Киноитоги-2024: бесконечные сказки, феномен Юры Борисова и успех «Субстанции»
Василий Степанов о сборах российских фильмов, наших актерах в покорившей Канны «Аноре» и не попавшем в прокат «Лимонове»
«В России мера успеха — это когда перешагнул метку в 500 миллионов сборов, потом — в миллиард. Пробыл в прокате сначала две недели, затем месяц. Чтобы финансово свести концы с концами, фильму нужно заработать минимум в 2 раза больше своего бюджета. Как за две недели собрать миллиард? Иногда все: смысл, красоту, амбиции — кладут на алтарь этого сомнительного забега», — рассуждает главный редактор журнала «Сеанс», кинокритик Василий Степанов. Почему сейчас снимают не кино, а «контент», как долго индустрия будет выезжать на ностальгии, почему все устали от видов Москвы и Санкт-Петербурга и чем важны фильмы Романа Михайлова — итоги кинематографического года Степанов подвел в интервью «БИЗНЕС Online».
«Бесконечно ехать на сказках или ностальгии невозможно»
— Василий, чем может похвастать в ушедшем году массовое российское кино? Вспомним, например, борьбу за первое место по кассовым сборам «Бременских музыкантов» и «Холопа-2».
— Эти фильмы, безусловно, огромная часть нашего кинопроцесса. Похожие тренды мы видим и в мировом кинематографе. Если вы зайдете на американский сайт Boxofficemojo, который фиксирует мировые сборы, то увидите, что вся первая десятка лидеров по сборам — это сиквелы, ремейки и развитие франшиз.
У нас первая тройка — это «Холоп-2», то есть продолжение чрезвычайно успешного оригинального фильма, «Бременские музыканты», лайв-экшен-ремейк культовой союзмультфильмовской работы, и «Мастер и Маргарита» — экранизация культового романа. Стилистически это, пожалуй, самый интересный фильм из всей нашей десятки, но он основан на важнейшей книге. Самое смешное, что наиболее оригинальные фильмы в нашей десятке — это «Огниво» (да, это часть сказочного тренда, но все-таки не советское наследие) и фильм «Руки вверх!».
— О чем это говорит?
— Это нам говорит о состоянии зрителей и о том, как мы смотрим кино. Все самое непричесанное, новаторское мы теперь смотрим исключительно в одиночестве, дома, у себя в онлайн-кинотеатре, удобно устроившись на диване. Если мы идем в кино, то надеемся на что-то беспроигрышное, не обещающее приятных или неприятных неожиданностей. Мы идем, чтобы порадовать себя декорациями, костюмами, знакомыми лицами, песней (не зря же пели во «Льде-3», «Бременских музыкантах», «Летучем корабле»). Мюзикл воскресает. И в США тоже. Там вот Джокер запел. Человеку, который хочет в кинотеатре отдохнуть, кажется, что кино — это когда много денег, когда реклама из каждого утюга. Поэтому фильмов, существующих вопреки, в списке лидеров практически нет.
Я бы сказал, что «Мастер и Маргарита» такой фильм, а все остальное уже в меньшей степени. «Сто лет тому вперед» мог бы стать событием, но, увы, не стал, это несмелая картина, умело обходящая все острые углы. Но сборы неплохие. При всех «но» я поздравляю русский кинематограф с тем, что в прокатной десятке только российские фильмы. Это достижение.
Есть и заметные явления другого рода. Нежданно-негаданно успех фильма «Субстанция» (от французского режиссера Корали Фаржа — прим. ред.), собравшего у нас больше 500 миллионов рублей притом, что это абсолютно нишевое произведение, боди-хоррор с экстремальным посылом. Кино не для всех, а по результатам коммерческий хит! Да, я смотрю на фильмы первой десятки как на возможность поразмышлять о том, что происходит с обществом и нашей привычкой смотреть кино. Меняется не кино, меняемся мы, технологии и привычки.
— С точки зрения содержания все равно вырисовываются определенные тренды: на сказки, на ностальгию. И в этом есть своя логика.
— Логика есть, но она не художественного, а психосоциального характера. Ностальгия, как мы ее понимаем, ощущается не только в России, это глобальное явление. Людям кажется, что все уже было. Очень сложно с оригинальной идеей прийти и сделать фильм, которого никто не видел. Все топчутся на месте. Можно топтаться на группе «Комбинация», можно на кукле Барби, можно бесконечно переснимать историю про Супермена или Чебурашку. Это все ностальгия одного порядка. Ощущение тупика зримо, а выходом из него должен стать какой-то очередной технологический или социальный рывок. Тогда нам понадобятся другие истории.
Вспомните, как после ковида индустрия перестроилась под новые правила. Релизы фильмов стали очень частыми. Очень много сериалов, много видео для стрима. Оказалось, что киноиндустрия производит не кино, а контент. Потому что этого потребовали новые средства доставки контента. Они повлияли на художественную составляющую. Кино всегда подстраивается под запросы. Ему нужно сохраняться в жесточайшей конкуренции. Точно так же кино подстраивалось к обстоятельствам в момент распространения телевидения в 1950-х и популяризации домашнего видео в 1980-х.
— Надолго ли нынешний тренд?
— Бесконечно ехать на сказках или ностальгии невозможно. Посмотрим, сколько это еще продлится. Год, может быть, два. Большой фильм делается года три, в кинопроектах задействовано огромное количество людей, и остановить машину мгновенно невозможно. Так что этот фонтанчик будет пересыхать постепенно. Результаты проката выходящих сказок будут корректировать аппетиты будущих. Останутся сильнейшие и самые подготовленные производители. Те, кто сумеет подстроиться под меняющиеся вкусы зрителей.
Наверное, мы все-таки увидим все три части «Волшебника Изумрудного города». Скорее всего, при удачных обстоятельствах будет продолжение «Буратино» и Сергей Сельянов продолжит свою сказочную серию. Она, кстати, как я уже сказал, наиболее оригинальна, ни «По щучьему веленью», ни «Огниво» не ностальгируют напрямую по советскому, даже если чувствуется какая-то ностальгия по старым добрым сказкам, она усердно закамуфлирована. Его сериал о трех богатырях, который ваяет студия «Мельница», тоже лишь формально вдохновлен Виктором Васнецовым и Иваном Билибиным, куда больше в нем от «Шрека». И в целом воспринимается эта франшиза как сугубо оригинальная вещь.
Но это все контент. Когда взрослые идут со своими детьми на все эти фильмы, важно помнить, что это кино именно для детей. И «Три богатыря», и даже «Летучий корабль», хотя его просмотр тот еще психоделический опыт. Да, эти фильмы часто несовершенны, и у «Огнива» сценарий, кажется, интереснее, чем его интерпретация. А от «Ста лет тому вперед» хотелось большего. Но это кино не для меня, а для кого-то, кто учится в 7–8-м классе. Допустим, я не фанат трилогии «Лед», но, как человек здоровый, могу оценить ее новаторский коммерческий потенциал. Просто не люблю, когда люди много поют в кадре. Глупо спорить с большими сборами, глупее было бы только всерьез анализировать «Бременских музыкантов» и «Холопа-2».
«Арт-фильмы выпускают в кинотеатры как каких-то маленьких черепашек на съедение хищникам»
— Стриминговые сервисы безвозвратно превращают значительную часть кино в контент? Это можно сравнить с тиктокизацией музыки. Или это явление временное, как вы сказали, перевооружение?
— Сегодня мы намного больше смотрим. Больше, чем наши папы, мамы, бабушки и дедушки. У нас больше возможностей и времени. Мы говорим по телефону, но по тому же телефону мы можем смотреть кино или сериалы. Очень много устройств, из которых до нас доходит то, что раньше называлось кинематографом. И все это видео уравнено в этих маленьких экранах, неважно, что смотреть — какого-то блогера или «Гамлета» из театра «Глобус», «Бременских музыкантов» или «Зеркало» Андрея Тарковского. Из-за числа экранов и количества досуга требуется все больше и больше фильмов.
Среди них всегда будет место тому, что невозможно назвать контентом. Это очень амбициозные художественные замыслы, очень индивидуальные истории, которые не запрограммированы правилами потребления и продюсерскими стратегиями. Да, кино, сделанное по схемам и технологиям, инженерное кино — это интересно. Но еще интереснее, когда непонятно, где нас ждет успех. Думаю, даже опытные продюсеры не всегда понимают, как фильм становится успешным. Не знают, каким должен быть фильм, чтобы остаться в веках.
В успехе истинном, на мой вкус, больше религиозного чувства. Как сделать что-то, что будет по-настоящему нравиться миллионам? Этого не спрогнозируешь. Другое дело формальный успех. В России мера успеха — это когда перешагнул метку в 500 миллионов сборов, потом — в миллиард. Пробыл в прокате сначала две недели, затем месяц. Чтобы финансово свести концы с концами, фильму нужно заработать минимум в 2 раза больше своего бюджета (половину из сборов забирают кинотеатры — прим. ред.). Как за две недели собрать миллиард? Иногда все: смысл, красоту, амбиции — кладут на алтарь этого сомнительного забега.
— Кстати, «Мастер и Маргарита» — редкий случай, когда фильм 18+ становится одним из самых кассовых в году. И та же «Субстанция» — неочевидный зрительский ажиотаж. Получается, иногда зритель все-таки приятно удивляет?
— Да, это совершенно неочевидные фильмы, успех которых чисто органический феномен, почти не связанный с жесткой рекламной кампанией. Сарафанное радио сработало, репутация. Вы очень точно заметили о 18+. Это очень ограничивающий рейтинг, кинотеатры его не любят, дают таким фильмам меньше экранов и сеансов. Я ходил и на «Субстанцию», и на «Мастера и Маргариту» в обычный районный кинотеатр. Были полные залы. Такой успех не сравним с успехом фильмов категории 0+. Это принципиально другая история.
Надеюсь, что кинопроизводители обратят внимание на то, что взрослая аудитория, во-первых, все-таки ходит в кино. А во-вторых, если ей дают что-то яркое, выпадающее из формата развлечений «раз в неделю с попкорном», она очень благодарно эти фильмы смотрит и платит за это деньги.
— Могут такие истории отучить зрителя от постковидной привычки смотреть кино дома?
— Это очень оптимистичный взгляд. У руководителя компании «СТВ» Сергея Сельянова (а он не только сказками знаменит, но еще и работами Алексея Балабанова, дебютами Петра Буслова и Бакура Бакурадзе, фильмом «Аритмия» Бориса Хлебникова) недавно было интервью, в котором он сказал грустную вещь: объем рынка авторского кино не увеличивается, несмотря на укрупнение кинорынка в целом. Кажется, это должно было происходить пропорционально, но не происходит.
Авторское кино смотрят дома. Для сложных фильмов нужны другие сроки проката, другое продвижение. Сегодня никто не хочет тратить на это кино время и силы. Арт-фильмы выпускают в кинотеатры как каких-то маленьких черепашек на съедение хищникам. А дальше они уходят в стриминг, где живут на своей дальней полке. В этом смысле статистика нас не радует.
— Как тогда вообще выживает авторское кино? Кажется, скоро и дневные показы в будний день, которые порой отводятся таким фильмам, сойдут на нет. У него нет шансов дойти до массового зрителя?
— Авторское кино живет трудной жизнью. В основном оно производится на дотации минкультуры и частных фондов. У нас неплохо поддерживают дебюты, есть кино для фестивалей, но потом эти дебютанты уплывают к производителям контента для онлайн-кинотеатров, ведь всем нужно зарабатывать на жизнь. Из молодых режиссеров почти никто не может себе позволить роскошь заниматься только авторским кино.
Авторскому кино некуда податься. Оно у нас предназначено как будто бы только для фестивального микропроката и спецпоказов. Да, фестивалей в России стало очень много, но они не могут стать параллельной прокатной нишей. Выход авторского фильма в прокат у нас — это всегда сверхусилие. В России есть ряд компаний-дистрибьюторов, которые очень любят кино и много сил вкладывают в продвижение некоммерческих фильмов, но успехи очень скромные. Скажем, фильм «Фрау» (режиссера и сценариста Любови Мульменко — прим. ред.) — яркая, смешная, понятная любому зрителю картина. Но посмотрите на цифры проката! Слезы. Вместе с тем эти результаты превзошли ожидания прокатчиков. Что-то с нами не так.
Прокат подобной картины превращается в промокампанию перед выходом в цифре. Хочу заметить, не только у нас так. Например, фильм «Присяжный номер два» Клинта Иствуда, на секундочку 94-летнего классика, сделанный на студии Warner, хотели сразу положить на сервис HBO Max. А это остросюжетная драма, вполне себе зрительская история. Только по чудесному стечению обстоятельств этот фильм выпустили в кинопрокат на неделю в 30 кинотеатрах. Это очень малое для Штатов число экранов. Он заработал 15 миллионов долларов. Авторскому кино можно пожелать сил для этой борьбы за экраны, а зрителям — терпения.
Об американском Крыжовникове и Юре Борисове
— Экономика российской киноиндустрии в последние годы переживала шоковую перенастройку. Мы окончательно привыкли к новым реалиям, тому же параллельному прокату?
— Надеюсь, что реалии эти не навсегда, хотя мы привыкли к параллельному прокату, и он никуда не денется, пока не будут урегулированы вне кинематографические конфликты. Параллельный прокат — это грустно. Авторские права — основа кинобизнеса. Да, люди хотят смотреть большие фильмы, сделанные для глобального зрителя. И кинотеатрам тоже нужно больше заметных фильмов. Российская киноиндустрия сильно старается, чтобы заполнить нишу, оставленную большими мейджорами, но есть проблемы роста: нам не хватает специалистов, съемочных площадок, бюджетов, чтобы заполнить кинотеатры высококачественным массовым контентом. Поэтому серые схемы продолжат работать, пока репутационные риски для ушедших студий будут выше, чем экономические.
Поразительно не это, а то, что в мире кино продолжают работать горизонтальные связи, и в Россию все еще привозят фильмы из Канн, Венеции, Берлина, а наши прокатчики регулярно покупают модные фильмы арт-лейблов вроде А24. Та же «Субстанция» у нас шла абсолютно легально, а права на нее были приобретены за какую-то рекордную сумму. Модная «Анора» — фильм с каннской «Золотой ветвью» — тоже получила легальный прокат.
— С самого начала «Анора» вызвала разные оценки среди критиков. На ваш взгляд, почему этот фильм победил в Каннах?
— Выбор «Золотой пальмовой ветви» — это сугубо задача жюри и его проблема. Несколько профессионалов индустрии встречаются вместе и высказывают свое мнение по поводу двух десятков показанных в конкурсе фильмов, и получается какая-то раскладка призов. Я участвовал пару раз в работе в фестивальных жюри, и это всегда очень специфическая ситуация, все зависит не только от личных мнений и вкусов участников, их творческой и личной биографии, их опыта, характера, а также того, как они друг с другом общаются, хотят ли они друг друга обижать, хотят ли настаивать на своем. В общем, это химия. И много хаоса. Это не Олимпийские игры, в которых важен секундомер и есть результат, с которым не поспоришь. Хотя и там спорят, бывает.
И в этом году жюри под руководством Греты Гервиг решило отдать главный приз Шону Бейкеру, американскому независимому режиссеру, который всегда высказывался на очень сложные социальные темы — снимал про мигрантов, работников секс-индустрии, о маргиналах. В новом его фильме эти проблемные герои упакованы в довольно легкие сюжеты и формы, местами картина нас даже смешит. Я еще не успел посмотреть все фильмы прошедшего каннского конкурса, но, пожалуй, этот конкретный фильм в какой-то особой художественной радикальности упрекнуть трудно. От Каннского киноконкурса ждут какого-то прорыва. «Анора» — не прорыв. Но это неплохой фильм. Один из самых заметных в уходящем году.
— Говоря об «Аноре», нельзя не сказать о возникшем за пределами страны культе Юры Борисова, которому за роль в этом фильме пророчат номинацию на «Оскаре».
— Я бы не стал говорить слово «культ». Но для Юры Борисова этот год очень успешный. Впрочем, каннские зрители его давно знают. За ним ведь стоит не только «Анора», но и «Купе номер 6», взявшее Гран-при жюри, а еще фильм «Капитан Волконогов бежал», который показывали в Венеции. То есть, Борисов — фестивально известный актер, несмотря на свой юный возраст. И он действительно прекрасный артист. Считывать его харизму не мешает языковой барьер.
Для США «Анора» — это понятный и вполне себе типичный фильм. Это все-таки страна эмигрантов, страна, построенная переселенцами. И история борьбы за себя, за свое место в обществе, история попыток договориться друг с другом понятна любому американскому зрителю. Как склонному к независимому кино, так и не особенно утонченному. Это ведь история «Красотки», история «Золушки», только вторую туфельку героиня не получила, или ее отобрали.
Интересно, что в России фильм так хорошо не сработал, хотя у прокатчиков были надежды. По-моему это такой американский Жора Крыжовников — гротескное, немного абсурдное, где-то веселое, где-то грустное, острое кино, довольно чувственное, зрительски увлекательное. Смотреть его интересно.
«Контента будет только больше, любой ценой»
— Что сейчас происходит с сериальной индустрией? Как на конвейере выпускаются проекты, где мы видим одни и те же лица…
— Сериальный поток будет только больше, площадок же много. Большая часть сформировалась во время пандемии. Ранее 2017 год стал ключевым для онлайн-кинотеатров, когда Netflix распространил свое влияние примерно на 100 с лишним стран, в том числе и на Россию. У нас тогда запустился Premier, первый онлайн-кинотеатр, который заказывал для себя контент. Это все росло, и вот сейчас у нас 5-6 больших онлайн-игроков, которые являются заказчиками собственных проектов. Почти за каждым большим сервисом стоят операторы связи, медиахолдинги, интернет-компании, банки. Они вкладывают серьезные деньги, чтобы производить уникальный контент. Мы видим, как бюджеты растут, индустрия перегревается, что отражается на самих сериалах.
Я уже говорил, что не хватает профессионалов — актеров, сценаристов, режиссеров. Но зрители привыкли, что в конце недели будет новая серия, в начале месяца — новый сериал. А платформы конкурируют не только между собой, но и с телевидением. Так что контента будет только больше, любой ценой. Опасность только в чрезмерных ограничениях со стороны минкультуры и Роскомнадзора. Дума хочет ввести прокатные удостоверения для цифрового контента. Хотя я не представляю, как физически будут выдаваться эти удостоверения. Кто будет отсматривать все эти часы сериалов, и какие очереди выстроятся за прокатными удостоверениями.
— Что думаете о развитии национальных кинематографий в России? На ваш взгляд, есть ли рецепт успеха? Можно ли на примере якутского феномена его как-то вывести?
— Я не скажу ничего нового, тайна якутского кино велика. Но понятно, что главный секрет в том, что якутский зритель очень любит смотреть на самого себя. Это хорошая черта для зрителя. Десятилетиями Якутия смотрит на себя в кино. Когда-то раньше эти местные фильмы не поражали качеством, но в них говорили на родном языке. Эти фильмы рассказывали про понятных героев. И зрители на это откликались, покупали билеты, делали небольшую, но кассу. Кино развивалось.
Сегодня феномен признан, якутские фильмы побеждают на фестивалях, а снятый в Якутии Владимиром Мункуевым и Максимом Арбугаевым фильм «Кончится лето» вполне может стать хитом в большом российском прокате этой зимой. Все идет от зрителя, все начинается с интереса к своей культуре, а уже потом подтягиваются прочие факторы.
Мне очень жаль, что, например, наш ленинградский кинематограф как целостное явление сегодня мертв, хотя в советское время он был. Это действительно была отдельная региональная кинематография. Региональный кинематограф в Советском Союзе вообще был намного лучше развит, чем сегодня. Этому помогала жесткая плановая система, централизованная система проката. Увы, вернуть эту систему нельзя. Она возможна только в ситуации строгой культурной изоляции и регуляции.
В Татарстане зрительский интерес к своему кинематографу, наверное, мог бы повлиять на кинопроизводство, но это очень долгий процесс. Кроме того, у нас очень централизованная страна, в кино тем более. Все амбициозные люди рано или поздно едут в Москву. Там все ведомства, министерства, офисы главных компаний, деньги. Там проще вести дела. Но, может быть, сейчас что-то будет меняться? Ковид ведь научил нас работать онлайн и на удаленке. А программы развития региональных кинокомиссий и регионального рибейта (возврата части затрат кинопроизводителям, - прим. ред.) запускаются сегодня во многих федеральных субъектах. Это внушает определенный оптимизм.
По кино я вижу, что и зрители, и кинематографисты устали от Москвы и Санкт-Петербурга. Все хотят новых локаций. Увидеть большую страну, поехать в Сибирь, на Дальний Восток, Север и Кавказ. Кинематографом должны плотнее заниматься местные власти, ведь это реклама и для туристической отрасли. Очень сложная, долгая, системная работа. Нужно быть готовым к тому, что первый фильм не принесет нужного результата, и второй не принесет, и третий, однако опыт будет накапливаться годами и рано или поздно начнет работать.
— Какие ваши личные киноитоги? Открытие года или, наоборот, разочарование?
— Главное разочарование года не связано с кино напрямую. Это все более дичающая система его контроля. В каждом интервью я говорю о том, что цензуру стоит называть словом цензура, что правила выдачи прокатных удостоверений должны быть прозрачнее, что возрастные рейтинги должны соблюдаться, что вычеркивание людей из профессиональной жизни согласно невидимым спискам — это позор. Регуляция — это нормально, но это прежде всего правила, которые соблюдают все, а не своеволие отдельных людей на местах.
Правила должны быть внятными и едиными для всех игроков. Смешно, что зритель не может посмотреть фильм «Рыжий». Почему? Не может посмотреть и «Лимонова» («Лимонов, баллада об Эдичке»), в котором большого, противоречивого русского писателя сыграл большой британский актер Бен Уишоу. Почему так? Потому что фильм снят Кириллом Серебренниковым? Получается мы жалуемся на западную культуру отмены, но сами готовы отменить себя. Зачем? Вопрос, наверно, риторический, но не праздный. Культура должна объединять нас, а не разъединять.
Открытие года и радость — это фестивальный успех «Аноры». Это действительно достижение для нас. Выход из изоляции хотя бы в лице прекрасных артистов, которые сыграли в большой, независимой американской картине.
Из личных рекомендаций — фильмы Романа Михайлова. Мне кажется, что он — это большая надежда петербургского кино. Это сильный независимый, не оглядывающийся на стереотипы голос. Он вне форматов, он пассионарий, который делает кино здесь и сейчас, убеждая всех, кто рядом, что это необходимо. За три года, пока другие жаловались и грустили, человек выпустил семь картин («Снег, сестра и росомаха», «Сказка для старых», «Поедем с тобой в Макао», «Отпуск в октябре», «Наследие», «Жар-птица», «Надо снимать фильмы о любви»). Будьте, как Михайлов! Не отменяйте себя.