«Заложите жён, детей. И на Кавказ!». Почему Чехов так полюбил ущелье Дарьял

Конец 1880-х годов. Душный август. Но в горах прохладно. По пыльной узкой дороге движется коляска, то быстрее, то сбиваясь на шаг на поворотах. Камни летят из-под усталых копыт, но путешественник – бородка клинышком, сама острая, что скала, взгляд – пронзительный – поглощён живописной панорамой, опасности не замечает.

Маленький человек в больших горах

Антон Павлович Чехов ехал по Военно-Грузинской дороге летом 1888-го. В Абхазию и Грузию – через Дарьяльское ущелье.

«Я никогда в жизни не видел ничего подобного. Это сплошная поэзия, не дорога, а чудный фантастический рассказ, написанный демоном, который влюблён в Тамару... – делится он в письме Н. А. Лейкину (писатель, журналист. – Ред.). - Если Вы ещё не ездили по этой дороге, то заложите жён, детей, «Осколки» (юмористический журнал, который издавал и редактировал Лейкин. - Ред.) и поезжайте».

Чем же так пленила писателя суровая природа здешних мест? Создатель энциклопедии «маленького человека», раскрывший особую философию скромных городских чиновников, мелких лавочников, приказчиков, помещиков средней руки, гимназистов и гимназисток, рафинированных и продвинутых барышень, здесь, среди гор, оказался в мире ином, лишённом условностей. Где вольный ветер – брат вольных горцев. И лучше всех ощущения передал сам Чехов: «Пережил я Военно-Грузинскую дорогу... Вообразите Вы себя на высоте 8000 футов... Вообразили? Теперь извольте подойти мысленно к краю пропасти и заглянуть вниз; далеко, далеко Вы видите узкое дно, по которому вьется белая ленточка – это седая, ворчливая Арагва; по пути к ней Ваш взгляд встречает тучки, лески, овраги, скалы... Теперь поднимите немножко глаза и глядите вперед себя: горы, горы, горы, а на них насекомые – это коровы и люди... Поглядите вверх – там страшно глубокое небо. Дует свежий горный ветерок... » (из письма поэту, драматургу, прозаику Казимиру Баранцевичу от 12 августа 1888 г.).

Писать сказки...

Отзывы Чехова – сплошная поэзия, наполненная восторженными сравнениями: горы – две высокие стены, меж ними – длинный коридор, небо – потолок, дно Терека - пол. Он далеко внизу, пугающе далеко, извивающийся змеёй пепельного цвета.

«На одной из стен полка, по которой мчится коляска, в которой сидите Вы... Вот так.... Голова кружится! Это Дарьяльское ущелье или, выражаясь языком Лермонтова, теснины Дарьяла».

Смог бы он променять столичный лоск на эти чудные места, вызывавшие в нём столько живых, сочных эмоций? Не солнечная Ялта, но горы Осетии могли стать приютом писателю, страдавшему болезнью лёгких. Недаром же в этих краях был открыт санаторий для больных туберкулёзом. Кто знает, может быть в этих словах Антона Павловича и проскользнуло то, что томилось глубоко внутри? «... Жить где-нибудь на Гадауре или у Дарьяла и не писать сказки – это свинство!».