Ойлономика в кризисе

ОПЕК кого-нибудь всерьез удивила своим решением оставить квоты без изменения?

Вряд ли. Хотя заголовков о «судьбоносном решении» было с избытком, но это не более чем неудавшаяся игра в «сенсации». Рыночная ситуация осталась прежней со всеми негативными последствиями для России. Есть два «корневых» вопроса. Первый: каково новое качество перемен на нефтяном рынке, насколько они серьезны и длительны. Второй: что ждет Россию?

Зачем что-то делать, когда можно не делать ничего?

Эра словесных интервенций бесславно завершилась. Я говорю не только о самых разнообразных заявлениях, которыми в преддверии министерской сессии ОПЕК, прошедшей 27 ноября, обменивались представители картеля. Не более чем словесными интервенциями ограничилась и прошедшая накануне, 25 ноября, там же в Вене встреча представителей России, Венесуэлы, Саудовской Аравии и Мексики, хотя надо отдать должное ее организаторам, это был неплохой ход, разыгранный с хорошей долей драматизма и саспенса. Но все ограничилось именно словесными интервенциями, которыми и являются высказанные «четверкой» намерения вести мониторинг состояния нефтяного рынка и проводить ежеквартальные консультации. Характерно, что 25 ноября «четверка» не сделала даже никакого совместного заявления. Строго говоря, тогда окончательно стало ясно, что никакого решения о сокращении добычи ОПЕК не примет.

«Финансовая газета» предполагала, что Россия может повлиять на ситуацию на нефтяном рынке, но не в лоб — через сокращение добычи, в которой она, как и страны ОПЕК, не заинтересована, руководствуясь не всегда верным, но зато очень убедительным принципом, который на языке экономики и психологии формулируется одинаково: предпочтение благ настоящих благам будущим.

Пока же все завершилось классически: ничего не изменилось. ОПЕК, прекрасно сознавая, что на рынке есть избыточное предложение нефти, оставила квоты на добычу нефти без изменений на уровне 30 миллионов баррелей в сутки. И публично продемонстрировала отсутствие кризиса в своих рядах. «Это было большое решение», — заявил по завершении сессии министр нефти Саудовской Аравии Али аль-Наими. Глава МИД Венесуэлы Рафаэль Рамирес, один из организаторов встречи «четверки» 25 ноября, в свою очередь добавил, что все страны — участницы ОПЕК находятся в согласии, никто не спорит. Министр нефти Кувейта Али Салех аль-Омар также «доволен решением ОПЕК». Лишь министр нефти Ирана Биджан Намдар Зангане заявил, что ОПЕК приняла решение, не совпадающее с позицией Ирана, но Тегеран принимает это решение, все страны ОПЕК солидарны. Вид на ОПЕК из-под ковра и на ковре не совпадает, но таковы правила игры.

Что решение ОПЕК никого не удивило, очевидно. Например, министр экономического развития Алексей Улюкаев 26 ноября обронил: «Ничего не будет, страны ОПЕК разобщены и не надо ожидать от встречи ОПЕК чего-то». Практически общие ожидания от сессии ОПЕК структурировал 27 ноября, еще до начала сессии ОПЕК Валерий Полховский, аналитик компании «Forex Club», он же прогнозировал, как-то или иное решение ОПЕК скажется на ценах на нефть. Цитата большая, но объем оправдывает четкость оценок и внятность прогноза: «Мы предполагаем три варианта исхода встречи ОПЕК.

Министр нефти Саудовской Аравии Али аль-Наими определил позицию ОПЕК 

Первый — предполагает, что участники согласятся пойти на сокращение объемов добычи. Вероятность такого сценария, по нашим оценкам, составляет около 30%. Тогда ключевую роль будет играть размер снижения. Для стабилизации рынка необходимо убрать с рынка около одного миллиона баррелей в сутки, а для того чтобы стимулировать рост цен, и все два миллиона.

Во время кризиса 2008–2009 года ОПЕК снижала объемы добычи почти на 16%, что составляло около 4 млн баррелей в сутки. Правда, в настоящий момент ситуация осложняется некоторыми факторами. Иран долгое время отсутствовал на рынке из-за санкций и еще даже не вышел на возможный объем, а Ливия долгое время поставляла около 200 тысяч баррелей из возможных 1,5 миллионов из-за гражданской войны. Соответственно министр нефти Саудовской Аравии уже заявил, что Иран, Ирак и Ливия будут освобождены от снижения объемов добычи. При этом Венесуэла находится в бюджетном кризисе.

Такой результат будет способен стабилизировать цены в районе 80 долларов за баррель, а в случае сокращения объемов добычи на 2 миллиона спровоцировать начало тренда в район 90 долларов за баррель.

Снижение объемов производства исторически позитивно влияло на цены. Этот шаг стабилизировал рынок и даже способствовал росту котировок. Однако в этот раз кроме всего указанного речь может идти о возможном противостоянии лидеров картели сланцевой революции в Северной Америке и попытке начать конкурировать за долю рынка по цене.

Второй возможный исход — подтверждение текущих объемов добычи. Вероятность этого сценария мы оцениваем как 50%. В настоящий момент ОПЕК производит около 30 млн баррелей в сутки, и если учесть замедление экономик Японии, Китая и Европы, то формируется избыток в размере около 1 миллиона баррелей в сутки, который и провоцирует падение цен.

Последние заявления официальных лиц, участвовавших в предварительных переговорах, ориентировали участников рынка именно на такой исход. В таком случае цены могут коснуться 70 долларов за баррель и закрепиться там.

Третий сценарий — ОПЕК не будет делать никаких заявлений по объемам добычи. Вероятность такого исхода составляет около 20%.

Это будет самый неблагоприятный для цен результат, который будет означать, что рынок нефти входит в фазу, когда основные производители затевают ценовую войну со сланцевыми проектами и готовы принимать соответствующие экономические издержки. В таком случае котировки легко коснутся 70 долларов за баррель и могут нацелиться в район 60,00. Именно на этих уровнях добыча значительного количества сланцевых проектов станет абсолютно нерентабельной и убыточной».

Пока прогноз сбывается. ОПЕК сохранила прежние квоты, цена барреля «цепляет» $70. Кстати, стоит отметить, ни в одном из вариантов прогноза цены на нефть не поднимаются выше $90 за баррель. В российской же бюджетной трехлетке они в вилке $96 — $100. Конечно, временной горизонт прогнозов рыночного аналитика не распространяется на трехлетку, но все равно тревожно.

Где мы?

И все-таки, падение цен на нефть — это надолго? Я не собираюсь нырять в теории больших циклов и вообще уходить в глубокую теорию. Но факт в том, что цена на нефть определяется не только ее предложением и спросом, кто бы и что ни говорил о наличии на рынке избыточной нефти. Это соотношение далеко не монополист в определении цены, потому что цена определяется в деньгах. Значит, необходимо учитывать и такие дополнительные факторы, как предложение денег, в случае когда расчеты за нефть ведутся в долларах — предложение долларов. А раз уж мы увязываем нефтяной и денежный рынки, то необходимо учитывать и состояние финансовых рынков, одним из инструментов которого давно стали нефтяные фьючерсы. Такую позицию разделяет, например, Константин Симонов, генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности, первый проректор Финансового университета при правительстве РФ. Он считает: «Рыночная теория ценообразования на нефтяном рынке, равно как и на ряде других сырьевых рынках, не работает. Главным в ценообразовании является количество денег, которые крутятся на рынке нефтяных фьючерсов, т. е. на рынке бумажной, виртуальной нефти. Ценообразование на рынке нефти ничего общего не имеет с классическими схемами из учебника экономики, где существует равновесная цена как пересечение кривых спроса и предложения, и, сдвигая кривую предложения, вы можете сдвигать и точку равновесной цены. Все происходит гораздо сложнее.

В этом плане управление нефтяными ценами давно уже находится в Соединенных Штатах, а вовсе не в Эр-Рияде, Каракасе или в столицах других членов ОПЕК».

Симонов, кстати, опровергает «вкусную» теорию нефтяного заговора, опрокинувшего в свое время Советский Союз: «Саудовская Аравия, конечно, хочет, чтобы нефть дорожала. На самом деле она еще в 1980-е годы осознала, что контроль за нефтяными ценами от нее уходит. Опять мы возвращаемся к истории 1985 года, когда Саудовская Аравия стала наращивать добычу нефти, откуда и родилась великая конспирологическая теория о сговоре США и саудитов с целью развала СССР. Но никакого сговора не было. Саудовская Аравия сначала резко обвалила добычу, думая, что она контролирует цены, а рынок этого даже не заметил. И тогда она приняла для себя единственно верное решение: имея возможность увеличивать добычу, зарабатывать на объеме, что и сделала».

Оставим заговоры в стороне и подчеркнем главный вывод Симонова: «Управление нефтяными ценами давно уже находится в Соединенных Штатах, а вовсе не в Эр-Рияде». И не потому, что Вашингтон диктует Эр-Рияду цену, а потому, что Вашингтон определяет цену доллара.

Константин Симонов: «Рыночная теория ценообразования на нефтяном рынке не работает      

Как это на первый взгляд ни покажется странным, к тому же выводу, что цену нефти определяют США, но с другой стороны, пришел глава «Роснефти» Игорь Сечин. Он обращается к сланцевой добыче нефти, наступление которой в США и спровоцировало политику снижения цен со стороны Саудовской Аравии. Вот оценки Сечина из его недавнего интервью австрийскому изданию «Die Presse»: «потолок» добычи сланцевой нефти будет достигнут к 2025 году. «Потом объемы добычи будут снижаться, а именно, ввиду ресурсной базы, в той степени, которая нам известна на сегодняшний день. В настоящее время добыча нефти США ускоряет падение цен на нефть, но в будущем снижающаяся добыча приведет к растущим ценам». Это обоснование того, что и со стороны классического спроса и предложения США активно причастны к формированию цен на нефть.

Да, цены на нефть всегда политизированы. Но новое и весьма тревожное для России качество складывающегося ценообразования на нефтяном рынке в том, что все больше рычагов управления, даже экономических, не говоря о геополитических, оказывается в США. Такова реальность.

Первый вывод. Дальнейшая конфронтация с Вашингтоном чревата для России серьезными экономическими последствиями. При этом речь идет не только о санкциях, но и о том, что нефтяной рынок постепенно переходит под контроль США. Значит, надо искать пути выхода.

Второй вывод уже был сделан «Финансовой газетой» в прошлом номере. Мы предлагали перевод расчетов за российскую нефть из долларов не в рубли, о чем много говорилось, но это опять были только словесные интервенции, так как такой переход приводит в первую очередь к неминуемым потерям экспортной выручки за счет компенсации рисков курсовых потерь и неустойчивости рубля покупателям нефти, а в евро. Это был бы не только перехват инициативы, но и формирование принципиально новой ситуации на нефтяном рынке, которая дала бы России более широкие возможности отстаивать свои национальные интересы и играть на различиях в интересах США и Европы. Если бы этот шаг был поддержан, например, Ираном, который в свое время угрожал перевести расчеты за свою нефть именно в евро, ситуация поменялась бы еще больше.

А пока российский федеральный бюджет на предстоящие 2015–2017 годы остается готовить к секвестру. Теперь, как считают в Минфине, $80 за баррель «на ближайшие годы» уже «оптимистичный прогноз».

Николай Вардуль