Noize MC: "Меня бесит, когда люди лезут со своим видением мира в мою жизнь"

За прошедший год Иван Алексеев, он же Noize MC, выпустил новый альбом Hard Reboot, записал песню на стихи Осипа Мандельштама, сыграл в мюзикле “Джульетта и Ромео” и так и не выступил в некоторых городах из-за отмены концертов. M24.ru пообщался с Иваном о детских ожиданиях, изматывающей рутине, жестокости и переживаниях за группу.

В начале декабря мы публиковали материал, в котором Noize MC гулял с нами по Московскому зоопарку и рассказывал о любимых местах в городе.

- Пару месяцев назад, когда вышел альбом Hard Reboot, во многих интервью ты рассказывал, что пластинка символизирует переходный период в твоей жизни и творчестве. Что-то изменилось за это время?

- Все продолжается. Как только я начинаю думать, что Hard Reboot закончен, и переходный период позади, судьба подкидывает новое "дано", приходят бесконечные апдейты, обновления неизбежны. Это никогда не закончится, и поэтому я уже внутренне расслабился по этому поводу.

- Заглавный трек Hard Reboot ты исполняешь с американским рэпером Astronautalis на английском языке. Тем не менее в начале песни звучит музыка, очень похожая на русский фольклор.

- Это не русский фольклорный мотив, а сэмпл, который я записал на свой Айфон в индийском храме. Это, кажется, были кришнаитские пения. Короче, ходят бабушки по кругу, хлопают в ладоши и поют. С потолка храма свисает микрофон, наверху репродукторы, которые в очень неприятном тембре передают пение на улицу, а в внутри этого усиления нет. То есть микрофон для тех, кто снаружи, и чтобы спрятаться от этого ужасного звука, тебе нужно забежать внутрь (смеется).

Мне очень понравилась мелодия, я записал ее на Айфон и сделал минус, когда мы вернулись домой. Он полтора года лежал без дела, а когда мне предложили посотрудничать с Энди (Энди Ботвелл, он же Astronautalis – M24.ru), я быстро придумал припев и свой куплет на английском.

Интересно, что в этнической музыке (неважно о каком народе идет речь) часто используется пентатоника – прием, когда музыкальные элементы, которые делают композицию минорной или мажорной, намеренно убираются. В итоге становится непонятно – мелодия грустная или веселая. Настроение музыки зависит от того, как ты сам ее обыграешь. У меня при обработке получилась какая-то надрывная, минорная история. И, наверное, поэтому получилось очень по-русски. Действительно похоже на пение русских бабушек.

- Ты записал песню "Сохрани мою речь", основанную на стихотворении Мандельштама. Это будет саундтрек к фильму Ромы Либерова о поэте. Было довольно неожиданно узнать, что вы делаете что-то вместе.

- Там не только я из музыкантов. В этом проекте еще участвует Баста. Он будет делать песню, основываясь на стихотворении, которое в итоге стоило Мандельштаму жизни. Это стихотворение "Горец": "Мы живем, под собою не чуя страны, наши речи за десять шагов не слышны…". Я так понимаю, Баста исполнит его в Ноггано-ипостаси.

- К оригинальным строкам Мандельштама ты дописал свой текст. Не было ощущения, что ты делаешь что-то не то?

- Понимаешь, я не думаю, что кто-то из рэперов комплексует по поводу, того что он засэмплировал Бетховена "К Элизе", и у него сейчас не получится стать вторым Бетховеном. Эти переживания как-то за скобками (смеется).

Естественно, огромное количество, эстетов будет вертеть носами и говорить: "Мы хорошо видим, где Мандельштам, а где не Мандельштам". Я как-то по этому поводу не переживаю. Песня сама за себя все скажет. И знаешь, есть люди, которые считают, что песни Цоя перепевать вот этой группе можно, а вот этой нельзя. Все понятно с такими людьми.

- Мандельштам неочевидный, очень сложный для восприятия рядового читателя поэт, и, мне кажется, ты в хорошем смысле упростил его стихи.

- У нас с Ромой была задача доступными современными словами раскрыть проблематику, сложность и многообразие внутреннего мира Мандельштама и его жизненной истории. Дать этому современное и понятное наполнение. С этой точки зрения, мне кажется, все удалось. Безусловно, Мандельштам - литературная величина совершенно другого масштаба, и смешно даже претендовать на какое-то соседство. Моя цель – привлечь к этой истории внимание молодых, думающих людей.

- Ты сам считаешь себя поэтом? Я не могу представить песню Noize MC, в которой музыка будет важнее, чем текст. За исключением, конечно, полностью инструментальных композиций, как, например, Safe Mode с последнего альбома.

- Текст очень важен для меня, конечно. Русскоязычное пространство требовательно к слову. У нас как-то была беседа с Дмитрием Конновым, главой Universal Music Russia, когда мы с ним еще работали, и Дмитрий высказал мысль, что в России всегда работает текст, а не музыка. Причем это не означает, что текст должен быть хорошим. Он может быть плохой, тупой, смешной, в плохом смысле смешной, но дело именно в нем. То есть если российская песня становится хитом, то дело в тексте в девяносто девяти процентах.

- Есть ощущение, что социальная роль современных музыкантов, которые высказываются на проблемные и актуальные темы, близка к роли того же Мандельштама и других поэтов Серебряного века, например.

- Да, безусловно. Как раз поэты Серебряного века – это своеобразные рок- и рэп-звезды своего времени. Они выступали на публике, читали стихи – это был такой самодостаточный перформанс, рок-концерт. Зрители испытывали при этом очень сильные эмоции. Причем если брать Маяковского и, вообще, футуристов – ну это же панк-рок, на самом деле. Они эпатировали публику, как могли.

- Кстати, на последнем альбоме ты впервые сотрудничаешь с поэтами – Верой Полозковой и Мариной Кацубой. Какие краски это придает альбому, становится ли он более лиричным?

- Мне кажется, в этом появилась неожиданная глубина, и девушки-поэты открылись с необычного ракурса в наших совместных композициях. Это не то же самое, что записаться с девушкой-рэпером, например. Здесь другая история абсолютно.

- С Верой, насколько я знаю, вы давно знакомы. А как получилась совместная песня “М” с Мариной?

- Мы познакомились с Мариной в Таиланде, там была обширная русская тусовка. По-моему, она показала мне стихотворение, а я сказал: “У меня есть песня без второго куплета, мне кажется, было бы круто наши тексты совместить”. Там же записали на диктофон демо. Позже я придумал ритмическую раскладку, чтобы Марина не просто читала текст, а читала его нараспев. Получился такой странный рэп со съезжающей строфой.

- Песня “М” очень личная, о смерти близкого человека. Год назад на интервью ты мне сказал, что в треке “Жвачка” с прошлого альбома, - та же тема. Но там трудно понять, о чем именно ты поешь.

- Главная задача песни “Жвачка” была вообще не передавать ситуативной информации, изобразить только эмоцию.

- Возникает ощущение, что ты начал подступаться к этой теме еще тогда, а сейчас раскрыл ее максимально. Почему именно сейчас?

- Потому что сразу это нельзя было сделать, постшоковое состояние длилось четыре года, это очень глубоко внутри сидело, как-то даже не было возможности об этом говорить.

- Ты не очень любишь, когда плохо знающие тебя люди затрагивают в разговоре личные темы – детей, семью. Но раз ты высказался в песне на такую личную тему, логично, что с тобой будут об этом разговаривать.

- Дело не в том, что меня об этом спрашивают. Меня бесит, когда люди лезут со своим видением мира и мое мировоззрение даже не пытаются учитывать. Когда они не просто спрашивают, а когда в этом содержится если не упрек, то какая-то попытка научить жить.

Например, всякий тупняк из серии: "У вас песни с матом, а у вас двое детей, как же такое может быть? Вам срочно надо совершить ритуальное самоубийство по этому поводу, потому что это несовместимо".

- Мне показалось, что в последнее время у тебя появился интерес к будущему – песня “Роботы”, костюмы в клипе Come $ome All, участие в мюзикле “Джульетта и Ромео”, действие которого происходит в конце XXI века. С чем это связано?

- Я напомню тебе о постапокалиптическом и футуристическом “Последнем альбоме”. Футуристические нотки были всегда, я обожаю футуристические антиутопии. В первом альбоме была песня “Москва не резиновая”. Позже эта тема развивалась еще сильнее.

- Да, но сейчас ты обращаешься к другому будущему – с роботами и супермашинами.

- Знаешь, весь этот футуризм – аллюзия не непосредственно на высокотехнологичное будущее, а, скорее, тоска по миру детства, наполненному фантастическими штуками. Такой ретро-футуризм, будущее из прошлого. Это внутренне обманутый ребенок, которому пообещали, что когда он будет в моем возрасте, будут летать звездолеты, ходить роботы, и можно будет сгонять в выходные на Марс. Этого всего не случилось, и я вымещаю свою досаду (смеется).

- Песня "Говорящие головы" о человеке, который в детстве хотел стать космонавтом, но в итоге провел жизнь на диване, показалась мне абсолютно жуткой. Она ведь совсем не про тебя, ты-то своего добился, стал музыкантом.

- Она как раз про меня. Эта песня про многих людей, которые так или иначе попадают в цикличную рутину. В моем случае при всех перемещениях из города в город и постоянном бешеном темпе жизни существует такой универсальный Ванин день из "Икеи", собранный по чертежу. Аэропорт–гостиница–концерт–гостиница–аэропорт.

- Разве она не про то, что ты мечтаешь о чем-то крутом и высоком, а потом становишься бухгалтером? Я не оскорбляю бухгалтеров, это метафорически.

- Оскорбляешь на самом деле (смеется). Это расхожая ситуация, понятно, что песня не только обо мне. Мотив, о котором ты говоришь, безусловно, там присутствует, но центральная тема – одиночество и рутина.

- При каких обстоятельствах ты написал ее?

- Я написал две песни – "Говорящие головы" и "Сгораю" в Нью-Йорке. Старшего сына Васю мы впервые оставили с дедушкой и бабушкой, а полугодовалого Мишку взяли в Америку к друзьям.

Там я участвовал в забавном мероприятии, такой бардовский фестиваль – по сути, поход советского розлива. Русскоязычная диаспора на берегу реки Делавэр круглосуточно поет под миллион гитар. И существует сцена, где выступают разные артисты, подходящие по формату. Я, как артист, подходящий по всем форматам, тоже там выступал под гитару, стоя в резиновых сапогах (смеется).



В остальное время мы жили у нашего друга, у него был пентхаус в пятиэтажном, что ли, доме. Мишка продолжал тусоваться по российскому режиму, поэтому просто среди ночи где-то в два часа он раскрывал глаза. Я брал его с собой, и мы шли тусоваться на крышу, куда был выход из дома. Это была маленькая нью-йоркская крыша, над которой миллион небоскребов со всех сторон, рассвет, ползет солнце.

"По стеклам небоскребов вниз ползет огромный шар…", – эта строчка из песни “Сгораю” была написана 11 сентября 2012 года, с одной стороны, под впечатлением от этих всех событий, была годовщина. С другой - вся эта атмосфера – небоскребы, утро раннее, никого еще нет. “Говорящие головы” писалась там же. Эти два трека появились из наших совместных с Мишкой бдений (смеется).

- Скоро выйдет фильм вашей группы Hard Reboot. Я видела трейлер – там творится что-то жуткое – люди с ружьями, кровь. Такое ожидаешь от группы "Кровосток", но не от Noize MC.

- Трейлер – дерьмо, если честно (смеется). Жаль, что он слит в сеть. На самом деле, все будет гораздо круче.

- Но там действительно все так жестоко?

- Да. Там и жестоко, и смешно, и честно. В этом фильме присутствует очень сильный элемент реалити-шоу. Многие диалоги просто записывались спонтанно, без четкого сценария. То есть задача была достать из себя говна. Там существует персонаж – маленькая девочка, которая каждого героя провоцирует на то, чтобы он сказал все то плохое, что он когда-либо думал о других, и подначивает к этому.

- Там снимается ваш прежний барабанщик Павел Тетерин. А новый музыкант Михаил Козодаев как-то задействован?

- Нет, потому что это фильм, снятый в другое время и затрагивающий другой период нашей жизни.

- И вы не рассказываете, почему Паша покинул Noize MC.

- Я понимаю, что все ждут пресс-релиза по этому поводу, но нет у нас пресс-релиза по этому поводу. Это наши сугубо личные дела, в которые мы не обязаны никого посвящать. Я стоически молчу.

- Над чем сейчас работаешь? Уже есть что-то для будущего альбома?

- Для нового альбома у меня есть одна песня, которая очень не похожа на те, что мы делали доселе.

- Кстати, предпоследняя пластинка "Неразбериха" тоже была непохожа на то, что вы делали раньше.

- Все время есть задача делать непохожее. Забавно, что каждый раз мы выпускаем что-то, и люди говорят: "Ну раньше было да, а вот это нет". И так происходит с каждой пластинкой, про которую через три года говорят: "Ну вот то было! А сейчас что?" Есть несколько высказываний на эту тему. Одно очень любила моя мама: “Вы сначала вскрикнете, а потом привыкнете”.

Короче, история какая. Человек, который является поклонником музыкального коллектива, находится в вечной шизофренической западне. То есть ему надо, чтобы было, как ему нравится, как уже сделали, но чтобы было не так. Но что именно должно быть не так, а что должно быть так, естественно, он не может объяснить. А ты делаешь как-то по-своему.

- Сейчас твои концерты отменяют во многих городах по, мягко говоря, нелепым причинам – в клубе внезапно необходимо проверить пожарную систему, например. Что тебя в первую очередь расстраивает в этой истории?

- Я по-настоящему переживаю только за свою команду. Единственное, что меня парит во всей этой ситуации, это то, что сейчас люди из команды переживают не лучшие времена. В туре мы перемещаемся в составе восьми человек, и отмены бьют по ним.

Безусловно, все это неприятно, но я воспринимаю отмены как временное явление. По сравнению с тем, как прессовали русский рок в Советском Союзе, это шуточки вообще.

- Ты выступил на фестивале “Захид” во Львове, и после этого все началось.

- Сейчас творится полная истерика, причем это происходит в мировом масштабе. То, как наши СМИ подают сложившуюся ситуацию, это одна версия ада, а существует другая версия – это взгляд на ситуацию в западных СМИ.

Например, режиссер-постановщик мюзикла “Джульетта и Ромео”, в котором я сейчас играю, поляк Януш Юзефич, рассказывает: "Я делаю русские вечера у себя в Варшаве, мы исполняем песни на русском языке. И это мне очень нравится, я чувствую огромную связь с Россией. Но благодаря всей этой истерии, которая сейчас происходит, мне в Польше многие стали говорить типа: "Что ты делаешь, да как так можно!" Он объясняет людям, что ничего не изменилось. Самое важное сейчас – понимать, что люди сами по себе не могут так за год измениться, стать врагами.

- Все интервью твой телефон лежит на столе, у тебя там есть собственная музыка?

- Три альбома.

- С чем это связано? Любишь ее слушать?

- С тем, что она появилась в iTunes. И вообще, да, мне нравится ее слушать. Когда альбом только выходит, я его, естественно, слушаю, потому что если ты записал альбом, который не хочешь слушать, – иди-ка ты, дружок куда подальше, зачем ты его делал вообще! Есть артисты, которые постоянно говорят: “Ой, я постоянно недоволен результатом, мне нравится только все на секундочку, потом это все не про меня, не для меня”. Я таких людей не понимаю. То, что ты делаешь, должно тебе нравиться, конечно же, иначе на хрена это делать.



20 марта Noize MC выступит с большим концертом, приуроченным к 30-летию Ивана Алексеева, в Stadium Live. Стоимость билетов – от 1690 рублей.



Екатерина Кадушкина