Александр Лукашенко о громких судах: «Меня все больше тянет, чтобы за умышленное убийство ставили к стенке»

Президент прокомментировал громкую трагедию на улице Гая и жесткое убийство Юли Соломатиной

Сегодня Александр Лукашенко дает пресс-конференцию для 260 журналистов. Среди прочих вопросов, президент прокомментировал и последние по-настоящему громкие судебные дела.

- Не глядя на то, что я крайне недоволен модернизацией в Борисове, что там бесхозяйственности хватало, нельзя ломать судьбу человека, - сказал президент о судьбе гендиректора «Борисовдрева» Владимира Мальцева, который приговорен к трем годам колонии. - Поэтому вы отвечаете - от следователя до суда - перед главой государства, чтобы решение ваше было законным. Я их предупредил. Я, насколько это возможно, был погружен в это дело. И, поверьте, здесь нет никакого давления! Наоборот, я всегда занимаю такую позицию, если не касается убийства.

Типа «убил, расчленил с мамой, порезал на куски и куда-то закопал». Отношение однозначное: к стенке. Подонок - к стенке, прощения быть не должно. Вы знаете мою позицию по Гомелю: один подонок взял и убил девушку то ли на улице, то ли где-то. Извините, за это... Я поинтересовался этим уголовным делом и абсолютно согласился с решением суда. Убийство - отвечай. Меня все больше тянет к тому, чтобы мы за умышленное убийство ставили человека к стенке. Бывает по-разному - ну, жизнь такая. Убил человека - это страшно - по неосторожности.

Но какое ты имеешь право жить, если ты лишил жизни этого человека? Притом когда речь идет о беспомощных, о детях... Взял муж тоже недавно, прибил жену. Семью угробил, и своего ребенка малолетнего прирезал, извините меня! И выехал еще на автомобиле, кого-то сбил, угробил. Ты какое право, негодяй, имеешь право существовать? Это мое отношение к этому.

Я нигде не давлю на суды, но свою позицию высказываю. Это железно, меня никто с этого не столкнет, какие бы демократы в Европе не кричали смертную казнь отменить и так далее. У нас на референдуме этот вопрос решен, не нам его обсуждать - народ высказался. Еще и поэтому, наверное, у нас не так буйствуют эти преступления.

За время «диктатуры» Лукашенко наполовину сидельцев в тюрьме уменьшилось. Назовите мне еще такую страну! Наполовину. У нас сегодня свободных мест в местах заключения море. Слава богу, что туда меньше стали стремиться.

Вот когда я ставил вопрос по наркоте, поручил, чтобы выделили отдельно колонию, для этих торговцев спайсов и прочим, которые наживаются и гробят нацию. Мы их будем там отдельно содержать. И потом, когда создадим это, я вас всех туда отвезу и покажу.

А что касается здесь [дела Борисовдрева – ред.], я всегда ориентирую правоохранительные органы ничего не натягивать: «Вам коврижек и бонусов за это не будет, за то, что вы больше там посадили». Здесь не было никакого давления. Я вам больше скажу: я не говорил правоохранительным органам: «Дайте ему три года» или сколько-то еще, я сказал «Вы ответите за судьбу человека». Но, наверное, там уже и выкрутить ничего нельзя. Наверное, в чем-то виноват, а за это надо отвечать. Ну, в народе, вы же понимаете, как всегда: он такой приличный человек внешне, производит нормальное впечатление. Но это не значит, что из-за этого ты по закону не должен отвечать.

Он руководитель предприятия, он знал недостатки! Его туда направили, сняв предыдущего руководителя. Откуда-то он со стороны пришел, как мне его представляли. Он знал, что делать. Я ему лично поставил задачи и сказал: «Ни на кого не смотри, кто бы тебе что не сказал. Ты должен сделать это». Сделал? Нет. Допустил растраты? Отвечай.

Еще раз подчеркиваю: я не был сторонником жесткого наказания этого человека. И, поверьте, правоохранительная система - люди неглупые. Они это видели, и если при этом они сочли нужным отправить его в колонию, то они с ним счеты не сводили.

Поскольку суды еще не закончились, дайте мне подробную информацию: за что, по чем, что произошло и почему, как журналист спросил, жестко его наказали. Я думаю, что меньше нельзя, поэтому так и наказали. А может быть и нет. Я обязательно вникну в это дело, я обещаю. Но это не значит, что я в угоду общественному мнению стану защищать человека, который совершил, скажем, пока решение суда окончательно не принято, правонарушение. Я займусь этим вопросом.