«Второе дыхание». Герой СССР монах Киприан о стержне, который дает война

«Солдат, который наложил мне жгуты после ранения, разорвал для этой цели проводную антенну радиостанции. Ничего другого под рукой не было. Я думал потом, что ведь это невозможно. Пробовал сам. Не получается. Но, когда человеческих сил не хватает, но ты не сдаешься, желая спасти ближнего, эти силы тебе дает Бог», — рассказывает о пережитом в Афганистане Герой Советского Союза, полковник в отставке Валерий Бурков, принявший в 2016 г. монашеский постриг с именем Киприан.

Сегодня он — частый гость в военных госпиталях, где помогает бойцам обрести веру и надежду на будущее. Ему легко найти общий язык даже с тяжело ранеными, ведь он сам в ходе боевой операции лишился ног. В Афганистан отправился добровольцем после того, как там погиб его отец, летчик Анатолий Бурков. Когда сам подорвался мине, первая мысль была о маме: «Как она это вынесет». Выжил. Благодаря тому самому солдату, разорвавшему голыми руками провод. «Я помню, как мы встретились с ним взглядом. Не знаю, что он увидел в моих глазах, но он заплакал и сказал: "Потерпите. Сейчас". И сделал, казалось, невозможное. Если бы он не остановил кровотечение, до госпиталя я бы не дожил», — говорит Бурков.

После завершения лечения, Валерий Анатольевич прослужил еще 13 лет. В отставке посвятил себя общественной деятельности, которая после принятия им пострига возросла.

Отец Киприан побывал в гостях в редакции «АиФ» и поделился мыслями о том, что считает главным.

​«Новые ноги сделаю»

Человеку важно иметь пример. Для меня им был Герой Советского Союза, летчик Великой Отечественной войны Алексей Маресьев, который, лишившись ног, добился того, чтобы его оставили в армии, сбивал фашистские самолеты будучи на протезах. И когда я, очнувшись после операции, увидел остатки ног, сразу решил: Маресьев смог и я смогу. Махнул рукой: «Ерунда, новые ноги сделаю». А в 90-х, после начала войны на Кавказе, раненые ребята уже на моем примере видели, что можно жить без ног, служить Отечеству. Началось с того, что мне позвонил хирург Владимир Кузьмич Николенко, оперировавший меня в Афганистане, со словами: «Валер, нужна помощь — у меня в госпитале Бурденко двое готовы на себя руки наложить». Я приехал, надел больничную пижаму, выдавая себя за пациента, ездил на инвалидной коляске, неделю с ними общался. Когда понял, что «клиент созрел», зашел к ним в палату в форме полковника, говорю: «Мужики, меня выписывают, хочу накрыть поляну, кому что купить в магазине?» Надо было видеть их глаза. Одно дело — ты на коляске с культяшками, другое — в офицерской форме, чуть ли не строевым шагом. Спустя год по ТВ попался репортаж, как кто-то без ног прыгает с парашютом. И, вдруг, слышу: «У нас в госпитале лежал герой СССР, полковник Бурков, тоже без ног. Он меня и воодушевил». В тот момент произошло во мне глубочайшее осознание: слава Богу, что я остался без ног в Афганистане — ради хотя бы вот этих двоих, чтобы они не совершили грех самоубийства. И сегодня я езжу по стране, встречаюсь в госпиталях с молодежью, как член наблюдательного совета Фонда «Защитники Отечества» и духовный наставник Комитета семей воинов Отечества. Спрашиваю: «Как вы думаете, вот парню в 27 лет, летчику, остаться без ног — это трагедия?» Все говорят: «Да». Я отвечаю: «Посмотрите на меня, где вы видите трагедию?».

​Купе в Питер

Да, было тяжело, когда встал на протезы. Сразу учился ходить без костылей. Но в госпитале была возможность в любой момент сесть. Понял, что нужно себя подстегнуть. Отпросился в отпуск. Поехал сначала к друзьям в Питер. В купе были одни женщины, я постеснялся снимать свои «лапы», чтобы ногам дать отдохнуть. Вышел из поезда — ног не чувствовал. Был момент, когда я шел через парк и понял, что дальше идти не могу, а скамейки рядом нет. Мысль: неужели так всю жизнь? В глазах слезы. На снег садиться, пока кто-нибудь не подымет? Все-таки пошел.

И после еще несколько дней ходил по городу, пересиливая себя. Когда приехал в санаторий, врач взял мои документы, задал пару вопросов и отправил в палату. Через несколько минут влетает: «Почему не сказал, что ты на протезах?!» И я ликовал, потому что еще три дня назад все видели, что я иду на протезах. Бог не допускает испытаний свыше сил. Главное — не сдаваться. И второе дыхание открывается.

​«Жена бросила? Поздравляю!»

Недавно позвонил мне зав. отделением госпиталя им. Вишневского: «У нас у парня при ранении позвоночник зацепило, нижняя часть не работает. Его из-за этого жена бросила, и он жить не хочет». Взял я с собой в госпиталь Героя России Игоря Задорожного, он на Кавказе воевал. Пережил ампутацию ног и руки нет. Приехали, я помолился, заходим в палату. Знаю, что наш боец лежит справа. С юморком так говорю: «Мужики, дошла информация, что кого-то из вас бросила жена». И продолжаю: «Поздравляю!» Парень ошалел. Я ему говорю: «Зачем тебе жена-предательница? Тебе Бог лучшее даст. Игорешка какую встретил — красавица, пять сыновей ему родила». Он заулыбался. Мысли плохие пропали. И слезы тоже.

Свет в конце тоннеля

После ранения во время операции у меня трижды была клиническая смерть. Я не просто верю в то, что смерти нет — я это точно знаю. Есть всего лишь разлучение души с телом. Я видел все, что происходило с моим телом. И я встретился тогда впервые с Богом. Люди, кто был в клинической смерти, говорят о свете в конце тоннеля. Когда расстанемся с телом, мы встретимся со светом, но еще встретимся и с самым главным, что дает этот свет. И это — состояние счастья, которое на земле невозможно получить.

Разговариваю с теми, кто на войне потерял близкого человека, я стараюсь донести до них мысль, что это не утрата любимого человека. Это всего лишь разлука на время, потому что мы тоже умрем и с ними встретимся.

​О битве с бесами

Меня попросили помолится за девочку, с которой происходили странные вещи. Я купил молитвослов, стал молитвы читать. И началось... Кто-то невидимый подзатыльники дает, книги по дому летают. Рассказал знакомому настоятелю монастыря, думал он меня в психушку сдаст. А он ответил, что у него еще хуже было: бесы его до синяков избивали. Господь, открыв мне невидимый мир, дал понять: воюй теперь на другом, духовном, фронте. А потом была встреча со старцем, который нежданно-негаданно для меня благословил на монашество. В 59 лет я принял постриг. И сейчас — насельник московского Высоко-Петровского монастыря.

Правда, в обители почти не живу — езжу по регионам, а будучи в Москве бываю в Администрации президента чаще, чем когда в 90-х работал советником главы государства по вопросам инвалидов. К счастью, искушение властью и деньгами благополучно прошел. Даже машину, которая мне, как человеку без ног, полагалась, не получил. Протезы носил образца 1914 года, что были в России еще в Первую мировую. На одном мероприятии стопа у меня отвалилась. Тогда и услышал: «А мы были уверены, что у вас лучшие иностранные». А я этот починил. И дальше пошел.