Мария Кувшинова: Москва и москвичи

Когда поздно ночью после долгой дороги и долгого перерыва въезжаешь на Тверскую, возникает ощущение, что скользишь по тщательно промытому, сияющему белизной человеческому черепу. Любая органика — все, что дышит, пахнет, рождается, умирает и живет, — вытравлена и вычищена, и взамен пространство заселено фосфоресцирующими химерами. Москва при Собянине превратилась в город грез, где галлюциногенный экспириенс на каждом шагу подстерегает даже трезвенника: каждую минут из-под земли, как грибы, выпрыгивают новые станции метро; в одночасье, как космическая пыльца, приземлился возле Кремля парк «Зарядье»; территория города растет со скоростью агрессивной раковой опухоли. Вдруг — гигантский валенок посреди центральной улицы, отряд идущих на штурм крестоносцев на бульваре; по караульному в каждом переулке «Золотой мили», и надо сказать пароль «Бога нет», потому что караульные охраняют очередь к мощам от желающих влезть в середину. Огромная копия с европейских оригиналов — Усачевский рынок, по которому гуляют командировочные в норковых кепках; набитые иностранными тюбиками и баночками «Мосхозторги», где никогда нельзя второй раз найти то, что покупал неделю назад. Отчаянный поиск парковки, ежедневная многочасовая операция по переброске детей на противоположный берег проспекта, потому что школу уплотнили, а ГКП в округе решили не открывать. Бесперебойно работающий сепаратор, выдавливающий голытьбу с зарплатами ниже 200 тысяч в месяц из исторического центра. Все вместе это называется «смотрите, как похорошела Москва при Собянине». К универсальному столичному снобизму и специфическому высокомерию по отношению к «замкадышам» новый москвич, даже если он недоволен переменами, приобрел привычку ежедневного пребывания в ситуации абсурда, почти непереносимого для посторонних. Очевидно, что абсурд не может не влиять на сознание, не форматировать его под себя; и вот у твоего старого приятеля стекленеет взгляд, и он говорит: «А что, продукты из “Вкусвилла” полностью заменили мне импортную еду».