О грязи

Замечательная, история, правда? А мне она напомнила похожий случай. Когда мы жили в Туре, в подъезде нашего деревянного восьмиквартирного дома, как и в большинстве других туринских двухэтажек, в зимнюю пору постоянно торчали собаки. Но не бродячие, а домашние. Поскольку у нас как-то не принято было гулять с собакенами на поводке, да и какая радость мерзнуть вместе с ними на жутком эвенкийском морозе? Поэтому хозяева просто выпускали их в подъезд, чтобы они сами бежали на улицу, делали там свои дела и сами же возвращались домой. 

Песики так и делали. Но далеко не все. Зачастую они делали свои дела прямо в подъезде – на площадке или на лестнице и с чувством исполненного долга возвращались обратно, в тепло квартир, для чего начинали отчаянно гавкать под своей дверью или скрести ее лапами. 

А поскольку наш подъезд не отапливался (суровый опыт многих прошлых зимовок показывал строителям и коммунальщикам, что проводить отопление в подъезды деревянных туринских домов – это все равно, что выбрасывать деньги на ветер, потому что батареи обязательно размораживаются не в первую, так в последующую зиму из-за негерметичных деревянных дверей), и в нем, даже на втором этаже, было чуть теплее, чем на улице, то все эти живописные лужицы в сильную стужу насквозь промерзали. 

Данное обстоятельство очень раздражало оскальзывающихся на этих лужицах или спотыкающихся на примерзших какашках жильцов. Особенно тех, у кого не было собак, и в доме у нас на этой неприглядной почве нередко возникали скандалы. 

Охаянные бессобачными жильцами, хозяева псов пытались выяснить между собой, чья это животина оставляет следы своей жизнедеятельности в подъезде. Те из них, у кого собачки с варежку, с пеной у рта доказывали, что их крохотульки никак не могут оставлять такие большие лужи. 

А владельцы больших собак авторитетно заявляли, что их солидные питомцы, в отличие от мелюзги, сами умеют открывать подъездную дверь и выходить на улицу , следовательно, они облегчаются на улице, а не в подъезде. Из чего следовало, что все эти мокрые дела и кучки на совести именно маленьких болонок! Так что и убирать следы этих преступлений должны их хозяева…

Вот так эти собачники поспорят-поспорят между собой да расходятся по своим делам, оставляя нерешенным главный вопрос: а кто все же приберет за собаками? Это означало, что соскребать примерзшую к деревянному полу или ступенькам лестниц «собачатину» придется дежурным уборщикам из числа самих жильцов дома (такой у нас тогда был, нами ж установленный, порядок). 

Когда это была очередь кого-то из собачников, они все же убирались в подъезде безропотно, тем самым как бы признавая ответственность за содеянное их питомцами. Но когда наличие следов жизнедеятельности псов совпадало с днем дежурства бессобачников, некоторые из них наотрез отказывались исполнять свои общественные обязанности и упрямо пытались выявить хозяев нагадивших в подъезде собак. И тогда все начиналось заново (читай с начала).

И вот здесь мы подходим к самому интересному моменту. Пока продолжались эти свары, подъезд наш в это время регулярно кем-то убирался – исчезали лужицы, выметались какашки. 

Оказалось, что этим малоприятным делом неприметно для всех занимается, даже вне установленного графика, наша соседка (мы с нею жили дверь в дверь) нганасанка тетя Надя. Она никогда ни с кем не спорила, а просто рано утром, когда все еще спали, брала совок и веник и, стараясь как можно меньше шуметь, выскребала подъезд дочиста - мыть, правда, не мыла, нельзя было зимой в нашем промерзающем подъезде мыть полы. 

Когда ее «поймали» на этом деле и упрекнули в том, что она подрывает основы справедливости и убирать подъезд должны те, чьи животные его «уделали», тетя Надя кротко ответила:
- Вы все можете себе спорить и дальше. А я просто не люблю, когда у нас в доме грязно…

И это именно благодаря тете Наде в нашем подъезде было довольно чисто, хотя никто и никогда не говорил ей за это «спасибо». Да она в этом и не нуждалась – ей просто претило жить в грязи. 

Когда тетя Надя в один из предзимних дней неожиданно умерла и ее тихо и незаметно, как она и жила, похоронили, а живущего с ней взрослого сына-инвалида куда-то увезли, подъезд всего за несколько дней превратился в настоящий свинарик. Потому что никому не хотелось убирать чужую грязь. 

Но в одно прекрасное морозное утро в подъезде послышался знакомый звук скребущего совка и шелест веника (звукоизоляция в брусовом доме – как в гитарной коробке, все слышно). Даже, грешным делом, подумалось, что это душа тетя Нади, несогласная с бардаком в ее бывшем жилище, снова взялась за свое дело. 

Все оказалось куда прозаичнее и довольно неожиданно – это вышла убирать подъезд, причем вне своего дежурства, хозяйка двух болонок, живущая на нашей площадке. А дальше пошло-поехало: хозяева взрослых собак уже не позволяли им гадить в подъезде, а самолично выгоняли их на улицу и, дождавшись, покуда они сделают свои дела и набегаются на морозе, запускали обратно в подъезд. 

И подъезд с нашей поры стал едва ли не самый чистый в Туре. И это было лучшей памятью о тете Наде, не любящей жить в грязи и знающей, что от нее надо избавляться не пустыми разговорами и спорами, а конкретным делом…