Вот книги, Пушкина друзья...

В февральские дни памяти нашего главного национального поэта Государственный музей А.С. Пушкина по традиции открывает для публики какую-то часть своих хранилищ, обычно доступных только специалистам. Корреспондент «Труда» воспользовался приглашением посетить «Библиотеку русской поэзии Ивана Никаноровича Розанова», куда, по признаниям самих сотрудников музея, даже в день открытых дверей попасть непросто.

Но прежде напомним, что видит зритель в постоянной экспозиции. Литература пушкинской поры представлена здесь широко и подробно: романы и поэтические сборники, литературные журналы и альманахи, календари, работы известных критиков. Центром книжного собрания является «дубликат» библиотеки самого поэта (подлинные книги из квартиры на Мойке хранятся в Пушкинском доме — Институте русской литературы Академии наук), то есть точная копия коллекции в тех же изданиях. Задача архисложная, реализовать ее пока удалось лишь наполовину. Но и в этом объеме пушкинская библиотека производит впечатление: в ней нашлось место и многотомной энциклопедии Дидро и Д’Аламбера, и скромному учебнику татарского языка.

Что же до фондов, то обычный посетитель может видеть их только по особым дням — в годовщины рождения поэта (6 июня), его гибели (10 февраля), а также в дни всемирного наследия (18 апреля), музеев (18 мая) и в День города. Книжная часть собрания насчитывает более 75 тысяч единиц хранения. И особое место в ней занимает «Библиотека И.Н. Розанова» — известного биб-лиофила, специалиста по русской лирике и фольклору, профессора Московского университета, основателя отдела старой книги Исторического музея.

«Даже в дни открытых дверей попасть к нам могут не все, — признается хранитель собрания Елена Пономарева, — придется записаться на групповую экскурсию. Но это не значит, что все остальное время бесценные книги томятся под замком. В нашем хранилище работают литературоведы, историки, полиграфисты. Другого столь полного поэтического книжного собрания в Москве не найти».

В тишине этой комнаты забываешь, какое на дворе тысячелетье: книги становятся бакенами на фарватере реки Времени. Самая ранняя книга в собрании Ивана Розанова была напечатана в 1730 году: французский роман «Езда в остров любви» в переводе тогда еще никому не известного Василия Тредиаковского, к которому не лишенный амбиций студент и молодой переводчик приложил и стихи собственного сочинения. Это вообще первый лирический сборник в русской светской литературе.

Здесь и прижизненные пушкинские издания: «Руслан и Людмила» 1820 года, «Кавказский пленник» 1822 года. Вот конволют (то есть собственноручно собранная и переплетенная книга), в котором Иван Никанорович собрал первые издания романа «Евгений Онегин», выходившего в свет отдельными главами. Еще один раритет — парижское издание «Бахчисарайского фонтана» 1826 года, стихотворный (хотя в то время стихи переводили, как правило, прозой) перевод на французский язык с иллюстрациями и нотами «Татарской песни», которые приложила к тексту жена переводчика.

Автографы современников Пушкина... Бисерный почерк Жуковского на экземплярах его «Журнала для немногих» (издаваемого исключительно для царской фамилии с параллельным текстом на русском и немецком — для обучения языку новой родины тех особ, кои им не владели, ведь жен себе отечественные правители брали в основном в германских землях).

А время течет дальше... Чудесный автограф Афанасия Фета на сборнике «Вечерние огни», переплетенном по его заказу специально для жены — Марии Петровны:

Ты все стихи переплела

В одну тетрадь не без причины:

Ты при рожденьи их была,

И ты их помнишь именины.

Ты различала с давних пор -

Чем правит муза, чем супруга.

Хвалить стихи свои — позор,

Еще стыдней — хвалить друг друга.

Наиболее полно в библиотеке представлен, конечно, ХХ век: Иван Никанорович был знаком и дружил со многими поэтами: свои книги ему подписывали Блок, Брюсов, Есенин. Но дружбу эту он никогда не выставлял напоказ. В своих воспоминаниях всегда был очень сдержан, в отличие от множества иных современников, всячески стремившихся подчеркнуть свою близость к великим поэтам.

Все чаще приходится слышать, что бумажная книга вскоре станет роскошью, усладой немногих, остальным будет довольно интернета. Елена Пономарева согласна с этим лишь отчасти: «По русской привычке мы всегда ищем, кто виноват. Думаю, что одна из причин — наше потребительское отношение к книгоизданию, сформированное еще несколько десятилетий назад: скверная бумага, некачественный прошив, безвкусные переплеты с чудовищными иллюстрациями. Чтобы вернуть читателю интерес к книге, она должна не только давать пищу для ума (а для этого тексту нередко нужны комментарии и справочный аппарат), но и доставлять эстетическое наслаждение — обложкой, иллюстрациями, шрифтом, тем, как она лежит в руке, наконец! Тогда она будет не просто источником информации, но — настоящим другом».