Андрей КУДРЯКОВ: "Делюсь печальным известием о гибели нашего товарища Дмитрия. Он как раз и есть герой "Британца"...
Друзья, на днях, встречаясь с финалистами замечательно проведенного «Нашим временем» конкурса школьных музеев «Мы помним», каждому из них подарил свой рассказ «Британец».
Делюсь сегодня с вами печальным известием о гибели нашего товарища Дмитрия. Он как раз и есть герой "Британца". Я вчера перечитал этот рассказ ещё раз и вспомнил о Диме. Вспомнил, как он мне рассказывал свою удивительную историю.
Дмитрий с момента нападения нацистов на Мариуполь весной 2014 встал в ряды ополчения Донбасса, и его путь воина, сражающегося за Родину, продолжался 10 лет.
Этот рассказ - лучшая память о этом замечательном человеке. На обложке книги его фотография с котом. Сделано фото в расположении штурмовой роты под Авдеевкой, в те дни когда мы снимали там фильм и познакомились. Многих с кем мы общались тогда уже нет. Теперь и Дмитрий…Но он все равно будет рядом. Дима, друг, это твое тело порванное дронами лежит сейчас под Уманским, ты же навсегда с нами, пьешь чай, гладишь своего кота и улыбаешься усталыми добрыми глазами...
Андрей КУДРЯКОВ.
Британец
Длинношерстый британец Дым был единственным представителем своей редкой кошачьей породы на Донбассе. Может поэтому кот смотрел на все происходящее вокруг него чуть свысока, сонно щуря разноцветные глаза на яркое азовское солнышко. Положив свою большую с едва заметными треугольничками ушей голову на когтистые мощные лапы, Дым взирал на мир равнодушным взглядом всезнающего мудреца. На обед он обожал лакомиться свеже пойманными бычками или отварной молоденькой картошкой. Наевшись, Дым довольно урчал и, забравшись на нагретую лучами южного солнца крышу своего большого дома, дремал до самых сумерек. Изредка он лениво приоткрывал глаза, то сердясь на расшумевшихся чаек, то залипая на бескрайнюю рябь моря, уходящую за танцующий в пушистых облаках горизонт. Пепельно-серую с голубым отливом шерсть Дыма по-дружески гладил морской ветерок, переливаясь, она блестела на солнце. Кот чувствовал себя частью этого большого мира, наполненного светом и запахами, и был вполне всем доволен. Иногда он даже думал, может, это и есть счастье? И этому счастью не будет конца…
Сколько себя помнил, Дым жил здесь, в своём большом доме, с просторной крышей, огородом и садом, в котором весной и летом можно было охотиться на мышей- полевок. А еще в доме у Дыма жили люди. Юля и Дима, так звали их соседи. Большие и неуклюжие, но добрые и щедрые, они приносили разные вкусности, вычесывали ему шерсть, играли и просто ласково гладили по вечерам. Эти забавные и заботливые люди всегда были рядом с Дымом и незаметно стали частью его уютного неторопливого кошачьего мира.
Но однажды этот мир стал исчезать, таять, как весенний снег, наполняясь тревожными звуками, запахами, опасностью. Со стороны ярких огоньков большого города, которые Дым видел с крыши вечерами, налетели, барабаня по небу, раскаты грома. От этих ударов чистое небо вмиг заполнилось тёмными тяжелыми тучами. От этих туч пахло неизбежной бедой. В посёлке, затерявшемся между степных холмов и песчаных пляжей, стали появляться чужие люди в грязной пропахнувшей порохом и пожарами пятнистой одежде. Они приезжали на огромных противно лязгающих железом машинах, дымящих облаками вонючих газов. Дым издалека замечал приближение их со своей крыши и бежал прятаться в одно из своих потайных мест, дожидаясь там, пока железные незваные гости уедут.
Вскоре Дима, у которого Дым так любил лежать вечерами на коленях, надел такую же пятнистую одежду и укатил на одной из страшных машин. Зачем он это сделал, Дыму было совершенно непонятно.
После его отъезда Юля часто плакала, сидя в кресле с книгой. Дым, ощущая как ей тяжело и одиноко, жался к Юле и мурча, пытался поделиться с ней своим теплом. Старался как мог. Но ничего исправить не получалось.
А по утрам его очень огорчало то, что в миске всё реже появлялись любимые бычки. Дым, конечно, не мог знать, что вместе с Димой надели на себя пятнистую форму и уехали из посёлка все рыбаки, так что некому стало ловить вкусных бычков в море.
Дни, как волны, набегали один на другой. Теперь Юля подолгу возилась с Дымом, каждый день расчесывая ему длинную шерсть, брала на руки и носила как маленького котёнка по всему дому. Это повышенное внимание, дополнительные порции любви и ласки приходились ему по вкусу. Сидя на плече у Юли, он громко урчал и понемножку выпускал коготки из своих пухлых подушечек на лапках. Но даже в такие минуты блаженства Дым , чувствовал, как тревожится Юля. Как вздрагивает, когда вдруг поздно вечером звонил телефон, как напрягается, когда у дома вдруг резко тормозит автомобиль.
Был ещё один беспокойный вечер, когда Дима внезапно вернулся. С перевязанной побритой головой и рукой, которая почему-то висела на бинтах, перекинутых через шею. Дым долго тёрся у его ног, а затем вышел на улицу, чтобы дать людям побыть наедине друг с другом. Всю ночь он блуждал вокруг дома, глядя то на мигающее звёздами небо, то на жёлтый шарик луны, который едва появившись, вдруг пропадал за тёмно-сизыми ночными облаками. Рядом с Дымом прохаживался и соседский рыжий кот с порванными ушами. Раньше, едва увидев друг друга, они принимались шипеть, ругаться, а иногда и дрались. Но этой ночью и Дым и рыжий вели себя тихо. Усевшись рядом на забор, они размышляли, что же им делать дальше. Коты хорошо понимали, что будет завтра… Увы, природа зачем-то дала им этот злой дар - наказала их способностью предчувствия.
Утром за Димой примчалась машина с выбитыми стёклами и помятыми боками и вновь увезла его в неизвестность. А уже к обеду пришла беда. Она вкатилась в село на больших бронированных железках, поднимая пыль огромными колесами. Собаки вздумали отогнать чужаков лаем, но он быстро захлебнулся в сухих и частых щелчках. Сидящие на больших машинах чужаки, смеясь, стреляли по сельским псам, и те, окровавленные, падали на пыльных улицах, скуля от боли и бессилия. Дым, который никогда не любил и даже боялся гавкающих сельских сторожей, сейчас жалел их, удивляясь бесполезной и глупой собачей храбрости.
Когда колонна машин остановилась, чужие в тёмной форме с масками на лицах спрыгнули с бортов своих железок и пошли по дворам. Их выстрелы добили последних сельских шариков, которые пытались не пустить их за калитку. Зашли и в дом Дыма. Набравшись смелости, он решил остаться с Юлей и сидел на любимом подоконнике, c опаской поглядывая на незваных гостей. Увидев необычно большого и пушистого кота, чужаки стали смеяться и показывать на него пальцами, повторяя странное «кит- кит». Дым слушал этот смех, поражаясь чудному языку, вроде похожему на тот, что он привык слышать от людей, живущих рядом и всё-таки совершено другому. «Який гарный у тэбэ кит, хозяйка, - говорили они. - А чоловик твой хдэ, у в подвале, чи на горище?».
Юля, напуганная незваными гостями, молча отдавала им все ценное, что было у них в доме. Украшения, в которых она так любила смотреться на себя в зеркало, посуду, подушки, на которых любил лежать Дым, матрасы и даже занавески с окон - все унесли с собой чужаки. Напоследок хотели забрать и Дыма, так же засунув его в мешок. Он вовремя понял их намерения и спрятался в своем укромном месте на чердаке.
Когда в доме ничего не осталось, кроме мебели и книг, чужие люди уехали на своих страшных машинах. Но ушли они недалеко. Чужаки стали копать на холмах, которые высились над селом, большие и глубокие канавы, рвы, ямы. Дым не понимал, зачем они это делают, но по всему было ясно, что замышляется нехорошее.
Теперь каждую ночь Дым прыгал к Юле и ложился на кровать к ней рядом, делая вид что охраняет. На самом же деле, ему было не по себе. Вдобавок он чувствовал, как сильно Юля стала боятся. Когда же они, прижавшись друг к другу, лежали вместе, страха было всё-таки меньше.
Дым по-прежнему чувствовал, что будет дальше. Видел в своих кошачьих снах, что его любимого дома и крыши над ним скоро не станет. Огонь сожрёт и крышу, и уютный сад, и цветы в горшках на широких окнах. Все это Дым рассмотрел в видениях, лишь свою судьбу он разглядеть не мог и по- кошачьи готовился к неизбежному.
Вскоре произошло то, что видел Дым в своих тяжелых снах. Однажды утром грохот взрывов окутал всё село. Особенно сильно взрывалось на холмах, там, где чужие солдаты накопали себе ям. Но досталось и селу. Вначале запылал один дом, затем ещё и ещё. Юля схватила Дыма и побежала в подвал. Запах гари стал проникать во все щели. От страха Дым завыл и заметался по подвалу. Юля рыдала. Им стало ясно, что дом, их любимый дом пожирает огонь. Едкий запах чёрными клубами стал вползать в их убежище, в котором дышать становилось все труднее и труднее. Юля, не останавливаясь, кашляла, а Дым, не находя выхода, в панике бегал по подвалу, предчувствуя скорый конец. Внезапно дверь вылетела с петель, и на пороге в густой пелене гари и дыма появился Дима. «Идти сможешь? -прокричал он Юле- в дом попала мина, могут прилететь ещё! Так что уходим быстро! Где кот?!»
В слезах Юля, обняв Диму, не могла пошевелиться, а испуганный Дым стрелой вылетел на улицу и побежал, куда глаза глядят. Он бежал и бежал, остановившись только на морском берегу. Холодная вода, волной накрывшая Дыма с лап до самого кончика хвоста, помогла ему прийти в себя. Когда под вечер грохот выстрелов стих, он, мокрый и испуганный, вернулся домой. Верхний этаж и крыша дома, где Дым так любил греться на солнце, выгорели полностью и лишь слегка дымили. Часть окон были выбиты, ветер гулял по опустевшим холодным комнатам.
Дым понял, что Юли и Димы в доме уже нет, они уехали. «Что ж,- решил он- буду жить здесь один и ждать их возвращения, может когда-то всё-таки вернутся. Ведь они, как и я очень любят этот дом, и эту землю вокруг, и бесконечное море. Не могут же они бросить это место навсегда?!»
Дым плохо ощущал течение времени. И сколько прошло с того страшного дня не знал. Почти все жители села его покинули. Остались лишь коты, не желавшие, как и Дым оставлять свои дома, да несколько старых собак, потерявших хозяев.
Однако вскоре в село вновь вернулись люди. Но совсем другие. Это были те самые чужаки, с появлением которых и пришла беда. Они начали занимать пустующие дома в селе. В дом, где прятался Дым вломилось человек десять. На этот раз с ними была девушка. Возрастом как Юля, но совершенно не похожая на неё. Если Дыму Юля скорее напоминала большую кошку своими мягкими, плавными, неторопливыми движениями, то незнакомка... Она, скорее, походила на собаку, двигалась резко, нервно, порывисто. Да и голос её был похож на лай, такой же громкий, отрывистый, гортанный и непонятный.
Дым опасливо ходил по дому и смотрел, как размещаются по уцелевшем комнатам чужие. На него никто не обращал внимания, каждый занимался своим делом. Кто-то заколачивал досками оконные проёмы, оставшиеся без стёкол, кто-то оборудовал спальные места. Только девушка, исхитрившись, взяла Дыма на руки и долго гладила. Cоскучившись по человеческому теплу, мягким людским рукам и ласке, он не возражал, но из опасения не мурлыкал, и очень скоро вырвался и убежал, забившись в своё укромное место в подвале.
На следующий день незнакомка сильно удивила и обрадовала Дыма. Она принесла ему давно забытое настоящее лакомство, бычков, только что пойманных в море. После такого Дым, любивший вкусно покушать, сразу проникся к ней симпатией.
У чужаков было много рыбы. Они добывали её, взрывая воду. Но Дыму было все равно, главное, что у него опять началась сытая жизнь. Девушка общалась с ним на незнакомом языке, и часто брала с собой на кровать. Они жили в отдельной комнате, там, где раньше был кабинет Димы. Чужая спала на его диване, чистила свое диковинное, пахнущее смертью оружие, положив его на письменный стол. Книг, которые так и оставались стоять в шкафах, она не читала, что удивляло Дыма. Он привык что и Юля и Дима часто сидели, смотрели в бумажные коробочки, которые они и называли книгами. Незнакомка же больше разглядывала свою маленькую пластиковую коробку, из который часто то звучала разная музыка, то мелькали картинки. А ещё она часто подносила эту коробку к Дыму и щелкала ею. Или же брала его на руки и щелкала вместе с собой. При этом звук был такой, будто чайка щёлкала клювом в безуспешной попытке поймать рыбу.
Девушка любила носить Дыма на руках, повторяя и повторяя странные, непонятные слова- «коханий, добры кот». Саму же незнакомку чужаки иногда называли Анжеликой, а чаще Ангелом.
Помимо рыбы, в доме стали появляться и другие вкусности. В комнату Анжелики приносили коробки, а в них она находила разные пакетики, из которых в миску Дыма сыпалась аппетитная еда. Да такая, от которой у него начиналась кружится голова от предвкушения вкусного счастья. В миске он обнаруживал то желе с ароматном удивительно свежего мяса, то сухари со вкусом нежнейшей свежей рыбки, да и много чего ещё.
Дыму даже показалось, что жизнь его наладилась. Вот только порой девушка возвращалась откуда-то, снимала защитную маску, рваную накидку, и, закрывшись, плакала у себя в комнате. Если бы Дым мог говорить как человек, он бы сказал ей: «не ходи туда больше, перестань, прекрати убивать. Смерть всегда утаскивает тех, кто слишком долго с ней рядом.» Дым хорошо знал это. Так было со многими его знакомыми котами, которые любили забавы ради лишать жизни сонных птиц или разоряли гнезда с только что родившимся птенчиками. Такие охотники всегда сами становились добычей стаи бродячих собак или коварной лисы.
Дым всем своим видом, всеми уловками просил Анжелу остановиться. Он то заглядывал ей в глаза, то жалобно мяукал, когда она начинала собираться, а то и вовсе прыгал ей на руки и не хотел уходить, обнимая своими мощными лапами её шею. Дым был уверен, что девушка хорошо его понимает и вот-вот прекратит свои поездки к пустующей неизбежности.
Однажды Анжелы не было несколько дней. Миску некому было наполнять, и, чтобы прокормиться, Дым стащил небольшую рыбку у чужаков. Они заметили это, стали ругаться на незнакомом языке, но наказывать его не стали. А на следующий день сами угостили Дыма остатками мясных консервов. Пришлось есть невкусную пищу, голод перебирать едой не позволял.
Но в один из тёмных безлунных вечеров Анжела всё-таки появилась. В порванной грязной форме, с перетянутой жгутами ногой, без своего оружия. Вся в слезах и крови, она молча прошла к себе в комнату и легла на кровать. Дым тут же примостился рядом, тихо мурлыкая. Ему было жаль девушку, которая то плакала, то стонала от боли. Так продолжалось до рассвета. А утром за ней приехала машина с крестами на боках и увезла Ангела, как казалось Дыму навсегда.
Думая, что он уже никогда не увидит ее, Дым вновь начал приспосабливаться к жизни без вкусняшек. Он ловил мышей, появившихся в посёлке во множестве, выпрашивал рыбу и консервы у чужаков, живущих в его доме. Спал он по-прежнему в комнате у Анжелы, которую так никто и не занял. Но когда Дым уже стал понемногу забывать о ней, отвыкать от её запаха, прикосновений и щелчков коробочки, она вернулась. Вернулась, лишь для того, чтобы забрать свои вещи. И его, Дыма, тоже забрать. Она заманила его вкусностями в большой пластиковый ящик с металлической решеткой и заперла на замок. Дым рвался из него, орал не своим голосом и жалобно мяукал, но Анжела так и не выпустила его. Она твёрдо решила забрать его из дома у моря. Началось большое и мучительное путешествие Дыма в другой мир и другой дом.
В том новом мире, куда Анжела привезла Дыма было всё чужое. Точнее, там не было ничего. Ни его любимого моря, ни холмистых бескрайних степей, цветным разнотравьем уходящих за горизонт, ни хитрых мышей, ни пахнущих солью бычков. Девушка жила в небольшой квартире из двух комнат и балкона. Квартира находилась в доме, где было ещё множество таких же квартир. Этот дом был полон незнакомых запахов. В нём пахло теснотой, несвободой, человеческим туалетом, искусственными цветами и искусственной пищей. Даже люди в этом доме казались Дыму какими то искусственными. Они улыбались, словно по команде, говорили всегда одно и тоже тихими вкрадчивыми голосами. В них не было ни привычных ему эмоций, ни резких движений, не было неожиданности. У дома был крохотный садик с травой и цветами, гулять по которым ни котам ни собакам не разрешалось. Дыма вообще не выпускали на улицу. Единственное место, куда ему дозволялось приходить, был балкон. Целыми днями сидел он на небольшом балкончике среди чахлых цветов в пластиковых горшках, которые даже изредка не хотелось пожевать. Дым вздыхал, щурясь на тусклое, вечно скрытое за облаками солнце, с тоской вспоминая свой старый дом с большой крышей и свою украденную свободу.
Дмитрию с Юлей пришлось покинуть родное село Широкое и перебраться в Донецк. Дима продолжил защищать родную землю Донбасса в рядах ополчения, Юля же всегда была рядом, помогая мужу и его товарищам. Вместе они скучали по своему дому и мечтали когда-нибудь туда вернуться. Мечты казались несбыточными, потому как село и находящийся рядом Мариуполь входили в состав Украины, которая вела с непокоренным Донбассом настоящую войну. Местность у Широкого превратили в настоящий укрепрайон рассыпав вокруг минные поля, накопав по холмам окопов и опутав всё колючей проволокой.
Скучая по своему селу, Юля частенько просматривала социальные сети, ища фотографии родных мест. Она надеялась, что вдруг в Широком ещё кто-нибудь остался. Так однажды Юля и набрела на интересный аккаунт девушки из Польши, которая выставляла у себя на страничке фотографии их села. Да что там села, девушка, служившая в украинской армии, жила в их доме и хвасталась фотографиями с их котом! Юля не могла сдержать слез: оказывается Дым остался жив после пожара…
Девушку звали Анжела. Поплакав и порадовавшись, Юля немедленно написала ей письмо: «Анжела, вы живёте в нашем доме, который мы с мужем вынуждено оставили. И хотя вы воюете против нас, я прошу вас, будьте гуманны и бережно относитесь и к дому и к оставшимся вещам, особенно к книгам. А главное, у вас находится наш кот Дымок. Он представитель очень редкой породы британских длинношерстных кошек и имеет международные документы, которые мы можем показать. Но главное, он член нашей семьи, мы его очень любим и скучаем. И поэтому просим вас вернуть его нам. Способы доставки можно обсудить при желании».
Юля не очень надеялась на ответ, но Анжела написала ей неожиданно быстро. Суть её письма была в том, что к дому она и её товарищи относятся аккуратно, вещи и книги в сохранности. А кота, который к ней очень привязался, она не отдаст и заберёт с собой в Польшу. Там ему будет намного лучше, чем в зоне боевых действий, в который превратился весь Донбасс. Документы же его можно выслать на адрес в Польше. И Анжела была даже готова вернуть сумму, которую Юля заплатила за кота, в случае если на уплаченные деньги есть подтверждение купли-продажи из питомника. Конечно, Юля даже не рассматривала вариант продажи Дыма. Она вновь попросила Анжелу вернуть кота, но ответа уже не получила. Юля утешала себя тем, что Дым во всяком случае жив, здоров и накормлен. А для кота это уже немало.
В Польше Дыму всё больше не нравилось. Несмотря на все вкусности, комфорт, ежевечерние обнимашки и ласки новой хозяйки, его очень тянуло в свой старый дом. Хоть он и был со сгоревший крышей, покорёженным взрывами садом, в напрочь разрушенном войной селе, но дом был для Дыма родным. Дом был частью радостного и яркого мира, который у него отобрала Анжела. Дым был убеждён, что покидать родные места нехорошо. Если исчезнут все коты в селе, кто будет ловить мышей и наглых вороватых чаек, готовых тащить у рыбака всю сохнувшую на солнышке рыбёшку. « Нельзя бросать свой дом. Там тебя ждут, тебе там рады и ты там всегда нужен » -размышлял Дым днями, глядя на чистую, вымытую по утрам шампунем польскую улицу, от которой давно перестало пахнуть жизнью. И чем дольше он смотрел и на эту неживую улицу и на клумбу с цветами на которой нельзя гулять тем сильнее ему хотелось вернуться назад в пахнущее морем степное счастье.
В конце февраля cурового 2022-го года бои за Широкое возобновилось. Превращённое украинской армией из мирного села в неприступный рубеж обороны оно приграждало путь к Мариуполю отрядам донецкого ополчения. В одном из таких отрядов сражался и Дмитрий, который шёл в родное село долгих восемь лет.
Несколько штурмов Широкого бойцами Донецкого корпуса ничего не дали. Потеряв много товарищей ополченцы стиснув зубы вынуждены были отойти. И тогда село решили хорошенько «обработать» авиацией, артиллерией и даже накрыть пламенем «Солнцепека». После таких ударов там не должно было остаться ничего живого.
Отряд Дмитрия заходил в Широкое после залпов артиллерии и огня «Солнцепёка» одним из первых . Всюду на их пути были лишь обугленные развалины. Плавленые груды кирпича на месте некогда красивых домов, сгоревшие палки вместо деревьев. Не в такое село Дмитрий мечтал вернуться. « По этому дереву мы с друзьями лазали наперегонки, кто быстрее заберется на самый верх. А в этом доме жил наш любимый учитель физики – ветеран войны» - вглядываясь в родные места Дима с трудом узнавал их. В развалинах еле угадывался дом учителя, где любили собираться все школьники села, а вместо их любимого столетнего дерева на дороге лежала груда сожженных веток. Но самое страшное Дмитрий увидел недалеко от своей улицы. На скамейке у развалин возле своего дома сидела знакомая бабушка - тетя Галя, которая всю жизнь была сельским почтальоном, ездила на велосипеде, раздавая письма, газеты и журналы. Судя по всему она не захотела уезжать из своего дома в котором родилась и жила всю жизнь. Теперь тетя Галя стала обугленной кучей плоти и пепла. На голове ее еле угадывался неизменный зеленый в горошек платок. Страшно было и то что рядом с ней лежала ее любимая дворняга – «Жучок», маленький добродушный пес, который всегда был рядом со своей хозяйкой. С ней и остался до конца. Очень часто животные решают уйти из жизни вместе со своими хозяевами, выбирая общую с ними судьбу.
От встречи со своим домом, о которой Дмитрий мечтал столько лет, он, после увиденного, уже не ждал ничего хорошего. Более того ноги не несли его в родной рыбачий переулок. Но как ни странно их дом расположенный в ложбинке между двумя холмами почти не пострадал. Дима увидел это ещё издали. Ударная волна прошла выше и выжгла все живое на холмах, которые теперь превратились в два черных кулака. Стоявший же между ними дом из красного кирпича, без крыши, как бы сам удивлялся чудесному своему спасению. Дмитрий смотрел на родные стены, на небольшой балкон, который когда то утопал в цветах герани и не верил чуду. Как во сне вошел он в распахнутую настежь калитку и остановился как вкопанный, не веря глазам. На разбитых, почерневших от копоти ступенях их дома сидел Дым. Грязный, со спутанной, давно не чесаной шерстью, сильно исхудавший, похожий на уличного старого кота-бродягу. Его с трудом можно было узнать. Он совсем не был похож на того кота-аристократа, которого Дима гладил у себя на коленях давным-давно. Дым сразу узнал Дмитрия и кинулся к его ногам. Он тёрся шерстью о его грязные берцы и громко мяукал, явно пытаясь рассказать что-то важное. Из глаз Димы текли слезы. Размазывая их по почерневшему от пороховой сажи лицу, он взял старенького кота на руки и прижал к себе, как самое дорогое сокровище.
Дым слизывал шершавым языком Димины слезы и удивлялся лишь одному- почему любимые его люди так долго шли к дому, который он, Дым сохранил и сберег для них. А еще ему очень хотелось рассказать Дмитрию, как долго и с каким трудом он пробирался в родное село. Как преодолевая леса, болота, дороги c несущимися машинами, города с дикими собаками, войну и пожары он всё же смог вернуться в свой дом. Но Дым говорить не умел, а просто прижимался к теплой, пахнущей порохом груди дорогого ему человека и радостно мурлыкал…
Андрей Кудряков.