Украинская артиллерия специально обстреляла людей, уезжающих на работу
Ошибки быть не могло. В без десяти девять, кольцо трамваев и троллейбусов на улице Ткачева забито людьми. «Забито», по меркам нынешнего, опустевшего Донецка. Первый залп пришелся на трамвайные пути, метрах в трехстах от кольца. Под удар попал трамвай — отделался выбитыми стеклами. И был он, скорее всего, пустым — шел из центра на окраину. Затем корректировщик сделал поправку и поразил цель.
Бросаем машину перед трамвайным кольцом — все вокруг забито машинами, какие-то аварийный службы, труповозка «Тюльпан», родственники погибших, просто зеваки и соседи.
Бежим, оскальзываясь, к кирпичным домикам диспетчерской. Бабушка в дешевом китайском пуховике, из швов которого торчат перья, стоит прямо в луже и крестится, крестится и шепчет «Бесы, бесы, что творят, Господи».
|
На тротуаре лежит женщина, худенькая, руки уже восковые. Рядом — молодая девчонка на корточках, рыдает, размазывая слезы по лицу гривой черных волос. Рядом мужчина, в возрасте. Говорит - «меня с работы вызвали, как это случилось»:
- Это ее родная сестра была. А для меня она была сестричка, Танюшка, - не сдерживает эмоций взрослый мужчина. - Она приехала в Донецк на два дня. Мать троих детей, два внука, ждет еще одного внука... Будь проклят этот «шоколадник», чтоб ему покоя не было ни на этом, ни на том свете!
|
- Ни ему, ни его детям, внукам, правнукам, - горько сокрушается сестра погибшей. - Пусть он будет проклят до седьмого колена. Еще вчера он по телевизору говорил, что он президент мира, а не войны. Какой он президент мира?!
Но эта была окраина трагедии, самый эпицентр — на площади перед кольцом. Погибшие лежат на тротуаре, погибшие сидят в троллейбусе, и кажется, что люди просто задремали, разморенные теплом и долгой дорогой....
Выгоревшая легковушка еще дымит — в салоне, на водительском сиденье невообразимое месиво обгоревших человеческих останков.
|
К остановке подъезжают несколько джипов. Из одного появляется тот самый плененный полковник 93 механизированной бригады. Его под охраной ведут к троллейбусу. Слышны крики: «Отдайте его на растерзание! Убийца! Расстрелять его!» Это кричат не «террористы», «сепаратисты» или «российские десантники». Это простые жители Донецка. Только представьте себе, что надо пережить за эти месяцы, чтобы дойти до такой озлобленности. И не нам судить тех, кто живет в постоянном страхе уже более полугода. Когда ты не знаешь, вернешься ли домой, выходя утром на работу.
|
- Расскажи, кто это сделал? - спрашивают полковника.
- Артиллерия, - отвечает он после некоторого раздумья.
- Что вы хотите от нас? - кричат люди. - Зачем вы к нам пришли, это не ваша земля! Что молчишь?!
- Я не знаю, что сказать, - тихо отвечает офицер. - Мне нечего сказать.
Обстановка накаляется, силовика пытаются ударить, и его под конвоем уводят обратно к джипу. Несколько человек набрасываются на него с кулаками, и его запихивают в машину.
- Это командир батальона «киборгов», - поясняет один из ополченцев.
- Он понимает, что они убивают мирных жителей?
|
- Нет. Он мне говорил, что это россияне, спецгруппа ФСБ тут ездит и обстреливает из минометов остановки.
«Порвать его!», - кричат в толпе. С трудом ополченцы забивают полковника в машину. Он сидит на переднем сиденье, низко опустив голову.
Последними на место трагедии приезжает джип ОБСЕ, благообразный мужчина что-то записывает в блокнот. На лице у него — маска скорбного бесчувствия.
 |
| Последними на место трагедии приезжает джип ОБСЕ Фото: Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН |