Диакон Александр и Вера Растворовы: Если бы не МГУ, мы бы не познакомились

Клирик храма мученицы Татианы при МГУ диакон Александр Растворов и его супруга Вера окончили один из самых необычных факультетов Московского университета — Институт стран Азии и Африки. Именно там они познакомились в 1993 году, а спустя два года стали прихожанами возрождавшегося Татьянинского храма. Мы побеседовали с отцом Александром и Верой Вадимовной о том, как полученные в ИСАА знания помогают выжить в чужой стране, как в 1990-х годах студенты МГУ отмечали Пасху и как передать искреннюю веру своим детям.

Диакон Александр Растворов родился в 1972 году в Веймаре (Германская Демократическая Республика) в семье военнослужащего. Окончил Институт стран Азии и Африки МГУ имени М. В. Ломоносова в 1997 году, затем Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет. Работал в топливно-энергетическом комплексе, был алтарником храма мученицы Татианы при МГУ. 6 января 2012 года Патриархом Московским и всея Руси Кириллом рукоположен в сан диакона. Член редакции электронной версии «Православной энциклопедии» Церковно-научного центра «Православная энциклопедия».

Вера Вадимовна Растворова родилась в 1975 году в Москве. Окончила Институт стран Азии и Африки МГУ имени М. В. Ломоносова в 1997 году. В общине храма мученицы Татианы — с первых месяцев её существования. Пела в хоре, работала в книжной лавке, руководила издательством храма. Ныне руководит редакцией публикации Большой российской энциклопедии.

— Отец Александр, матушка Вера, как вы решили поступать в МГУ на такой необычный факультет, как ИСАА?

Диакон Александр: Я вообще не собирался поступать в МГУ (улыбается). Почти три года отучился в институте военных переводчиков, где были арабский и амхарский языки. Обстоятельства сложились так, что я перевелся в МГУ на второй курс, но только с арабским — амхарского у моего года обучения здесь не было.

— А как появился арабский в вашей жизни? По распределению или это был ваш выбор?

Диакон Александр: По распределению. Выбора в военном институте не было: спрашивали, кто что хочет, но давали кому что достанется (смеется). А до этого в школе в Подмосковье, где я учился, был только английский язык.

— Сложно ли было учить арабский?

Диакон Александр: Нет, нас же учили с самой азбуки. Но жалко, что он не очень пригодился в жизни. С арабским надо работать: все учат классический язык, но говорят-то в каждой стране на своем диалекте! А в 1990-е годы наступил такой период, что мы перестали ездить на практику в арабские страны. Это, конечно, был большой минус. Двое из тех, с кем я учился, работали в посольствах: один в Египте, другой в Омане. А я с арабским в дальнейшим не взаимодействовал. Осталось только то, что я на Пасху могу прочитать Евангелие на арабском.

— Матушка, а как вы оказались в ИСАА?

Вера Вадимовна: У меня с детства бабушка говорила: «Ты должна поступить в МГУ». Получается, Московский университет был в семейной программе (смеется). Я училась в английской спецшколе, языки давались хорошо. А что может быть интереснее китайского? При поступлении подала документы и на японский, и на китайский, получилось поступить на китайский. Я поняла, что это не мое, курса с первого, но так как не знала, что мое, проучилась все пять лет. Я не жалею — это были очень интересные годы. Мы прожили один учебный год в Пекине, путешествовали. До сих пор общаемся с людьми, с которыми жили в общежитии. Китайскую пищу очень любим.

Несколько раз были в Китае с отцом Александром. Так как я там жила во время практики, на бытовом уровне могу объясниться. С удовольствием вспоминаю поездки и поехала бы еще.

— А в профессиональной жизни китайский сейчас используете?

Вера Вадимовна: Сейчас я работаю в Большой российской энциклопедии, возглавляю одну из редакций. Попадается китайская тематика — в таких случаях я могу правильно задать вопрос или направить в нужную сторону.

Вообще говоря, школа в ИСАА великолепная. Тебя учат учиться. После того как ты сколько-то тысяч иероглифов выучил, появляется ощущение, что ты все можешь выучить и все узнать. Если я по работе с чем-то сталкиваюсь, даже с азами программирования, я понимаю, что могу это освоить.

— Что было самым интересным в ИСАА во время учебы?

Диакон Александр: В ИСАА было три отделения — мы с матушкой учились на социально-экономическом. Там все интересно, потому что готовят специалистов широкого профиля. После ИСАА многие шли работать, например, в МИД. Было очень интересное историческое направление, где преподавал, например, Арлен Ваагович Меликсетов. Экономисты тоже были сильные: Леонид Сергеевич Васильев, Леонид Абрамович Фридман. Иван Омарович Фаризов вел международные отношения. Были хорошие преподаватели старой закалки, старой школы, они знали много языков. Страну мы изучали со всех сторон: языковые аспекты, культурные, исторические, экономические. Время было непростое, а учиться было интересно.

Вера Вадимовна: У нас была звезда — Наиль Хасанович Ахметшин, Царствие ему Небесное. Это просто человек-эпоха. Он вел предмет, который назывался «Социально-экономическая структура Китая», но на деле он рассказывал нам, как там выжить. В Москве мы иногда собирались у него дома, он учил нас готовить китайскую еду, есть китайскую еду. Учил, как передвигаться по стране и какие брать места в автобусе, потому что в Китае своя специфика.

Мы оказались в Пекине двадцатилетними девочками. Не было интернета — домой писали бумажные письма. Но благодаря занятиям у Ахметшина мы выжили. До сих пор, думаю, огромное количество студентов вспоминают Наиля Хасановича добрым словом.

— Как вы познакомились — во время учебы?

Диакон Александр: Да, мы познакомились в институте, потому что были на одном курсе и на одном отделении, только учили разные языки. У нас были общие потоковые лекции. Это был 1993 год. Помню момент, когда я увидел Веру, помню, что сразу заметил. Мы много общались, а потом появился храм — важная точка соприкосновения.

— К тому времени вы уже были верующими людьми?

Диакон Александр: Матушка была полностью церковным человеком, а я не совсем.

Вера Вадимовна: Я «призыва» конца восьмидесятых, крестилась в 1989 году уже осознанно — в одной глухой деревне по «наводке» брата. И мы ходили на подворье Оптиной пустыни в Останкине. Там служил мой духовник — отец Феофилакт (Безукладников), сейчас он наместник Новоиерусалимского монастыря. Жила я тогда на Мосфильмовской, а рядом восстанавливался храм Троицы в Голенищеве. Как раз туда пришел молодой диакон, отец Максим Козлов. Мы познакомились, потом его рукоположили в священники и назначили в 1994 году настоятелем Татьянинского прихода, еще не открытого. Но уже собиралась община, были люди, в том числе молодые, студенты МГУ. Служились молебны во дворе журфака, когда храм еще не открыли. Потом отца Максима временно перевели в Казанский собор на Красной площади.

Диакон Александр: В отличие от Веры, я не ходил сюда с самого начала. Меня не было здесь, когда община впервые вошла под своды храма 22 января 1995 года, в память святителя Филиппа. Я пришел где-то через неделю — через две. Я из семьи с верующими бабушками, в 1973 году меня крестили, я хорошо относился к церкви, но человеком церковным, конечно, не был и на службу не ходил. Но благодаря рассказам Веры попал сюда, и мне очень понравилось.

Вера Вадимовна: Надо еще понимать, что здесь было много студентов, все интеллигентные прекрасные люди, но гвоздь забить почти никто не мог. А у отца Александра руки просто золотые. До сих пор человек делает ремонт в квартире сам.

Диакон Александр: Я пришел сюда как раз перед Пасхой. Здесь ещё была сцена, и перед сценой мы ставили иконостас. Иконостас я сам делал из сколоченных оконных рам, обтянутых материалом. Прихожан было мало, служили внизу, а на Пасху все-таки приходит много людей, поэтому поставили иконостас в верхнем храме и служили здесь.

Были такие времена, когда приходилось всё убирать, отчищать и строить заново: разбирали конструкции сцены, срезали радиорубку. Тяжелая была работа, но интересная. Отец Максим Козлов тогда был молодой горячий священник, у него был талант привлекать молодежь. Первые алтарники тоже стали священниками — отец Павел Конотопов и отец Симеон (Томачинский). Мы все дружили, отмечали вместе праздники. Первые пасхальные богослужения были незабываемыми: после ночной службы поднимались на крышу, смотрели на Кремль. Ходили в храм «Малое Вознесение» на Большой Никитской улице звонить в колокола.

— И университетская молодежь была?

Диакон Александр: Да. Саша Егорцев1, семья Коровиных с филфака2 — они и сейчас наши прихожане. Дмитрий Асратян3, Вадим Полонский4. Лена Виноградова5 продолжает ходить в наш храм — сейчас у них с мужем6 уже четверо детей.

Вера Вадимовна: По-семейному все было. Я иногда приходила сюда на перемене чай пить. Или вечером уроки делаешь — а тут мышь сидит (смеется). И потом проводила много времени в храме, продавала книги в лавке.

Диакон Александр: Сейчас в нижнем храме есть маленькие окошки там, где клирос и где баптистерий. Раньше были отдельные комнатки. В комнатке, которая выходит на угол Моховой и Большой Никитской, открыли окно и выложили книги прямо на подоконник. Вера сидела их продавала, а мимо ходили наши преподаватели, тот же Фаризов (смеется).

Вера Вадимовна: Надо было как-то показать, что здесь храм, и отец Максим благословил зазывать!

— Венчались тоже в Татьянинском?

Диакон Александр: Да, нас венчал отец Владимир, а Верин духовник игумен Феофилакт говорил проповедь. Потом была совместная трапеза: отец Максим, отец Феофилакт, отец Владимир, наши родители… Единственное — красивых фотографий с венчания нет, потому что демонтировали балкон в это время, все было завешано. Мы венчались одними из первых.

— Отец Александр, а как вы решили стать священнослужителем?

Диакон Александр: У меня не было изначально такой идеи — стать священнослужителем. У кого-то есть призвание с юности, а у меня нет. Я учился, окончил магистратуру ИСАА, работал в нефтяной компании, экономикой занимался. Я был уже человеком церковным, постоянно ходил на службы, мы участвовали, насколько это возможно, в жизни прихода. А благословил меня подумать об этом пути отец архимандрита Феофилакта — покойный отец Александр, который многое перенес в советское время. После смерти матушки он принял постриг и стал через какое-то время схиархимандритом. У него было двенадцать детей, многие из священники, три дочери — монахини. Он мне сказал: «Ты подумай, это дело хорошее — дьяконом стать». После этого я поговорил с нашими отцами, они тоже благословили, и я поступил в Свято-Тихоновский институт на дистанционное обучение. Когда окончил, отец Максим написал ходатайство Святейшему Патриарху. На Рождество 2012 года меня рукоположили, и я стал служить в храме преподобного Серафима Саровского на Краснопресненской набережной, который тогда был приписан к Татьянинскому. А осенью того же года приходы разделили, и я вернулся сюда.

— Сложно ли совмещать светскую работу и служение в храме?

Диакон Александр: Для меня главное — служение в храме, плюс я занимаюсь электронной версией Православной энциклопедии. Светская работа ушла на второй план. В Зарубежной Церкви вообще практически все работают, потому что тяжело содержать семью. В России получше: как шутил протоиерей Димитрий Смирнов, у нас люди добрые, они могут батюшку обеспечить. Ну, по крайней мере, священника.

— Матушка, за время существования Татьянинского прихода вы занимались многими делами, а сейчас украшаете храм к праздникам цветами. Можете рассказать об этом?

Вера Вадимовна: Если отмотать назад, то мы с Мариной Конотоповой и Леной Виноградовой пели на левом клиросе. До сих пор помню гласы. Но тогда книжной лавкой руководила Марина Витальевна Румянцева. Она была по совместительству моей преподавательницей китайского в ИСАА и говорила, что петь могут многие: «Иди торгуй!». Книга всегда занимала в моей жизни особенную роль.

А потом нужно было возглавить издательство при храме — это дело мне досталось от Марины Анохиной. Я привозила детей в Школу духовного пения, и здесь же в храме (а иногда и удаленно, и по телефону из машины) готовила книги к печати. Был год, когда тиражи выходили каждый месяц! Издавали матушку Олесю Николаеву, отца Максима Козлова, для которых было важно публиковаться в «родном» издательстве. И книжная лавка храма мученицы Татианы была у всех на слуху.

Цветы — это моя отдушина. Когда большие праздники, лезу наверх что-то делать — вертеп украшать, например, или медальоны над иконами мученицы Татианы и святителя Филарета. Надо сказать, что все наши цветочницы не имеют профессионального флористического образования, но так тонко, с таким вкусом создают украшения!

— Ваши трое детей уже выросли, но продолжают ходить в храм. Как вам это удалось?

Диакон Александр: Если человек верующий, ходит в храм, молится, то церковное воспитание в семье происходит автоматически. Быт, праздники — ты просто живешь этим, и дети видят.

Вера Вадимовна: Когда ты говоришь ребенку «делай так!», а сам не делаешь, смысла в этом нет никакого.

Диакон Александр: И не надо перегибать палку, заставлять детей молиться. Наши родственники, друзья — Верин брат с семьей, отец Павел и матушка Марина Конотоповы и их дети — тоже церковные люди. Поэтому дети видят приход как свою семью, им здесь естественно и хорошо.

Фото Антона Кулинича

1 Сооснователь «Татьянина дня», ныне специальный корреспондент телеканала «Спас».

2 Владимир Коровин — ныне доцент филологического факультета МГУ, Ирина Дорфман — ныне редактор Большой российской энциклопедии.

3 Ныне диакон, ведущий редактор Пресс-службы патриарха Московского и всея Руси, сотрудник Института истории и археологии Республики Северная Осетия-Алания.

4 Ныне член-корреспондент Российской академии наук, директор Института мировой литературы имени А. М. Горького РАН.

5 Ныне доцент кафедры истории и теории христианского искусства Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета.

6 Андрей Виноградов — ныне профессор Школы исторических наук Высшей школы экономики.