Такая долгая зима

  

Дымка любила ходить в гости к соседям по даче. Не то чтобы свои хозяева ее не любили – еще как любили!

 

Они нашли ее, бездомную кошечку, в один из случайных зимних приездов, когда решили наведаться на свой участок. Она уже прощалась с жизнью, обессилев от голода и не найдя теплого приюта, когда почувствовала, что ее взяли на руки, отогрели и вернули к жизни.

Познав доброту и заботу прежде незнакомых ей людей, она ежедневно возвращала им свой долг любовью и лаской. Когда пришло лето, хозяева переехали на дачу вместе с Дымкой, которая к тому времени стала полноправным членом семьи. Она не докучала хозяевам капризами, но всегда была рядом, готовая составить компанию любому, кто в ней нуждался, одаривая людей лаской и уютом.

За соседями она наблюдала через щели невысокой изгороди. Те, что слева, сразу ей не понравились. Может, люди там были неплохие, но их собака – наглая и задиристая, считала себя владелицей всего, до чего дотягивался ее взгляд, и готова была облаять любого, кого видела. Подружиться с ней Дымка даже и не пыталась.

Соседи справа – другое дело. Два дружелюбных пожилых человека с охотой общались с хозяевами Дымки и с ней самой. Была в доме еще старушка, но ее редко можно было увидеть днем. Лишь когда наступал вечер, она выходила подышать прохладой, с трудом опираясь на трость. Старушка усаживалась в беседке и, прикрыв глаза, о чем-то думала. 

Она очень обрадовалась Дымке, когда та с любопытством заглянула к ней. Ласково с ней поговорила, приласкала. Кошка доверчиво забралась к старушке на колени, почувствовав ее доброе сердце и чистую душу. Дымка не могла даже себе объяснить, почему ее тянет сюда, к этой немощной женщине, но знала, что ее присутствие здесь необходимо. 

Да. Эта старая женщина нуждалась во внимании кошки с все понимающими глазами, ведь Дымка не ужаснется от ее воспоминаний, которыми она и с детьми своими не делилась, боясь поранить их сердца жестокой правдой жизни, той, что пришлось на ее долю. Не надо им этого знать. Это ее воспоминания, и она унесет их с собой, оберегая своих детей – почти шестидесятилетних, от пережитого ужаса. Вот кошке можно рассказать все, ничего не утаивая. Она поймет и никому не проболтается. 

Когда сгущались сумерки, в беседку приходил сын старушки с супругой. Они заботливо укутывали ее в теплый плед, оберегая от простуды. Иногда сын, прихватив с собой гитару, пел свои и чужие песни. В такие вечера к ним присоединялись и хозяева Дымки.

- Сынок, - просила старушка, - спой мою любимую, ту, что Володя написал, Павлинов…

 

И тот, прокашлявшись, трогал струны гитары и пел для мамы, а она, закрыв глаза, внимала песне, и по морщинистым ее щекам катились слезы:

 

«Ах, мама! Ты едва жива.

Не стой на холоду.

Такая долгая зима 

В сорок втором году…»   

 

- Мы с папой и мамой жили в Ленинграде. Когда война началась – мне семь лет исполнилось. – Рассказывала Дымке старушка, когда они оставались вдвоем. – Отец в первые дни ушел с ополчением. Больше я его не видела. Уже когда повзрослела, начала искать. Нашла. Отписали мне, что погиб он под Лугой, там и захоронен. Ездила я туда, искала его могилу, а там их не счесть. На братской могиле отыскала нашу фамилию и почувствовала – здесь. Здесь мой папа…

Школа моя в том году быстро закончилась. Бомбили город сильно. Только и была дорога – в бомбоубежище и назад. Холода в том году быстро пришли, а отопления так и не дали…

«К печи поленья поднеси,

Оладьи замеси.

Трещат морозы на Руси, 

Морозы на Руси…».

- И голод. Постоянный. Мама получала паек для служащих, а я – как иждивенка. В феврале мама ушла на работу и не вернулась. А я уже не вставала с кровати – сил не было. Да ты, Дымочка, знаешь, что это такое, тебя саму подобрали без сил, замерзающую. Нашли меня девушки – санитарки, которые обходили квартиры. Забрали. На следующий день отправили из города на машине, по Ладоге. А там уже – в эвакуацию, на Урал, в детский дом.

 

«Клубятся снежные холмы,

И ночи нет конца.

Эвакуированы мы,

И нет у нас отца…»

- А у меня вообще никого не осталось, Дымочка. Жизнь была… Впервые досыта покушала в пятидесятом, когда в техникуме училась. И вся-то жизнь у меня с оглядкой на те годы. Как в детстве война забралась в душу, так до сих пор и живу с ней. Хоть и смеются дети надо мной, но в доме всегда есть про запас мешок муки, сахар, крупа.

 

А и пусть смеются. Главное – чтоб не видели они того, что мне привелось. Чтоб не знали, что такое возможно. Потому и не рассказывала им никогда о своем детстве, только тебе вот и поведала.  

 

«Лютей и снежнее зимы

Не будет никогда.

Эвакуированы мы 

Из жизни навсегда»  

Дымка прижималась к старушке, жалея ее, и мурлыкала, успокаивая:

- Ты не бойся, всё уже прошло, давно прошло. Больше этого не будет. 

Сын старушки, в сумерках по обыкновению намереваясь отвести ее в дом, однажды стал невольным свидетелем беседы своей матери с соседской кошкой. Он сидел на траве, за стенкой беседки, и сдерживал себя, стараясь не зарыдать в голос от жалости к маме, от ее великой любви к своим детям, что даже воспоминаниями своими она не хочет причинить им боль. И только слез удержать у него не было никаких сил. Непрошенные, они текли по его щекам и падали солеными каплями в траву.

 

***

Следующей весной соседи приехали уже без старушки. Дымка напрасно ждала вечера, чтобы встретиться с ней, приласкаться, потереться о ее теплую шаль. И когда она вместе со своими хозяевами вечером пошла навестить соседей, то не нашла ее.

- Нет больше мамы, Дымка. – Сын старушки присел перед кошкой и погладил ее шелковистую шерстку. – А ты приходи к нам. Мы, когда еще стояли холода, под теплотрассой нашли маленького котеночка. Он остался без мамы и почти замерз. Кое-как отогрели его, но он до сих пор мерзнет, даже в тепле. И всегда голоден. Пойдем, я вас познакомлю.

Он прошел с кошкой в дом и указал ей на картонную коробку с постеленной на дно старой шалью. На ней, не желая покинуть убежище, лежал котенок с печальными глазами. 

Сердце Дымки захлестнула жалость:

- Тоже намерзся, бедняга, за всю жизнь не отогреться. – Она запрыгнула в коробку, подгребла к себе котенка и замурлыкала, жалея его и успокаивая:

- Ты не бойся, всё уже прошло, давно прошло. Больше этого не будет. – Котенок доверчиво прижался к ней и робко замурлыкал в ответ.

 

В саду, в беседке кто-то тронул струны гитары, и до них донеслось:

«…Такая долгая зима,

В сорок втором году…»

- Пойдем к людям, малыш. – Мяукнула кошка. – Пойдем. Рядом с ними всегда тепло и уютно, если, конечно, это настоящие люди.

 

Тагир Нурмухаметов