пригласили Нетаньяху выступить перед Конгрессом, и именно они аплодировали ему. Нетаньяху был одним из первых, кто поздравил Трампа с победой. Демократам пришлось рассказать гораздо более сложную историю. Они хотели, чтобы их база поверила одновременно и в то, что они обеспечивают победу Израиля, и в то, что они действуют как ограничивающая сила, не позволяющая мести перерасти в убийство. Эта история была бессвязной с самого начала вторжения в Газу, после чего стало ясно, что это будет один из самых длительных и жестоких процессов массовых убийств в мире с 1945 года.

Демократы финансировали войну и вместе со своими британскими союзниками снабжали разведывательными данными, которые используются для осуществления массовых технологических убийств мирных жителей. Они выступали за Израиль, выступая против международного порядка, против мирового суда, против любых ограничений военной мощи. Все последнее, настаивали они, можно игнорировать ради любимого союзника. В той степени, в которой демократы заявили, что они сдерживают Израиль, действия этой страны показали либо то, что они лгут, либо свою слабость. Красная линия за пересечением красной линии, демократы утверждали, что Израиль согласится на мирное соглашение, хотя он этого не сделал, воздержится от бомбардировок больниц, когда он этого не сделает, не будет убивать своих врагов, пока он этого не сделает, не будет Я не принимал участия в геноциде, но это было. Вот почему Байден казался старым и слабым – потому что он не мог ничего сделать, чтобы использовать все эти доллары и оружие, кроме как для достижения результатов, отличных от тех, в которые он, по его словам, верил.

В американской политической системе президенты слабы, потому что они зависят от поддержки Конгресса при принятии законов, а президент редко имеет одновременно большинство в обеих палатах и ​​хорошие отношения, необходимые для принятия важных законов. Однако президенты сильны в том смысле, что Конституция дает им неограниченный контроль над военной мощью США. Байден и Харрис вооружили Израиль. Но они также сказали значительной группе своих избирателей, что не хотят войны и не верят в нее. Эта комбинация никому не имела смысла.

Итак, что произойдет дальше? Контрреволюционная политика возникает в результате сочетания и взаимосвязи значительных событий. Полезной исторической аналогией является первоначальная эпоха фашизма, которая получила свою мощь благодаря сочетанию побед Муссолини и Гитлера. Первое представляло собой такой прорыв, что через несколько недель после прихода к власти имитационные профашистские группы были созданы почти в каждой стране Европы. Гитлер скопировал марш Муссолини на Рим. Он не называл свою партию фашистской, потому что у него были амбиции доминирования. Захватив государственную власть, он вызвал динамику соперничества, соперничества и конкуренции, которая побудила обе стороны действовать дальше вправо. Иногда, например, над Австрией, они соревновались. Иногда, например, в Испании, они сражались в союзе. Два режима продолжали давить друг на друга, кульминацией чего стала Вторая мировая война.

То, что эта статья пытается объяснить на уровне теории, является причиной этой динамики быстрого контрреволюционного продвижения.

Некоторые марксисты левого толка теоретизировали идеальные условия для революции как динамику перманентной революции. В своем «Обращении Центрального Комитета к Союзу коммунистов», опубликованном в 1850 году, Маркс и Энгельс описали социалистическую революцию как революцию, которая распространялась все глубже с точки зрения изменений, которых она пыталась достичь:

Наш интерес и наша задача — сделать революцию постоянной до тех пор, пока все более или менее имущие классы не будут изгнаны со своих правящих позиций, пока пролетариат не завоюет государственную власть и пока объединение пролетариев не продвинется достаточно далеко — не только в в одной стране, а во всех передовых странах мира, — что конкуренция между пролетариями этих стран прекращается и по крайней мере решающие производительные силы сосредотачиваются в руках рабочих. Нашей задачей является не просто модификация частной собственности, а ее упразднение.

В своей книге «Итоги и перспективы», опубликованной в 1905 году, русский революционер Лев Троцкий утверждал, что частью процесса, который обеспечивает идеальное состояние прогрессирующей, постоянно углубляющейся революции, было то, что лежащее в ее основе социальное движение распространилось через границы. Он писал, что у русского рабочего класса «не будет другого выхода, кроме как связать судьбу своего политического господства, а значит, и судьбу всей русской революции, с судьбой социалистической революции в Европе… [itself] в масштабы классовой борьбы всего капиталистического мира». (Отсутствие международной революции является одной из причин того, почему российская революция 1917 года, в конце концов, не смогла достичь своих целей самоуправления рабочего класса). Троцкий был прав: способ добиться более глубоких социальных перемен, предложенных Марксом, — это распространить революцию через границы.

Процесс перманентной революции слева отличается от того, что происходит, когда вы видите контрреволюцию справа. Левые и правые не существуют в сопоставимых отношениях с существующим капиталистическим миром – левые всегда противостоят значимым социальным процессам (доминирование в обществе богатых, отчуждение людей и отсутствие веры в нашу коллективную силу); правые всегда их режут. Революция и контрреволюция не являются двумя идентичными процессами, просто идущими в противоположных направлениях. Они не похожи на фильм, который смотришь то в режиме воспроизведения, то на перемотке назад.

Но для понимания обстоятельств, происходящих вокруг нас, полезно понять, что в мире происходит контрреволюционный процесс и что существует некая широкая аналогия между революцией, которую хотят видеть коммунисты, и тем, как ее осуществляют. история теперь, кажется, поворачивается против нас и людей, которых мы видим своими союзниками.

Внутри левых существует революционный лагерь, состоящий из людей, которые хотят продвинуть историю настолько далеко, насколько это возможно, в направлении демократии, социал-демократии и, как выразились Маркс и Энгельс, к отмене частной собственности. Точно так же, как мы существуем, существует и еще одна группа людей по другую сторону политики, назовем их «фашистами», которые хотят видеть разрушение в обществе любых оставшихся элементов социал-демократии – включение профсоюзов в государства, уничтожение всех оставшихся в государстве социальных элементов (Национальная служба здравоохранения, Obamacare), замалчивание, заключение в тюрьму или убийство левых активистов.

Социальную революцию делает возможной именно процесс, в котором люди соединяют свои социальные и политические требования. В идеальном варианте перманентной революции это может означать что-то вроде того, что рабочие бастуют, чтобы улучшить свой уровень жизни, вступают в конфликт с полицией, теряют всякое доверие к существующему государству, волна забастовок выдвигает новые экономические и политические требования. , когда экономическая и политическая силы подталкивают друг друга, пока единственным решением не станет социальная революция. В сегодняшних обстоятельствах перманентной контрреволюции крайне правые настаивают на том, что у них есть как экономические требования (устранение рабочих-мигрантов, предположительно, чтобы помочь белому рабочему классу), так и политические решения, обещание Трампа стать диктатором с первого дня. Эти два набора требований сочетаются друг с другом и побуждают их обоих двигаться вперед.

Когда революционеры воображают трансформацию и разрушение существующего государства, мы часто представляем это как процесс префигуративной конфронтации, в котором мы берем на себя ключевые государственные институты и побеждаем их, пока не приобретем такую ​​власть на улицах, что даже ключевые государственные институты станут уязвимыми. нам – мы мечтаем о штурме парламента, о захвате Зимнего дворца. То же самое делают и наши антагонисты справа. В отличие от нас, в США есть недавний опыт достижения хотя бы одной из таких символических побед – 6 января.

И слева, и справа существует долгая история людей, захватывающих определенные поверхностные элементы государства, не захватывая при этом его реальный аппарат. Так, например, в сегодняшней Италии в правительстве находится партия фашистского происхождения, но эта партия управляет страной в соответствии со всей фашистской программой. Выборы все еще проводятся, значительная часть прессы и радиовещания по-прежнему контролируется людьми, которые не являются фашистами. «Братья Италии» не построили однопартийное государство.

Это тот момент, когда нам следует серьезно отнестись к утверждению Троцкого о том, что перманентная революция может быть достигнута только посредством международного процесса. То же самое относится и к контрреволюции. Она может на любой прочной основе перейти от политической победы к социальной революции, только взяв власть одновременно в нескольких национальных государствах.

Вот почему продолжающаяся война против Газы так важна для жизни при Трампе. Историческое значение фашизма заключалось в том, что он был отскоком от колониализма на Запад. При классическом империализме Европа экспортировала войну и геноцид в страны глобального юга. Фашизм обратил этот процесс вспять, снова сделав возможным войну между крупными государствами, сказав европейцам, что колониальные убийства, которые были законными, когда они применялись против коренного населения, могут безнаказанно совершаться против соотечественников-европейцев, поскольку они также принадлежат к категории расово неполноценных.

Газа стала колониальной войной, которая возобновилась: тринадцатая по богатству страна в мире, измеряемая по ВВП на душу населения, относится к своему населению как к настолько нечеловеческому, что оно становится законной мишенью для массовой гибели. И великие державы мира, вместо того, чтобы изгнать Израиль из своих рядов, снабдили это государство оружием и разведкой для выполнения своей задачи.

Каждая моральная линия, которая была проведена после 1945 года, чтобы не допустить возвращения фашизма и геноцида, теперь перейдена западными обществами. Если Трамп, будучи политиком такого типа, скажет – что он тоже хочет своих войн, он тоже хочет своих расовых побед – тогда он не может рассчитывать на какие-либо санкции за их требование. Оправдывая войну Израиля, Байден и Харрис облегчили Трампу возможность сказать, что он может делать то, что ему нравится, и кого волнует, что говорят правила.

Цель этой статьи не в том, чтобы делать прогнозы о том, что будет делать Трамп. Мои комментарии адресованы скорее участникам народных движений, пытающимся его сдержать. Факты войны Израиля и поддержка ее Западом значительно усложнят жизнь тем из нас, кто искренне привержен сопротивлению – остановить войну – и остановить его.