Мне не хочется уезжать из Казахстана
Алена Поварницына, коренная петербурженка, работала в Казахстане по контракту полтора года: будучи опытным ресторатором, открывала и налаживала в четырех наших городах работу сети ресторанов. Уезжая на родину, она поделилась с корреспондентом «Инфо-Цес» своими впечатлениями о Казахстане и казахстанцах.
День первый
Прилетев в конце августа 2013 года в состоянии полной прострации из Питера в незнакомый мне Алматы, я не знала, кто будет меня встречать в аэропорту, где буду жить и чем, по сути дела, заниматься. По дороге в город смотрела на пролетающие мимо фонари и думала: «Я здесь ничего не знаю, но этот город должен стать моим».
…Мои казахстанские работодатели нашли меня через российское консалтинговое агентство, вернее, через мою подругу. Она пришла ко мне попить кофе и поболтать, а у меня тогда был такой период, когда хотелось по-новому взглянуть на себя и что-то поменять в своей жизни. В своем городе, где ты никогда не можешь остаться наедине с собой, я не видела путей к этому. Даже если тебе никто не оказывает поддержку, в родной среде все равно ее чувствуешь, потому что люди, какими бы честными ни были, общаясь с тобой, надевают маски, и ты не можешь знать свои пределы. Так вот, подруга Настя радостно сообщила, что устроилась в казахстанскую компанию. «Если хочешь, я могу порекомендовать туда и тебя тоже», — предложила она. Я сказала, что мне надо переспать ночь с этой идеей. Утром позвонила Насте, она — той девочке, которая набирала персонал для Казахстана. Мы с ней встретились и проговорили часа полтора. Девушка сказала, что ей нравится мой подход к работе, а мои жизненные ценности ей импонируют. Вечером того же дня было собеседование с операционным директором компании, через час — с инвестором, а еще через день мне выслали электронный билет. И я, сократив свой отпуск до пяти дней, засобиралась в Алматы. О том, что надолго уезжаю из Питера, предупредила только родителей и самых близких друзей.
Проснувшись утром первого дня в чужой стране, в чужом городе, на съемной квартире, вышла во двор, присела на заборчик у детской площадки и стала осматриваться. Повернула голову налево — и сразу потрясение: горы! Вот это красота!
Днем было очень жарко, а вечером мои новые коллеги повезли меня кататься по Алматы. Странные ощущения появились, когда на город рано и почти внезапно обрушились сумерки. У нас в это время стоят белые ночи. Занятно было сидеть на топчане и пить горячий чай с молоком. Дома меня от такого чая воротило, но когда на улице стоит нестерпимая жара и тебя, разморенную, клонит в сон, только он потом и помогал держать себя в тонусе и бегать до самого вечера.
Когда я осваивала магазинчики рядом с моим домом, забавной была реакция на мои слова: «Здравствуйте! Будьте любезны…» Продавец вскидывался: «Что?!» Я повторяла: «Будьте добры, подайте, пожалуйста…» — «Что?! Какие сливки?» — «Господи! Что же я не так сказала?!» — прокручивала я в голове диалог. Потом до меня стало доходить, что надо просто зайти и небрежно бросить: «Здрасьте! Дайте мне то-то и то-то». Взяв сунутый под нос пакет, кинуть на ходу: «Рахмет». Парень, продавец из овощной лавки, удивлялся: «Ты откуда такая приехала? Из России? Да ладно тебе! Наши русские не такие». Но в целом я быстро втянулась в новую жизнь и стала воспринимать ее так, как будто живу в Алматы чуть ли не с рождения. Видимо, избегая культурного шока, психика включила самозащиту.
На работе
На работе оказалось сложнее. Казалось бы, цель у всех сотрудников компании одна — заработать, устроить свою жизнь, чего-то добиться и самореализоваться. Но выяснилось, что стиль общения отличается от того, к какому я привыкла дома, и цели, как выяснилось, у всех разные. Я планировала поработать здесь не менее двух лет, однако за полгода до окончания контракта мне дали понять, что у меня нет понимания местного менталитета. «Претензий по финансовым составляющим нет, — сказали мне, — все очень грамотно организовано, но на данный момент компания идет одним путем, а ты — другим».
Я в этой сфере уже около десяти лет. Студенткой Горного института пришла на летних каникулах подработать в один из питерских ресторанов официанткой, да так и осталась в этом бизнесе. Карьерные амбиции мне не были чужды и тогда, но я заняла принципиальную позицию: не буду двигаться наверх, пока не узнаю, как можно руководить людьми так, чтобы не наломать дров. Думать, чтобы не совершать ошибок, меня учили вначале в семье, потом в школе и вузе. Один наш институтский преподаватель говорил нам: «Мне не важно, чтобы вы знали наизусть формулы и многостраничные цифры из справочника. Мне важно, чтобы вы могли четко формулировать вопрос, который поможет решить какую-то проблему или достигнуть цели».
Сюда я приехала в должности наемного заместителя управляющего управляющими сети ресторанов. Я не из тех, кто берет все нахрапом. И понимание людей, и их менталитета — все это, я считаю, нужно пропускать через себя медленно и осторожно. Тем более на Востоке, где, пока не будет доверия, не будет вообще ничего. Будут, кивая головой, делать вид, что тебя слушают, но никто не воспримет тебя всерьез.
Оборотная сторона
Когда меня звали, передо мной ставили цель — компания должна развиваться интенсивно и бурно, и им нужен человек, который сможет все это тащить. Но так было только первые месяцы, а вскоре мы забуксовали и перестали двигаться вперед. А мне, чем бы я ни занималась, надо все делать так, чтобы, оглядываясь назад, я не испытывала стыда и боли за бесцельно проведенное время. То есть либо ты делаешь по максимуму, либо не делаешь ничего. Не соглашаясь со многими моментами, высказывала свое мнение. Но когда операционный директор, отвечающий за…, очень переживает за свое место и зарплату, то он соглашается со всеми, кто стоит выше, тех же, кто внизу, он просто не слышит. До верхов вроде можно докричаться и без него, но в самом офисе все повязано семейными отношениями. Я не могу отследить все родственные связи, но их очень много: брат, сестры жены, мужа, племянник, двоюродный племянник и так далее. «Свои люди» ставятся часто с единственной целью — шпионить, прослушивать телефонные разговоры, высматривать. Но компания, взявшая курс на динамичное развитие, не должна вкладывать столько денег в такой контроль. Я сказала с одной стороны, подступила с другого боку, с третьего… Но прорваться и быть услышанной через толпу родных человечков очень трудно. Когда меня все это совсем допекало, я писала генеральному директору письма, где по пунктам перечисляла все негативные моменты, от которых нужно избавляться. Например, о том, что всю бухгалтерию надо распустить и взять других людей, которые выстроят более простую и грамотную систему. Ее, грамотного руководителя, и боятся, и недолюбливают, но благодаря ей политика компании и отвечала первоначально поставленной цели. Однако и генеральный директор оказалась бессильной, когда пришел новый операционный директор и его мнение по непонятным мотивам стало превалирующим. Начав свою карьеру с самых низов, я знаю, что есть моменты, где не нужна суета и, наоборот, работу надо сделать тут же, сию минуту. А тут, даже и не сделав попытки проехаться по городам, где расположены наши рестораны, он стал писать стандарты — вы делайте так, вы делайте сяк. Стиль его руководства сводится к тому, чтобы, добиваясь максимальной отдачи от людей и не создавая для этого ни материальной, ни моральной мотивации, скручивать их. В итоге сотрудники, приходя на работу, которая стала им ненавистной, делают ее из-под палки и потихоньку подыскивают себе новую работу. А что может сделать генеральный директор? В компании долго сидит тот, кто не высовывается. Сейчас на мое место приехал другой человек. Это хорошая и ответственная девушка, но она предпочла избрать тот стиль управления, которым руководствуется операционный директор, — жесткий и тоталитарный. Вот то, что я хотела бы сказать о работе.
Здесь нет ненужной суеты
Что же касается человеческих отношений, то в Казахстане я познакомилась с множеством хороших и интересных людей. Они, притягиваясь ко мне, учат нормальному пониманию жизни. Здесь вообще очень много открытых людей, иногда бывает, что человек изначально закрыт, но когда получаешь доверие — дистанции мгновенно сметаются, и тебе щедро отдают, показывают и рассказывают. Да, здесь совсем другая жизнь, она, может быть, и странная для европейского сознания, но в каких-то моментах более честная. У нас в Питере как? Все интеллигенты, никто руками работать не хочет, но все хотят большую зарплату и при этом думают, думают. В моем красивом городе вообще очень много надуманностей. Здесь у людей другие проблемы. Когда однажды я в разговоре с одним знакомым, который в 20 лет уже создал семью, сказала: «Господи, как же у вас все просто: познакомились, начали встречаться, поженились…» А он: «А зачем усложнять? Здесь все так живут. А вы придумываете себе какие-то нелепые проблемы, поэтому у вас семьи держатся абсолютно не на том, чем у нас».
Действительно, у нас там замуж за 30 или женитьба ближе к 40 — это сплошь и рядом. Часто это, так же как и у моих казахстанских знакомых, происходит по любви, но здесь семьи прочнее, чем у нас, потому что нет ненужной суеты и мыслей, есть размеренность. Правда, сначала, столкнувшись с этим, нервничаешь: «Как же они медленно живут! Мне надо решить это сейчас, а они распивают чаи». Здесь деловая жизнь после шести вечера заканчивается. Мой город живет днем и ночью 365 дней в году. Пауз нет, все загнанные, а здесь всегда можно остановиться и придумать себе занятие или найти новую нишу. Это одна из причин, почему мне тяжело отсюда уезжать и почему в перспективе я хотела бы вернуться сюда…