"Белогвардейский" "левак" Стрелков
Встреча со Стрелковым происходила 14 марта в Царском зале Уральского Горного Университета, под портретом Николая II. Зал был полон. Особого маскарада, ожидаемого на подобного рода мероприятиях патриотической общественности, я не заметил, но люди в хаки были. Много было прессы. С опозданием на минут 10 явился Стрелков со свитой в человека 4. Они уселись в президиуме. Среди них был поп, который не проронил ни слова на протяжении всей конференции. Вступительная речь Стрелкова заняла минут 30, потом начались вопросы.
Это, бесспорно, неординарный человек. Личность. На первый взгляд, из него так и прёт военная выучка. Но это военная выучка не солдафона, а интеллигентного офицера, обладающего знаниями (и не только военными), хорошим вкусом, интеллектом, способностью творчески мыслить. Он как будто сошел со страниц «Белой гвардии» М. Булгакова. Говорит он просто и ясно, в обращении (я перекинулся с ним в кулуарах парой реплик) прост и доброжелателен. Ни грамма хамства и высокомерия. Флегматичен, даже слегка меланхоличен, собран, деловит.
Конференция была посвящена движению «Новороссия», главная цель которого – организация гуманитарной помощи Донбассу. Львиная доля разговоров была посвящена этой теме.
Стрелков подчеркивал неполитический характер этого движения, и готовность сотрудничать с кем бы то ни было в этой сфере, дескать, конкурентов здесь быть не может, может быть только сотрудничество. Особенно он хвалил КПРФ. Если «белогвардеец», православный монархист, хвалит своих идейных противников, то это говорит лишь о том, что нашлось какое-то дело, способное их объединить. И Стрелков всячески подчеркивал неполитический и внеидеологический характер этого дела: разного рода помощь гражданским жертвам войны.
Однако Стрелков в своей речи не ограничился только организационными вопросами. Понятно, что аудитория ждала от него не только этого. Он кратко обрисовал ситуацию на Украине, пользуясь известными клише: в Киеве при поддержке США и ЕС произошел «фашистский переворот», реакцией на него стало «антифашистское» движение Донбасса и Крыма. Свергнутый президент Янукович повел себя как «мокрица» (Стрелков выразился именно так), ибо вместо того чтобы возглавить сопротивление «бандеровцам» из Харькова ли или из Донецка, он предпочел бежать в РФ. Участие российской власти во всех этих событиях (за исключением только аннексии Крыма) Стрелков охарактеризовал как непоследовательное. У Москвы и раньше не было единой политики по отношению к Украине, не появилась она и после февраля 2014 года. В итоге были упущены возможности избежать войны на ЮВУ. В доказательство этого Стрелков приводил факты обращения к нему высокопоставленных украинских военных: они готовы были перейти на его сторону, в том случае, если он докажет, что за его спиной стоит российская армия и Кремль. Но за его спиной не стояли ни российская армия, ни кремлевские чиновники. Он опирался только на российских и украинских добровольцев. Сила же последних оказалась не настолько мощной, чтобы повлиять на политические симпатии украинских военных. В итоге случилось то, что случилось: война.
Стоит упоминания ответ Стрелкова на вопрос о причинах военных поражений украинской армии. Причина их – верность советской военной школе.
Войну большими пехотными и танковыми колоннами следует отнести к прошлой эпохе.
Кто виноват в колебаниях российской власти? На этот вопрос Стрелков отвечает по привычной схеме православного монархиста: «царь всегда прав, виноваты бояре». Иначе говоря: основная вина за преступное военно-политическое промедление лежит за Сурковым, назначенным за курирование украинских дел. Вообще во всех проблемах новоросского движения – начиная с военно-политических и кончая трудностями на таможнях – виноваты «бояре» (в том числе и нынешнее руководство ЛДНР). Путин же – вне всякой критики. То, что Сурков назначен Путиным и ему подотчётен, – этот факт Стрелковым игнорируется. Деятельность президента России оценивается им только положительно. Для самого Стрелкова как православного монархиста такая позиция, конечно, логична. Думаю, если завтра Путин станет царем, Романовы Стрелковым сразу же будут забыты.
Итак, Стрелков – критик политического курса нынешнего руководства ЛДНР и противник превращения нескольких донбасских районов в «новое Приднестровье». Лично для меня было неожиданностью, что он стал обсуждать возможность такого нового киевского правительства, которое было бы «дружественным» по отношению к РФ (не «пророссийским», а именно «дружественным», это важный нюанс). С одной стороны, он считает неизбежным продолжение войны, с другой – понимает, что ее перспективы связаны с политическими изменениями в Киеве. Два эти фактора взаимно зависят друг от друга: победы ополчения могут ускорить падение «хунты», изменение политики официального Киева на «дружественную» по отношению к русским на Украине и к России – сделают продолжение войны, как и сам новоросский сепаратизм, бессмысленным. В этом вопросе Стрелков поддерживает Мозгового, в окружении которого идут поиски концепции «подлинного украинского патриотизма», лишенного русофобии.
Иначе говоря, для Стрелкова сепаратизм не является довлеющей целью, а производен из общей политической ситуации на Украине.
Соответственно (вопреки утвердившимся клише), для него этот конфликт – не война против «украинского мира» как такового, это для него не этнический конфликт, а политический. Он специально рассказал про украинцев, сражающихся на его стороне, например, про своего подчиненного с позывным «Абель». «Абель» – выходец с Западной Украины и считает себя подлинным украинским патриотом, сражающимся против американского влияния у себя на родине. В этой связи понятие «Русский мир», употребляемое Стрелковым, становится столь же расплывчатым, как и понятие «Украинский мир», когда оно обозначает тех, кто майданит под флагами ЕС и США.
Так в мировоззрении Стрелкова причудливо переплетаются прагматизм и его личные идеологические предпочтения. Но в его практической деятельности они не смешиваются. Прагматизм заставляет его поддерживать левака Мозгового, хвалить КПРФ и противопоставлять Суркова – Путину, говорить о будущей единой Украине, дружественной к России, наконец, прагматизм заставляет его заниматься гуманитарной, а не политической деятельностью. «Белогвардейский» имидж оказывается выражением личных причуд Стрелкова, а не объективной логики его общественной деятельности. При каких-то других условиях они могут прийти в противоречие, сейчас же сосуществуют параллельно.
Стрелкову задавали множество вопросов, и большинство из них касалось доставки грузов на Донбасс. Я же хотел узнать от него ключевую, на мой взгляд, информацию: какова доля местных в ополчении. Не успев спросить об этом в основное время, я подкараулил его у выхода. «Раньше было 80 %, сейчас – 90» – ответил мне Стрелков и быстро вышел из Царского зала.