Доколе работать? Врач – о возрасте, деньгах и отдыхе

«Вряд ли пенсионеры пойдут массово занимать свободные вакансии: те, кто хочет работать, и так работают, а остальные не могут трудиться либо из-за проблем со здоровьем, либо не хотят, либо сидят дома по другим причинам», – считает 77-летний врач «скорой помощи» Анатолий Горячев.

Ради будущего внуков

Анна Иванова, АиФ-Кузбасс: – В бюджетном послании на 2015 год Аман Тулеев отметил, что пик интеллектуальной активности человека приходится на 65-70 лет, и пенсионеры могли бы помочь экономике Кузбасса, в которой имеется 27 тыс. свободных вакансий. В качестве доказательства он привёл в пример президента США Рузвельта, который занял пост в 71 год, актёра Владимира Зельдина, который играет в 99 лет, выдающегося хирурга Фёдора Углова, который оперировал в 100 лет. Анатолий Васильевич, вы также продолжаете работать в 77 лет, причём трудитесь на «скорой помощи» сутками, как и остальные врачи. Почему не променяли работу на заслуженный отдых?

Анатолий Горячев: – Во-первых, есть личные причины: в этом году два моих внука поступили в московские вузы, поэтому считаю более полезным не лежать на диване, а помогать им вставать на ноги, тем более что силы есть. Хотел было денег подкопить, но кредитный кооператив «Городской», куда я вложил около 700 тыс. руб., прогорел лет пять назад. Тогда пострадало более четырёхсот вкладчиков, многие пенсионеры. Поэтому пришлось мне работать. Если бы деньги удалось спасти, сейчас отдыхал бы. Во-вторых, я больше полувека работаю в медицине, из них 42 года – в службе скорой медицинской помощи, привык постоянно трудиться.

– Сейчас молодёжь неохотно идёт работать в муниципальные больницы. Жалуется на зарплату. А какая у вас была первая зарплата? И что вам дала профессия в материальном плане?

– Первый раз я принёс домой 72 рубля. Помню, мама тогда, увидев эту мизерную сумму, сокрушалась: «Как же так, сынок: шесть лет отучился и так мало зарабатываешь!» Сначала я работал в только что открывшемся нервном отделении горбольницы № 2. Для меня это был колоссальный опыт, поэтому, хоть и приглашали на более оплачиваемые и спокойные должности, отказывался. Отдельную квартиру мы с женой, два молодых врача, получили после первого года работы, у нас на тот момент уже родился сын.

Конечно, не без проблем получили жильё, но помогали руководители, подключали знакомых из городской администрации, убеждали, что врач-невропатолог – нужный и редкий специалист в нашем городе. А уже в конце 90-х глава города Сергей Мартин выделил ещё одну квартиру нашей династии, поскольку и я, и жена, и дочь с сыном – все работали врачами в Новокузнецке. Если посчитать наш общий семейный стаж, то лет 130 получится. Да и в «скорой помощи» я оказался, потому что той маленькой зарплаты не хватало. В 1969 г. открывалась неврологическая бригада, я сначала в ней подрабатывал, а с 1972 г. окончательно перешёл на «скорую». Здесь и заработок был больше раза в полтора, и отпуск подлиннее. И работа интересная, затягивает.

Рисковое место

– Напряжённый ритм работы на «скорой помощи» не выдерживают зачастую даже молодые, уходят на более спокойные должности. Как проходит ваша обыч­ная смена?

– Смена длится 24 часа. Сейчас я работаю в психиатрической бригаде – единственной на Новокузнецк и Новокузнецкий район. Таргай, Куртуково, Кузеде­ево, Листвяги – все окрестности Новокузнецка изъездил за годы работы. Да что там изъездил! Нередко и пешком по снегу до пациентов добираюсь, т. к. машина не может проехать по нечищеной дороге. В среднем в сутки приходится десять вызовов, а бывает и по 15, так что нет времени заезжать на подстанцию, принимаем вызовы по рации. Не скрою, работа опасная. Наши пациенты – это в основном больные шизофренией, алкоголизмом или наркоманией, люди с нарушенным сознанием, неадекватные, которые могут быть вооружены, поэтому на вызовах врачам нередко приходится пользоваться помощью полиции. Например, приезжаем недавно на вызов – в квартире четверо полицейских, мужчина сидит в наручниках. Говорят, бегал с топором, перепугал сожительницу, та вызвала полицию. Он покурил что-то...

– В общении с такими буйными пациентами вам наверняка приходилось не раз рисковать жизнью. Как переживаете стрессы, связанные с профессией?

– По моим ощущениям, алкоголиков и наркоманов стало больше. Может, потому что принимают что попало. Да и героиновые наркоманы, какие были в 1990-2000-е годы, не так опасны, как нынешние амфетаминовые. Те в основном умирали от передозировки, а нынешние агрессивны, т. к. боятся, всерьёз борются за жизнь. Им кажется, что их кто-то преследует, хочет убить, из-за этого могут бросаться на людей.

Один вызов в Новоильинский район Новокузнецка на всю жизнь запомнил. Приехали мы в квартиру. Мужик здоровый, спортивный, лежит на диване, рядом с ним штанга и двухпудовая гиря. Он голоса из неработающего телевизора слушает. Я его окликнул. Он соскочил, размахнулся. Я успел уклониться от удара, схватил его за шею, зажал голову. Сейчас смотрю бои без правил по телевизору. Этот приём у спортс­менов называется удушением. А я-то никогда боевыми видами спорта не занимался.

Откуда силы тогда взялись – не знаю, но плечо потом, наверное, с год болело. Связали пациенту руки и ноги, вкололи успокаивающее и увезли в психиатрическую больницу. Через несколько дней встречаю врача, он спрашивает: «Как вы этого больного брали? Мы со всех отделений санитаров собрали – только так с ним справиться смогли». Но подобные открытые столкновения, где надо применять физическую силу, конечно, стараемся обходить, берём буйных пациентов хитростью.

Например, был мужчина, вооружённый огромным ножом. Родственники боялись к нему подойти. Я говорю: «Что-то у вас лицо красное. Надо давление померить, иначе парализует». Он разрешил подойти. Когда я давление мерил, убрал нож в сторону. Затем вместо средства, понижающего давление, ввели успокаивающее. Так и усмирили пациента.

Один раз и вовсе анекдотичная история произошла. Приезжаем к дому, там на улице толпа людей стоит. Рассказывают, что вокруг дома бегает человек с топором. Кричу ему: «Топор бросай и прячься к нам в машину». Он и правда сиганул к нам. «На носилки ложись, – говорю ему. – Голову вниз прячь, чтоб тебя не увидели». Такая хитрость не раз нас спасала. Но дома я о таких происшествиях не рассказываю – все волноваться будут за дедушку.

Какой труд не для стариков?

– А у самого здоровье позволяет работать сутками, да с такими сложными пациентами?

– Тьфу-тьфу, на здоровье не жалуюсь. Был на больничном два года назад, да и то из-за собственной неосторожности: перед Новым годом пошёл за мясом, поскользнулся и сломал руку. Вот, пожалуй, единственный раз, когда пришлось посидеть на больничном.

– Не тяжело в вашем возрасте работать в таком графике?

– Сейчас у меня выходит восемь-десять смен в месяц. А раньше работали через сутки, получалось 12-15 смен. Всю жизнь в таком напряжённом ритме – организм привык, спать на работе не тянет.

– Чем занимаются ваши сверстники? Тоже работают?

– Кто-то на пенсии давно, домом, внуками или огородом занимается. А кто-то работает в частных клиниках. Вообще, среди медиков немало работающих пенсионеров. Взять, к примеру, нашу бригаду: из пятерых врачей трое – пенсионеры. Но мы, скорее, исключение из правила. Думаю, что массово пенсионеры работать не будут. Одни – из-за проблем со здоровьем, другие – потому что работа не устраивает. Такие спокойные рабочие места, как дежурные или сторожа, наверное, уже заняты. А на работу, связанную с физическим трудом или с большой ответственностью, старики не пойдут. Я тоже планирую уйти на пенсию в 2016 г., когда истечёт срок сертификата по психиатрии. Во-первых, потому что родные волнуются за меня, заставляют уходить с работы. А во-вторых, я бы не работал сейчас, если бы не пропали мои сбережения. На­деюсь, к этому времени удастся что-то скопить и уйти наконец на заслуженный отдых.