От шахини до доярки

23.12.2014 16:13

Перед вами – редчайший снимок, который никогда и нигде до этого не публиковался. Собственно, и фотографии как таковой, проявленной и отпечатанной, не было. А сорок два года в архиве фотокорреспондента «Коммуны» Николая Крутских хранился лишь негатив, завёрнутый в изрядно пожелтевший клочок бумаги с надписью «Шахиня».

И вот, впервые за прошедшие четыре с лишним десятилетия, мы печатаем портрет шахини Ирана Фаррах, третьей жены шаха Мохаммеда Реза Пехлеви. Монархическая чета пребывала в Воронеже в сентябре 1972 года. Тогда, 15 сентября, и был сделан этот снимок.

Виктор Силин

Фото Николая Крутских

Всё происходило так.

Фотокора «Коммуны» Николая Крутских откомандировали на съемку визита шаха.

- В какой-то момент, неукоснительно следуя за иранской делегацией, я оказался в спортивной школе гимнастов, которая теперь носит имя прославленного тренера Юрия Штукмана, - рассказывает Николай Крутских. – Здесь молодой и обворожительной шахине Фаррах рассказывали о нашей знаменитой воронежской спортивной школе. Шахиня вела себя очень скромно, но при всём при этом в ней чувствовалась особая стать. Я сделал несколько снимков, на которых она была в окружении спортсменов. Но мне захотелось сделать её портрет. И тогда я через переводчика спросил высочайшего соизволения. На что она, улыбнувшись, благосклонно кивнула головой. Так и появился этот кадр.

Напечатать же портрет высочайшей особы не пришлось.

- Не существовало на то время в нашей стране таких изданий, которые бы публиковали на своих обложках портреты коронованных особ и рассказывали бы читателям о том, что и «богатые тоже плачут».

А вот приезд кубинского лидера Фиделя Кастро в Воронеж освещался куда масштабнее.

- Меня отрядили в группу фотокоров – большинство, конечно, были из центральных и зарубежных газет и информагентств, - вспоминает Николай Кондратьевич.– Определили и черту, за которую не полагалось заходить. Но я, молодой и прыткий, проигнорировал сей запрет. За что получил укорот от представителя службы безопасности. Не выдержал и в ответ сказал: «Вот вы свою работу делаете, а я - свою. И никто мне не может помешать сделать её хорошо». В ответ был ещё более многозначительный взгляд. Когда же появился Фидель Кастро, то вся журналистская братия засуетилась, забегала, и я оказался в первых её рядах. Не знаю уж почему он меня заметил и выделил среди всех. Фидель Кастро кивнул на меня и через своего человека велел передать что-то похожее на узкий пенал. «Это вам от команданте», - сказал человек Фиделя.

Как оказалось, это была сверхдорогая гаванская сигара. Николай Крутских к тому времени уже был некурящим и много лет хранил сигару как память.

Сам Николай Кондратьевич считает себя в фотоделе в большей степени пейзажистом. На что я не раз ему высказывал своё несогласие по той простой причине, что у меня, даже по прошествии стольких лет, остались в памяти его портретные снимки. Ну, например, сборщика автопокрышек Николая Богатырёва, олимпийской чемпионки гимнастки Любови Бурды, доярки из Острогожского района Татьяны Величко…

- Чаще всего я ездил в командировки с Олегом Шевченко, - говорит Крутских. – Мне было с ним интересно уже потому, что он, коренной горожанин и известный поэт, хорошо знал сельскую жизнь, дотошно вникал в крестьянские проблемы. Удивительный был мастер слова. Недавно просматривал свой архив и наткнулся на негатив, на котором Олег Шевченко беседует с дояркой. Надо видеть, как внимательно-неравнодушно он слушает свою собеседницу.

Архив у Николая Кондратьевича Крутских действительно большой. Много на плёнках не просто редких, а редчайших событий и лиц запечатлено. Вот бы Воронежскому областному Дому журналистов проявить заинтересованность и организовать фотовыставку Мастера.