Поколение Z очень странное

С февраля 2023 года художник, преподаватель университета и писатель по интернет-культуре Джошуа Ситарелла проводит интервью с широким кругом людей, которые сформировали свою политику на основе интернет-субкультур. Было бы грубым упрощением сказать, что их так называемые «электронные деологии» широко распространены в «политическом спектре», поскольку настоящей отличительной чертой электронной деологии является не столько то, насколько она правая или левая, сколько ее тенденция. собрать соответствующие барочные особенности и квалификации. Это не просто республиканцы и демократы, или консерваторы и либералы, или даже социалисты и либертарианцы. Это самопровозглашенные «панконституционные монархисты», «антидемократические трансгуманисты», «анархо-примитивистские электоралисты», «исламо-националисты», «аграрные волюнтаристы», «экофашисты» и многие другие, казалось бы, бесконечные вариации бутик-идей. .

Вот несколько выдержек из интервью одного из таких собеседников, анонимного под псевдонимом «ПапаКумер», «Третьего позициониста», также известного как «фашист»:

Как бы вы описали свою политику или идеологию?

Третья позиция.

Как бы вы описали свою политику или идеологию?

Третья позиция.

Кто на вас больше всего повлиял?

Ганс Герман Хоппе, Джеймс Мейсон, Уильям Лютер Пирс и Менций Молдбаг.

Когда вы впервые узнали о политических онлайн-сообществах или начали их посещать?

2017.

Читарелла берет интервью у Зумеров, что объясняет, почему другой из его собеседников, шестнадцатилетний парень из Техаса, может с невозмутимым выражением лица сказать, что работа в не столь отдаленном будущем будет «партизаном, неолиберальным рабом, неолиберальным хозяином». . Этот человек рассказал Citarella, что посещает онлайн-сообщества с 2016 года. Если верить им, это означает, что им тогда было максимум девять лет. И если им верить, они были «политически активны» и в оффлайне, хотя об этом не говорится подробно. Они не упоминают, приходилось ли маме их возить.

Чтобы сказать, что правый экстремизм, реакционная радикализация и, да, даже фашизм «на подъеме» среди американской молодежи, нужно иметь некоторый контекст. Это беспокоит? Конечно. Боюсь ли я, что коричневорубашечники поколения Z выбьют мою дверь глубокой ночью и интернируют меня в лагерях биткойн-серверов? Не совсем по нескольким причинам.

Несколько комментариев от нашего шестнадцатилетнего техасца:

Как бы вы описали свою политику или идеологию?

Идеология мертва. Я работаю только над тем, чтобы разрушить существующую систему, чтобы из пепла старой могла восстать новая.

Как бы вы описали свою политику или идеологию?

Третья позиция.

Кто на вас больше всего повлиял?

Тед Качиньски, Ник Лэнд, Джеймс Мейсон.

А еще есть прогнозы, сделанные с предельной уверенностью.

Какие изменения вы хотите увидеть в ближайшие десять лет?

Распад США, массовое осознание нынешнего глобального состояния, отказ от неолиберальных идеалов и идеалов Просвещения.

Какие изменения вы хотите увидеть в ближайшие сорок лет?

Коллапс глобальной системы, возвращение аграрного образа жизни, возможное решение проблемы изменения климата.

Находите ли вы эти ответы смешными или тревожными, я бы не слишком доверял их долговечности.

Наш младший акселерационист не всегда был приверженцем того, что они называют «антисистемным мышлением». Они идентифицировали себя как марксисты-ленинисты в 2016 году, когда им было восемь лет. Они много раз говорили: «Я был анархистом, фашистом, коммунистом и т. д.».

Просто маловероятно, что то, во что вы верите в шестнадцать лет, сохранится и во взрослой жизни. Молодые люди довольно непостоянны, и невозможно предугадать, куда их заведет бурная страсть. Они не только часто меняют свое мнение, но и меняют его. радикальночто не является чем-то примечательным для тех, кто помнит, как был подростком, ведь капризность была отличительной чертой молодости. Возьмем, к примеру, «Джея», двадцатидвухлетнего человека, назвавшего себя «реакционером». Он был сторонником Берни Сандерса еще в 2016 году. Или «Р», которая идентифицирует себя как анархо-коммунист, но стала экофашисткой в ​​2019 году — когда ей было одиннадцать.

Дети и молодые люди всегда примеряют шляпы, экспериментируют со своими убеждениями и идентичностями, культивируя своего рода нарциссизм мелких различий, который молодые люди всегда вырезали для себя, часто проявляя антисоциальность, а чаще всего проявляя избирательный социальный подход. В конце концов, эти онлайн-субсубкультуры — это для детей не только способ найти друзей, но и способ почувствовать себя уникальными.

Тем не менее, маловероятно, что они займутся организацией, даже в своих рядах. Существует огромная разница между тем, как зумеры «находят себя» и тем, как это делали те, кто достиг совершеннолетия до них: они делают это онлайн, анонимно и тайно, без физического пространства, которое могло бы их собрать вместе, и без опасности встречают тех, с кем они не хотят говорить. Чрезвычайно онлайн – это норма. Тяжело устроить Хрустальную ночь, если ты не тусуешься.

Даже если они делал Если они перейдут в социальную среду и зайдут так далеко, что попытаются евангелизировать своих сверстников, эти высокограмотные теоретические молодые фашисты столкнутся с некоторыми камнями преткновения во время любых попыток вербовки. Будь то спортсмен, панк-рокер, кандидат в прощальные речи, театральный актер, стоунер или любой другой клише Джона Хьюза, которое никогда на самом деле не приближалось к тому, как мы видим себя или друг друга, подростки были бы сбиты с толку, закатывали глаза или, по крайней мере, ухмылялись. мало встретить такого человека. Дело не в том, что в каждой школе не было серьезных, амбициозных интеллектуалов, но их было всего несколько; они всегда были маргиналами и почти всегда созревали и вырастали из этого.

Конечно, со времен Myspace многое изменилось, но все еще трудно представить себе одного из шестнадцатилетних электронных деологов Citarella в скейт-парке, на вечеринке, спортивном мероприятии или в какой-то другой ситуации, где он мог бы быть окружен сверстники, маниакальные уличные проповедники, проповедующие свои весьма специфические, невероятно нишевые политические убеждения, дополненные цитатами умерших немецких теоретиков, сплачивающие своих собратьев-подростков самосерьезной дискуссией.

Видите ли, эти дети — ботаники.

Это не значит, что ботаники не могут быть опасными — Илон Маск и Джефф Безос добились более хищнической концентрации богатства, чем любой барон-разбойник до них. Даже либеральные ботаники, такие как Джордж Сорос и Билл Гейтс, продвигают по всему миру поистине отвратительную неолиберальную политику. Но эти дети еще не могут даже голосовать, поэтому они вряд ли свергнут наших технологических повелителей и займут свои троны в ближайшее время, если кто-то из них вообще захочет это сделать или захочет к тому времени, когда у них будут необходимые средства. изобрести какое-нибудь коварное приложение.

Проблема с фашистами в Америке заключается в том, что у нас никогда не было государства, ориентированного на проекты. По сути, они сталкиваются с тем же препятствием, что и социалисты: капиталом.

На самом деле мы не создаем политические институты или средства для амбициозной плановой экономики, а тем более что-то столь упорядоченное, как этническое государство. Современная Америка всегда предпочитала эксплуатацию геноциду и откровенному авторитаризму. И мы склонны быть пассивными участниками геноцидов, совершаемых другими странами. Конечно, мы передаем это марионеточным государствам, саботируя их левые движения — например, вооружая Латинскую Америку и Израиль во время Холодной войны или ведя дела с нацистами, как это сделал Прескотт Буш — но истина остается в том, что любой, кто утверждает, что является Фашист в Америке – это странный еврофил, психически больной пятнадцатилетний подросток.

Идея американского фашизма противоречит капитализму. Не поймите меня неправильно: что касается современных государств, то мы, вероятно, являемся лидером, когда дело доходит до содействия фашизму за рубежом, а что касается развитых стран, наша неолиберальная структура уникальна и исключительно жестока, репрессивна и жестока. эксплуататорский по отношению к самим американцам. Но, если вы простите педантизм, вы не собираетесь в ближайшее время распространять фашизм в старых добрых США по той же причине, по которой вы не собираетесь внедрять социализм: у них нет ни институтов, ни базы, чтобы бросить вызов капитализму. Наша «злая элита» — это другой зверь, и у любого, кто пытается свергнуть ее, нет средств, которыми можно это сделать. У нас нет боевой рабочей силы, и у нас нет штурмовиков. Вместо этого у нас есть «глубинное государство» и «Амазонка», а также республиканская и демократическая «партии» — ни одна из которых не является реальной партией, гражданские члены которой осуществляют какой-либо демократический контроль.

Будь то Гитлерюгенд или Коммунистическая лига молодежи, дела обстоят довольно мрачно, что во многом объясняет нигилистические, если не полностью милленаристские, взгляды этих детей-радикалов. Кажется, они действительно не питают особых надежд в политике. Есть попытки совершить революцию, но они имеют тенденцию быть опрометчивыми, и вам действительно приходится сомневаться в их успешности. Акселерационизм, кажется, довольно популярен в этом сезоне, но на самом деле это не политика; это заниженные ожидания и сужающиеся мечты, надежда на то, что, возможно, какой-то неизбежный deus ex machina вытащит нас из этой неразберихи. Когда они становятся старше, некоторые из них отказываются и от этого.

Давайте вернемся к Джей, двадцатидвухлетнему почти Берни Бро, который назвал себя «реакционером».

Конечно, он публикует анонимно, потому что у него есть работа, и он ведет несколько учетных записей в Instagram, чтобы делиться реакционным контентом на случай, если его пометят за что-то, что алгоритм научится идентифицировать как разжигание ненависти, например, за Черное солнце, нацистский символ, популярный среди сторонники превосходства белой расы.

Джей не белый, он индус. Так как же сопоставить Черное Солнце с его собственной религией и расовым обозначением? Он этого не делает. Кажется, он редко считает это важным. Точно так же, как бывшие солдаты, ставшие американскими байкерами, Sex Pistols или Siouxsie Sioux, его, кажется, привлекает подрывная деятельность.

Он сразу же говорит, что у него есть и другой онлайн-контент, за которым он следит: форумы по фитнесу и упражнениям, видеоролики с милыми животными на YouTube и так далее. Поэтому, когда он говорит: «Если бы я хотел описать себя как кого-то в Интернете, я бы сказал, что я реакционер», он говорит, что сформировал свою идентичность на основе социальных сетей, которые он посещает, а не действий, которые он совершает, точно так же, как его белый реакционные друзья в Интернете, которые не заинтересованы в том, чтобы выгонять своего небелого соотечественника. Он ясно дает понять, что, хотя реакционный Интернет (и один курс политологии, который он посещал в колледже) может изменить его мировоззрение, он не планирует ничего с этим делать, особенно когда его отношение к идеологии настолько велико. незначительная и непостоянная часть его общей личности, которая вызывает вопрос: действительно ли вы нацист, если милые видео с животными соответствуют вашей политике? И действительно ли вы являетесь нацистским движением, если даже не выходите на улицу и маршируете?

Джей достаточно умен и вдумчив, чтобы понимать, что «дискурс» — это хобби. Это не требует никакого реального участия или деятельности или даже искренней веры. Он просто несерьезно относится к этому; он вырос из этого.

Даже если они будут придерживаться этого, даже если капитал потерпит неудачу и условия созреют, эти дети на самом деле не фашисты. Им скучно, одиноко, страшно и безнадежно. Им некуда идти, не с кем быть, и им нечего делать в политическом и, все чаще, социальном плане. Всегда стоит помнить, что большинство зумеров не думают об идеологии. совсем. Зачем им это нужно? Как будто безвременного, всеобщего хаоса взросления уже недостаточно — провалить тест, пережить первый расставание, научиться водить машину, пытаться приспособиться и в то же время попытаться выделиться — Интернет постоянно и долгожданно отвлекает от нехватки. вероятность, по их убеждению, высечена в камне.

Вот в чем настоящая опасность, настоящая трагедия: недовольство и атомизация, которые исключают политическое участие, необходимое для лучшего мира. Все, что они могут сделать, это примерить глупые, уродливые шляпы.

Фашисты? Не совсем. Не больше, чем их коллеги — маоисты-синдикалисты-акселерационисты-анархо-католики-традиционалисты. Но дети решительно нет хорошо, и наша задача — дать им не просто то, во что можно верить, но и что-то, что можно сделать. Я признаю, что в наши дни это довольно сложная задача, но у меня все еще есть надежда. Что я могу сказать? Я старый романтик.