Радикальный ислам? Гораздо более значительная угроза для Европы исходит от Путина ("Globes", Израиль)

Президент Франции Франсуа Олланд знает, что радикальный ислам не пустил еще культурные или политические корни в Европе и не угрожает всерьез изменить образ жизни в европейских государствах. Другое дело – российская агрессия на Украине.

Это была особенная неделя для Франсуа Олланда, президента Франции. Для него она началась с двухчасового интервью радиостанции Inter France, в котором Олланд, в том числе, призвал смягчить европейские санкции против России, срок действия которых истекает в марте. Смягчить, потому что он верит президенту России Владимиру Путину, пообещавшему не аннексировать восточные области Украины. А кончилась неделя Республиканским маршем в Париже в память о жертвах террора, массовым митингом в защиту свободы слова.

В промежутке между двумя этими событиями службы безопасности Франции, которые подчиняются Олланду как главе государства, продемонстрировали высокую способность и эффективность по поиску и нейтрализации террористов, расстрелявших сотрудников редакции журнала Charlie Hedbo. Через 55 часов после теракта все было кончено. Для сравнения, израильские силовики, железной рукой управляющие жизнью палестинцев в Иудее и Самарии, 18 дней искали тела Гилада Шаэра, Нафтали Френкеля и Эяля Ифраха, троих учеников йешивы, похищенных и убитых террористами. На розыск и арест террористов, виновных в этом убийстве потребовалось больше трех месяцев.

Сходство между двумя терактами можно найти и в том, что в обоих случаях службы безопасности не знали о готовящихся преступлениях, хотя о связях исполнителей с террористическими организациями властям было известно давно, а некоторые из террористов даже отбывали заключение в Израиле и во Франции. О теракте на Западном берегу спецслужбы узнали слишком поздно, так как первоначальному сообщению не придали должного значения. Впрочем, неизвестно, успели бы силовики спасти троих подростков, даже если бы отреагировали моментально.

Расправа с журналистами в редакции Charlie Hedbo произошла среди бела дня, и погоня за террористами началась немедленно. В отличие от террористов на Западном берегу, братья Куаши не разработали детальный план отхода. Их побег с места преступления состоялся в стиле Бонни и Клайда и должен был закончиться так же, как и у гангстеров из фильма. Чтобы успешно скрыться, братья должны были бы смешаться с населением, отправив водителя на автомобиле отвлекать внимание. Тем временем Куаши с помощью сообщников спрятались бы во временном укрытии, а затем бы сбежали из Франции в Африку или на Ближний Восток. Им следовало знать, что власти очень быстро установят их личность, вне зависимости от того, забудут они документы в машине или нет.

На самом деле террористы вроде братьев Куаши представляют собой для Запада меньшую угрозу, чем  продолжение конфликта с Россией, с которой месье Олланд намерен прийти к взаимопониманию и смягчить санкции, чтобы не причинять ущерб французской экономике. Радикальные исламисты опасны, это кровожадные убийцы, и для борьбы с ними требуются значительные ресурсы. Но они наносят удар прежде всего по мусульманам, как в Европе, так и в других уголках мира, а не по западным странам.

Несмотря на драматические попытки объявить террор конфликтом цивилизаций, такого конфликта нет, а если и был, то весьма вялый, и уже закончился, так как силы совершенно неравны. Теракт, совершенны братьями Куаши от отчаяния, показывает, что радикальный ислам не укоренился в культурной и политической жизни Европы и не угрожает привычному образу жизни европейцев.

В ближайшие недели Франсуа Олланду, который оказался самым непопулярным президентом в истории Пятой республики, предстоит вернуться к реальности и заняться решением социально-экономических проблем, противостоять росту националистических настроений и действовать на гораздо более сложном и опасном направлении – в отношениях с Россией. В вопросах безопасности Олланд показал себя решительным лидером, когда отправил войска сражаться с исламистами в Западной Африке, где продолжается военная операция. Но борьба с российской агрессией на Украине имеет для европейского проекта гораздо большее значение, чем борьба с угрозой, исходящей от исламистов.