Учитель рисования
Скромный преподаватель рисования и чистописания в рязанской мужской гимназии создал картины, которые сегодня украшают коллекцию «рязанской Третьяковки» – областного художественного музея. Рассказ о его раритетах мы начали в предыдущей публикации.
…Сегодня все уже привыкли к тому, что виды Рязанского кремля можно встретить где угодно и в каком угодно качестве. И с каждым годом их число растёт – «спасибо» цифровой фотографии и интернету. Но тем выше ценность этой небольшой, величиной с альбомную страничку, картины. Перед нами панорама Рязанского кремля, написанная в середине 19-го столетия, одно из редких изображений Рязани того времени.
Пейзаж необычен не только тем, что ему уже больше 150 лет – и несмотря на это, искусная живопись хорошо сохранилась, а краски продолжают радовать глаз. Удивляет скромность его размеров, хотя вид охвачен довольно широкий. Мы видим Кремль со стороны набережной Трубежа. В одну группу, благодаря немного «сплющенной» перспективе, встали памятники древней архитектуры. Внизу, в тени, раскинулись «будничные» окрестности: дома, хозяйственные постройки. Можно рассмотреть и мельчайшие фигурки людей: один ведёт телегу с лошадью, двое рыбачат на лодке... И трогательные мелочи: вот, к примеру, сушится на улице бельё. И над этой картинкой тихой провинциальной жизни раскинулось летнее светлое небо.
Второй пейзаж того же автора передаёт панораму Старобазарной площади в Рязани (сегодня это площадь 26 Бакинских комиссаров). Только это уже зимний пейзаж, очарование которому придают разнообразные оттенки снега. Как установили сотрудники музея при содействии архивиста Дмитрия Филиппова, на второй картине мы видим ряд зданий, которые уже не сохранились: церковь Симеона Столпника, бывший соляной магазин, дом купца Цветнова; церковь Воскресения Сгонного, стоявшая там, где находится памятник на нынешней площади Свободы. К сожалению, церковь эта, построенная легендарным архитектором Я. Бухвостовым, уникальный образец нарышкинского барокко, погибла после революции. На картине видна и часть ныне восстановленной церкви Казанской Божьей матери на улице Затинной.
Кто же этот мастер, почти фотографически точно и так любовно донёсший до нас облик провинциального города? Без иронии, без лишнего пафоса, с вниманием к деталям, в котором угадывается настоящий местный житель...
Николай Степанович Иванов, автор этих работ (и ещё нескольких уникальных картин в коллекции музея) действительно более 50 лет прожил в Рязани, хотя родился в Московской губернии (в 1816 или 1817 году). Происходивший из купеческого сословия, Иванов рано выбрал профессию художника. В возрасте около 14 лет он поступает в молодое тогда учебное заведение – Московский художественный класс (будущее училище живописи, ваяния и зодчества).
– Это было самое начало московской школы живописи. И Николай Иванов стал одним из первых выпускников Московского класса, – рассказывает Нина Павлова, старший научный сотрудник РГОХМ, автор исследования о художнике. – Окончание этого класса давало право работать учителем гимназии, что было не так уж плохо для карьеры – к тому же, с 1841 года такие преподаватели получили право на пенсию.
...Однако «трудовая книжка» XIX века, формулярный список, упоминает о более поздней учёбе Иванова – в Московской рисовальной школе графа Строганова. Для чего же ему понадобилось, уже имея академическое звание художника, заканчивать и это заведение? Видимо, после школы, учреждённой самим попечителем Московского учебного округа С.Г. Строгановым, художнику было проще устроиться в губернскую гимназию. И в 1841 году Иванов получает такую должность – учителя рисования и чистописания – в Первой рязанской мужской гимназии. Здесь он прослужит 37 лет.
Ремесло учителя рисования и чистописания в те времена не сулило ни больших заработков, ни особого уважения: мало кто принимал эти предметы всерьёз. И мало кто – во всяком случае, при жизни Иванова – придавал значение тому, что он имел звание «свободного неклассного художника», полученное от Академии, – то есть был настоящим профессионалом. По свидетельствам его современников, таких художников в Рязани ещё не было – хотя здесь и работали местные живописцы-самоучки, а также иконописцы. Ну а рисование гимназистам, к примеру, до приезда Иванова преподавал немец, не имевший никакого образования.
И тем не менее, специалистов, подобных Н.С. Иванову, в провинции не особенно ценили. Рисование рассматривалось как предмет, «не приносящий никакой пользы» (как признавался другой педагог из провинции XIX века). Мало того, один из учащихся рязанской гимназии 1860-х в своих воспоминаниях охарактеризовал Иванова как «несчастного, забитого учителя рисования и чистописания».
И всё же ремесло кормило и самого Иванова, и его семью, которой он обзавёлся в 1854 году (по данным историка Е.Н. Крупина, впоследствии у художника родится семеро детей!). Николай Степанович стал давать уроки и помимо основной службы – в частных пансионах благородных девиц, Мариинской женской гимназии, а кроме того, выполнял на заказ портреты значительных в городе лиц. При этом какое-то время не оставлял и творческих амбиций: в 1849-м отправил в Петербург, на академическую выставку, своё полотно, изображавшее рязанских крестьянок в народных костюмах. Мастер надеялся заслужить звание академика, и хотя этой цели не достиг, его картина была замечена.
Впрочем, у Николая Степановича был ученик, чей талант и известность в будущем искупили многолетние труды скромного учителя и неблагодарность воспитанников... Иван Петрович Пожалостин! Именно он, тогда ещё мальчик из сиротского училища, в 1853 году начал брать уроки рисования у Николая Степановича. Видимо, учитель сразу оценил талант Пожалостина – он даже хлопотал о дальнейшем образовании своего подопечного. А тот оставил об Иванове воспоминания, полные признательности: «добрый мой учитель рисования Николай Степанович Иванов взял меня к себе и приютил. ... У него я занял должность краскотёра и поэтому имел возможность заниматься живописью масляными красками», – позже напишет Иван Петрович.
Кроме того, Пожалостин описывал интересный факт. В гимназии проходили ежегодные выставки рисунков гимназистов. Те, как правило, рисовали плоховато, и учителю часто приходилось доделывать и переделывать их работы. У Н.С. Иванова эту обязанность нередко исполнял его одарённый ученик.
Было бы, пожалуй, интересно узнать, как выглядел художник Н.С. Иванов. Единственная его фотография всё же дошла до наших дней – она принадлежит отделу рукописей Русского музея и крайне редко публикуется.
Но на помощь приходит описание внешности художника, зафиксированное историком Д.Д. Солодовниковым (видимо, со слов людей, знавших Иванова лично). «Сам он был маленький: небольшого роста, с русыми, слегка седыми волосами на косой пробор, с небольшими усами и добрыми серыми глазами, всегда тихий...»
Своего автопортрета Николай Степанович, к сожалению, не оставил. Зато изображения других персон, принадлежавшие его кисти, нам известны. Это три женских портрета в собрании РГОХМ и портрет современного Н.С. Иванову губернатора Рязани, П.П. Новосильцева, – его можно увидеть в музее Рязанского Кремля.
...Под тёмными сводами монастыря, с посохом настоятельницы и чётками в руке запечатлел художник Евгению, игуменью Казанского женского монастыря в Рязани. На момент написания портрета, в 1861-м, его героиня ещё молода – ей немногим за тридцать. Незаурядность характера, некая сильная воля чувствуются в позе и взгляде Евгении, в чертах лица, и в то же время – хрупкость и изысканность представительницы древнего рязанского рода (в миру она носила имя Евдокия Ивановна Таптыкова). Особенно удивителен взгляд этой монахини: он кажется и проницательным, и просветлённым одновременно.
По рассказу старшего научного сотрудника музея Нины Павловой, будущая игуменья Евгения получила блестящее образование, закончив Смольный институт. Затем, с 1863 года, около тридцати лет управляла Казанским женским монастырем. Благодаря своему богатству, многое сделала как для своей обители (например, монастырский храм был построен на её средства), так и для города. Совместно с купцом 1-й гильдии Сергием Живаго содержала училище для бедных девочек мещанского сословия, которое сама и основала. По-видимому, хрупкая игуменья была довольно влиятельной особой. Это вполне удалось передать и портретисту.
Другая «дама в чёрном» предстаёт перед нами на портрете 1850 года, сама судьба которого показательна. Более 50 лет назад попавшая в фонды РГОХМ из скопинского музея, картина была в очень плохом состоянии, но дождалась своего часа: в 2011-2012 годах реставраторы вернули портрету хорошее качество. К тому же в ходе реставрации были обнаружены инициалы на платке: «А.Н.», которые позволили дополнить имя героини.
Эта умудрённая жизнью женщина, в самой позе которой столько достоинства, – рязанская помещица А.Н. Лихарева. Больше о ней ничего не известно, но сам портрет – хороший рассказчик, не зря искусствоведы сравнивают эту даму с персонажами романов Гончарова и Тургенева. Видимо, она велела изобразить себя на портрете такой, какой хотела бы остаться в памяти потомков. Строгость нравственных устоев, основательность и всё же некоторая мягкость сочетаются в лице пожилой женщины. Это впечатление дополняют её наряд – чёрное муаровое одеяние с кружевным воротничком – и «аксессуары»: золотая табакерка, столик с чайной посудой – признаки достатка, домашнего уюта. Хорошо знакомый с работами Тропинина, Н.С. Иванов написал эту работу в тропининской манере, проявив себя неплохим психологом. Его портрет и метко характеризует конкретного человека, и в то же время обрисовывает некий сословный идеал.
И наконец, третий портрет – «Крестьянка с ручным жёрновом» – написан был художником «для души». Героиня картины неизвестна, зато она открывает неожиданные черты в самом художнике. В отличие от других, портрет молодой крестьянки написан более широко и масштабно. Иванов, создавая эту картину, как будто возвращается в молодость, когда его учили писать с натуры в московском Классе...
Нина Павлова, детально изучавшая наследие Иванова, утверждает:
– Это был автор, к которому очень подходит определение «честный». Мы не можем сказать, что Николай Степанович был гением, но он был хорошим профессионалом на своём уровне, а иногда поднимался и до настоящей поэзии. В его картинах мы не найдём ни показного артистизма, ни самолюбования, зато чувствуется истовость подхода мастера к своему делу, добросовестность и честность. Кроме того, у этого художника ощущается собственное видение мира – а это ценное качество встречается значительно реже, чем профессионализм.
Остаётся лишь добавить, что сейчас пейзажи Николая Иванова – «Общий вид кремля в Рязани» и «Вид на Старобазарную площадь» – украшают выставку «Рязанское собрание Антоновых», которая продлится в музее до марта. Обе работы были куплены у художника купцом-коллекционером А.В. Антоновым, чья коллекция после революции попала в «губернский историко-художественный музей». Познакомиться с ними, впрочем, желающие смогут и в постоянной экспозиции художественного музея. Картины простого учителя рисования и подлинного художника Н.С. Иванова – из тех сокровищ «рязанской Третьяковки», о которых мы сегодня несправедливо мало знаем.
Ольга Почина
Репродукции предоставлены Рязанским государственным областным художественным музеем им. И.П. Пожалостина