«Болеют раком чаще, чем раньше, умирают - реже»

- Онкология базируется на трех китах: хирургия, лучевая терапия и химиотерапия. В онкодиспансере мы работаем по трем направлениям,- рассказывает Владимир Караник. - В год у нас проходит больше 34 000 госпитализаций, около 300 000 консультаций и больше 10 000 операций - каждый день около 50. У нас на учете стоит 64 000 минчан. Каждый год выявляем 10 с половиной тысяч новых случаев заболеваний.

- Это много или мало?

- Болеют чаще, чем раньше, умирают - реже. За 17 лет при двукратном увеличении количества заболевших количество умерших остается на том же уровне.

РАНЬШЕ ЖЕНЩИНЫ, КОТОРЫХ ВЫЛЕЧИЛИ ОТ РАКА, УМИРАЛИ ОТ ИНФАРКТА

По словам медика, пик онкологических заболеваний приходится на возраст 70 - 75 лет, а подъем - старше 55. Учитывая то, что нация стареет, в 2011-м начали модернизировать онкодиспансер. В 2015-м появилось новое оборудование для проведения лучевой терапии.

- Линейные ускорители (оборудование для лучевой терапии. - Ред.) не имеют аналогов в СНГ и позволяют делать уникальные вещи! - рассказывает главврач. - Как говорят наши радиологи, мы можем облучить кожуру апельсина, сильно не повредив цедру. Можете спросить: «Зачем это надо?» Очень важно не повредить критически важные органы. Здоровые ткани могут перенести дозу в 70 грей, а к опухоли в идеале подводится 120. Если в поле облучения попала часть критически важного органа, это вызовет необратимые последствия, которые потом исправить нельзя.

Это особенно важно, когда мы лечим молодых женщин с поражением молочной железы. Раньше в зону облучения попадало сердце. И у женщины, которую вылечили от рака, через 10 - 15 лет появлялись серьезные проблемы с сердцем - многие умирали от инфаркта или другой патологии.

- Как получается защитить важные органы?

- Облучение синхронизировано с дыханием. Лучевую терапию проводят на максимальном вдохе - когда легкое расправлено, оно отодвигает сердце - сердце выходит из зоны облучения. Соответственно не повреждается сердце и уменьшается доза на легкое.

У пациента есть специальная кнопка. Он делает максимальный вдох, нажимает кнопку, аппарат включается. Персонал говорит, на сколько секунд надо задержать дыхание и сколько времени прошло. Если пациент больше не может не дышать, отпускает кнопку и аппарат автоматически отключается. Пациент жестко фиксируется на столе, чтобы в момент облучения он не двигался.

Стол складывается индивидуально под каждого пациента. Для каждого изготавливается индивидуальная маска, которая жестко фиксируется к аппарату, чтобы опухоль не ушла из зоны облучения и облучили то, что надо. Важно смещение даже на 5 миллиметров.

- А что чувствует пациент во время процедуры?

- Половина пациентов получает лучевую терапию в амбулаторных условиях. Приехали - облучились - уехали. Единственная жалоба, которую мы слышим, - сонливость после первых сеансов лечения. Но это, скорее, не последствия лучевой терапии, а реакция организма на стрессовую ситуацию. Иногда при подведении больших доз лучевой терапии возможно развитие эпителиитов - воспалений кожных покровов и слизистых. В редких случаях это требует приостановки лечения.

НЕКОТОРЫЕ ДО СИХ ПОР СЧИТАЮТ, ЧТО РАКОМ МОЖНО ЗАРАЗИТЬСЯ

На базе онкодиспансера работает Республиканский центр опухолей щитовидной железы. Каждый год там выявляют больше 1100 новых случаев болезни.

- Пациенту вводится радиоактивный йод - опухолевая ткань его накапливает, получив дозу внутреннего облучения – раковая клетка погибает, - рассказывает, как лечат рак щитовидки, доктор. - В остальных клетках организма йод не участвует в обмене веществ. Но проблема в том, что 4-5 дней йод циркулирует в организме - и в это время человек сам становится радиоактивным. Его приходится изолировать от общества, чтобы не облучать окружающих. На несколько дней пациенты остаются у нас в отделении.

Мы наблюдаем своих пациентов, которые попали к нам с раком щитовидной железы еще детьми. Недавно виделись с пациенткой, которой в 12 лет поставили диагноз. Через год после операции выявили метастазы в легких. А после 8 курсов радиойодотерапии она вылечилась. Теперь у нее свои замечательные дети. Таких случаев множество. Когда это видишь, понимаешь, ради чего мы работаем.

- Давайте сравним: людям ставят диагноз «рак» 15 лет назад и сейчас. Отношение отличается?

- Ситуация меняется, но не так быстро, как нам хотелось бы. Я уже упоминал об отношении заболеваемости к смертности. Это очень важный показатель. Если в 2000 году практически 60% заболевших умирали, причем 36% в течение первого года после постановки диагноза, то в 2017 году 2/3 пациентов справились с недугом и будут жить дальше. Это произошло всего лишь за 17 лет.

- Эти цифры успокаивают пациентов?

- О том, что сегодня рак - это не приговор, а диагноз и результаты лечения не хуже, чем при многих других болезнях, знают далеко не все. Успехи онкологов вы видите ежедневно, но об этом не знаете. Многие из тех, кто через нас прошел, спокойно живут, и их соседи даже не знают, что у людей было онкологическое заболевание. Но если кто-то обратился поздно, и ему не смогли помочь - о наших неудачах узнает полгорода: «сгорел от рака за два месяца». Отсюда и возникает аура безысходности.

Многие не хотят говорить о своей болезни. Как ни странно, некоторые до сих пор считают, что раком можно заразиться. Пациенты боятся, что в общении с ними будет настороженность. Да и люди устают от сочувствующих взглядов, от «утешений»: радуйся, недолго тебе осталось.

В день лучевую терапию в онкодиспансере получают больше двухсот человек.

- Когда иностранцы приезжают к нам, они удивляются и объему проводимых процедур, и методикам. Говорят, что это один из наиболее эффективно работающих центров в Европе, - отмечает Владимир Степанович.

- Но при этом белорусы все равно собирают огромные суммы, чтобы лечиться за границей. Почему?

- Бывают ситуации, когда люди обращаются к нам на поздних стадиях. Мы объясняем, что из-за сопутствующей патологии вы не перенесете лечение или лечение в вашем случае принесёт больше вреда, чем пользы. А за границей говорят: приезжайте, мы вас вылечим. Но вы же видите даже по многим известным личностям: Абдулов, Казаков, Задорнов... Они ездили лечиться в Израиль. Их вылечили?

Сегодня сбор денег идет из-за того, что очень тяжело смириться с ситуацией. Не надо скрывать, бывают случаи, когда современная медицина не может помочь человеку. А многие западные клиники говорят: приезжайте - будем лечить, что вылечим, не гарантируем, но мы попробуем. Мы в этом плане честнее.