По приглашению 34 государств
Лига Наций была основана после окончания Первой мировой войны. В течение 15 лет Советский Союз находился за порогом этой международной организации. К 1934 году даже самым отъявленным западным русофобам и антисоветчикам стало ясно, что политика изоляции Страны Советов с треском провалилась. СССР признали многие государства, а советский народ, преодолев выпавшие на его долю трудности, восстановил разрушенную экономику и успешно строил социализм.
Между тем ситуация в мире стремительно ухудшалась. В сентябре 1931 года милитаристская Япония вторглась в Китай.
Воспрепятствовать этому Лига Наций оказалась неспособной. В 1933-м Япония и Германия, где к власти пришёл Адольф Гитлер, вышли из состава Лиги Наций. Их уход сделал возможным вступление в неё Советского Союза.
В декабре 1933 года Иосиф Сталин в интервью корреспонденту газеты «Нью-Йорк таймс» Уолтеру Дюранти озвучил для западного читателя официальную позицию Москвы по отношению к Лиге: «Несмотря на уход Германии и Японии из Лиги Наций — или, может быть, именно поэтому, — Лига может стать некоторым фактором для того, чтобы затормозить возникновение военных действий или помешать им. Если это так, если Лига сможет оказаться неким бугорком на пути к тому, чтобы хотя бы несколько затруднить дело войны и облегчить дело мира, то тогда мы не против Лиги. Да, если таков будет ход исторических событий, то не исключено, что мы поддержим Лигу Наций, несмотря на её колоссальные недостатки».
Сигнал из Кремля услышали те западные политики, кто хотел улучшения отношений с СССР. Большую активность в деле наведения мостов между Женевой (там находились основные органы Лиги) и Москвой проявили министры иностранных дел Чехословакии и Франции Эдвард Бенеш и Луи Барту.
О Барту следует сказать особо. Советский посол в Великобритании Иван Майский писал: «В первые годы после Октябрьской революции он являлся одним из самых ярых врагов Советской России… Однако позже Барту понял, что с приходом гитлеризма к власти в Германии безопасность Франции в сильнейшей степени зависит от сотрудничества с СССР. Он с жаром отдался осуществлению этой задачи и, в частности, пропагандировал идею привлечения Советской страны в Лигу Наций».
Интерес Барту к СССР объяснялся тем, что с нач. 1934 года он стал активно продвигать идею «Восточного пакта» — проекта соглашения о взаимопомощи, куда бы вошли СССР, Германия, Польша, Чехословакия, Литва, Латвия, Эстония. Барту понимал, что создать систему коллективной безопасности без участия Советского Союза нельзя. В этом вопросе он нашёл единомышленника в лице наркома иностранных дел СССР Максима Литвинова.
С целью зондажа позиции Польши, которая прежде была настроена в отношении СССР непримиримо, Барту отправился в Варшаву, где 23 апреля 1934 года встретился с Юзефом Пилсудским. В ходе беседы Пилсудский высказался против приёма СССР в Лигу Наций и дал понять, что придаёт огромное значение отношениям с Германией, с которой Польша в январе подписала декларацию о ненападении. Переговорил Барту и с польским министром иностранных дел Юзефом Беком. «Что касается России, то я не нахожу достаточно эпитетов, чтобы охарактеризовать ненависть, которую у нас питают по отношению к ней!» — воскликнул Бек в разговоре.
Однако пока польская «собака» злобно лаяла, ведомый Барту «караван» продолжал свой путь. Согласно Уставу Лиги Наций за вступающую в неё страну должны были проголосовать не менее двух третей членов международной организации. В то время в Лиге состояло 51 государство, и поддержать вступление СССР должно было не менее 34. Литвинов, обсуждая с зарубежными коллегами условия вступления, настоял на том, чтобы СССР был принят в Лигу по приглашению её членов. «Мы не будем просить Лигу Наций принять нас. Если Вы считаете, что это необходимо для укрепления Лиги, проделайте всю необходимую работу. Пусть Советский Союз попросят о вступлении. И мы пойдем навстречу», — сказал он.
Условия Москвы приняли, и вскоре 34 государства обратились к СССР с таким предложением. Так удалось избежать провокаций со стороны противников вступления СССР в Лигу Наций, к числу которых относились Швейцария, Нидерланды, Португалия, Аргентина, Бельгия и, конечно, Польша. Характеризуя её позицию, советский историк Вилнис Сиполс заметил: «В Варшаве крайне болезненно относились и к тому, что, вступив в Лигу наций, СССР стал бы также постоянным членом Совета этой организации. Руководители буржуазно-помещичьей Польши в течение многих лет усиленно добивались признания Польши великой державой и доминирующей силой в Восточной Европе. В этих целях они стремились получить для себя, в частности, постоянное место в Совете Лиги наций. Вступление СССР в эту организацию, предоставление ему постоянного места в Совете, то есть признание его огромной роли в международных делах, — всё это вело к подрыву великодержавных амбиций польского правительства. 4 июля нарком иностранных дел СССР сообщил из Женевы, что министр иностранных дел Польши Юзеф Бек ведёт за кулисами «бешеную агитацию против нашего вступления в Лигу»».
Успеха Варшаве «бешеная агитация» Бека, однако, не принесла. Против вступления СССР в Лигу Наций проголосовали Нидерланды, Португалия и Швейцария. Ещё семь государств воздержались от голосования. Зато против включения Советского Союза в Совет Лиги не было подано ни одного голоса (представители десяти государств воздержались). Таким образом, СССР был принят в Лигу Наций и стал постоянным членом её Совета.
Прибывшая в Женеву советская делегация состояла из наркома иностранных дел СССР Максима Литвинова, полпреда в Италии Владимира Потёмкина и полпреда в Финляндии Бориса Штейна. Последний вспоминал: «Мы приехали в назначенное время, нас провели в круглый зал, а затем подвели к двери заседаний. Церемониймейстер очень волновался, несколько раз открывал дверь. Когда он ещё раз открыл дверь, Максим Максимович, Потёмкин и я вошли в зал заседания. Литвинов спокойно прошёл через зал и занял своё место. Вся Лига наций смотрела в нашу сторону. Нам приветственно кивали головами. Это было эффектное зрелище. Когда мы уселись на свои места, председатель уже огласил результаты голосования, но свою речь ещё не успел закончить. Он не сообразил, что ему не следует зачитывать последнюю фразу речи, и провозгласил: «Я приглашаю господ советских делегатов занять свои места». А мы уже сидели на своих местах».
Биограф Литвинова Зиновий Шейнис утверждал: «Один из журналистов не преминул воспользоваться этим фактом. Он сказал, что большевики и на этот раз себя показали. Не дожидаясь приглашения, они вошли в зал».
Как бы то ни было, а Литвинов действительно «показал себя». В своей речи он выразил сожаление в том, что Лига Наций не имеет в своём распоряжении средств полного упразднения войны. Однако при твёрдой воле и дружном сотрудничестве всех её членов, подчеркнул Литвинов, многое может быть сделано для предотвращения войны: «Над этой задачей Советское правительство не переставало работать в течение всего времени своего существования. Отныне оно хочет объединить свои усилия с усилиями других государств, представленных в Лиге».
PS. Увы, но менее чем через месяц противники политики коллективной безопасности нанесли ответный удар. Это было сделано руками Владо Георгиева-Черноземского, убившего 9 октября в Марселе Луи Барту и короля Югославии Александра Карагеоргиевича. В тот день многие вспомнили, чем обернулись для Европы выстрелы Гаврило Принципа, прозвучавшие в июне 1914-го…
Максим Литвинов, нарком иностранных дел СССР