Человек с доброй воли: Татьяна Баженова уже 13 лет каждую субботу приходит в детскую колонию

Татьяна Ивановна каждый субботний день проводит в тюрьме – в Бобровской воспитательной колонии для малолетних преступников. Мальчишек, за плечами которых убийства, изнасилования и грабежи, она называет ангелочками.Как на крыльяхКогда Баженова появилась в Бобровской колонии в первый раз, никто уже точно и не помнит. Будто всегда тут была. Сутуловатая, в неизменном надвинутом почти на глаза платке, с тихим  голосом она будто всю жизнь семенила по здешним бетонным дорожкам, обнесенным по периметру колючей проволокой. Каждую субботу она здесь, как штык, хотя зарплату ей за это не платят, и кроме здешней публики о ее подвижничестве никто не догадывается.  В местной воскресной школе она учит ребят молиться, читать правильные книги и просить прощения.- Ты Евангелий читаешь? – спрашивает и огорченно вздыхает. – Это плохо: ведь, когда  читаешь, сам Бог с тобой разговаривает. А ты – с ним, когда молишься. Представляешь, какого  собеседника себя лишаешь?..Ей всего 60, а на вид лет на 20 больше: «Много я скорбей в жизни повидала, деточка, оттого и постарела до срока, - улыбается в ответ на мое удивление. – Но такой был мой путь к вере».Она не любит рассказывать о себе: «кому это интересно?». Но уступает моим уговорам:- Была обычным бухгалтером, 13 лет проработала в РОНО. Заболела и долго лечилась – почти четыре года провела в больницах. Облучали меня, резали – выкарабкалась.  Потом заболели мои родители и ушли, один за другим. Потом в 22 года отказало сердце у моего единственного сына. И мужа не стало. Если бы  к тому времени я не пришла к вере, то осталась бы на этом свете одна-одинешенька…Ее  духовник, батюшка  Иоанн в свое время восемь лет отсидел в Таганрогской тюрьме («как поп - враг народа»), а его сестра  -  на Колыме 12 лет, тоже за веру. Отец Иоанн ходил к ребятам в Бобровскую колонию, когда там была только молельная комната.  К нему Баженова пришла за советом:  как стать ближе к Богу? Он ее и направил в детскую колонию.-  Поначалу страшновато  было – я  же и учителем-то никогда не работала, а тут мальчишки, с непростой судьбой, – вспоминает Баженова. – Но  потом это стало такой радостью, такой отдушиной! Я  же к ним не иду, а лечу, как на крыльях.  И кто из нас кому больше нужен –  не знаю:  они меня поддерживают, я – их. Они мне читают Акафист, а у меня на сердце мед!  Я никого не заставляю к себе идти: у них всегда есть выбор.  Я ребятам пересказываю Евангелие, объясняю смысл притч, учу молитвам…  Вот был тут мальчик – Коля – цыганенок. К 17 годам грамоте не научился. А ко мне пришел и, чтобы выучить молитвы,  читать стал. Первыми самостоятельно прочитанными словами были строки из Святого писания. Они другими людьми становятся, матом перестают ругаться. Есть такие, которым после тюрьмы и податься некуда: все родственники кто сидит, кто пьет. Был у меня такой – Игорек. Я ему говорю: «Поедем со мной в Задонский монастырь. Там для нищих рай настоящий: и приютят, и накормят, и работу дадут».  Он согласился, и мы поехали. Я с ним там немножко побыла, потом уехала, а он остался. Знаю, что прожил он там полтора года. И звонарем служил, и охранником. Потом уехал, надеюсь, что у него сейчас все наладилось. Он не один такой, с кем мы уже после  освобождения ездили по святым местам. Они меня и на воле помнят: звонят иногда, шлют открыточки к праздникам.Выход по выходнымКаждая суббота у Татьяны Ивановны начинается одинаково:  просыпается, молится, завтракает и собирается к ребятам. Для сирот и тех, кто не получает  посылок из дома, берет гостинцы – конфеты, печенье, еще какие-нибудь лакомства. Насчет того, что мальчишка совершил в «той» жизни она не любопытничает, а вот - есть ли у него кто из родни, которая навещает и помогает – выясняет у начальства непременно.От дома до колонии ее шагом – час хода. Автобусы туда не идут, а  другого транспорта  нет. Татьяна Ивановна выходит с запасом и в любую погоду, при любом самочувствии – идет к ребятам.- Я точно не помню, но, по-моему, с 2002-го года я ни одного выходного (иногда она ходит туда по воскресеньям – С.Т.)  не пропустила. Хоть здоровье у меня и неважное, но на это Бог дает силы. У Татьяны Ивановны, как и у всех сотрудников колонии, есть свой пропуск. Лишних вопросов ей не задают, с пристрастием не осматривают - человек она проверенный, некоторые  так и совсем святой считают.  Ее знают не только все «сидельцы» колонии и администрация, но, кажется, даже все кошки и воробьи, которые там обитают.  Духовное пристанище- Она за все те годы, что к нам ходит, ни разу не заглянула ни в одно личное дело ребят, не поинтересовалась, что обозначает та или иная статья, – удивляется  начальник Бобровской воспитательной колонии Александр Подорожний. - Человек она  искренне верующий и от души желающий помочь ребятам. Насколько это у нее получается, сказать трудно. Ребята у нас часто меняются – одни приходят,  другие уходят. Сегодня в колонии отбывают наказание 26 человек (в прошлом году – 32, с каждым годом их все меньше – теперь сажают только за тяжкие преступления).  Из Воронежской, Белгородской, Липецкой, Тамбовской областей.  Есть паренек  из Чувашии. Возраст – от 14 до 19 лет.  Статьи у них, в основном тяжелые – убийство, нанесение  тяжкого  вреда  здоровью.  Восемь человек осуждены за преступления против половой неприкосновенности.   - Для наших ребят, - говорит Подорожний, - Татьяна Ивановна – бабушка или даже прабабушка. Она уютная, ласковая, домашняя. Человек с воли – кусочек домашнего тепла, которого, может быть, у них и не было никогда.  Называет их «Сереженька», «Витенька», «Сашенька»,  норовит  подкормить,  отогреть. Но и для себя она в наших стенах нашла что-то  важное, может, духовное пристанище. Старается передать ребятам то, чем владеет сама.  Рассказать сныРустаму 17 лет – он из Тамбовской области, здесь уже второй год, а сидеть еще долго, почти пять лет. Черноглазый, чернобровый, будто герой индийского фильма. Его отец таджик, а мама русская, какую ребенку выбрать веру, родители не договорились. Он ее принял сам, покрестившись в декабре прошлого года в местной церкви.- Мне было очень тяжело и одиноко, когда я попал в тюрьму, - признается юноша. – И страшно.  А  сидеть долго,  и как это выдержать, чтобы не сойти с ума?..  А потом я увидел Татьяну Ивановну. Она добрая, душевная, называла меня Рустамчик, Рустик… Меня так уже, наверное, лет сто никто не называл. С ней поговорить можно, рассказать свои сны, посоветоваться. Она к нам относится, как к своим детям или внукам, молится за нас. Я покрестился, и теперь всегда к ней хожу. Учу молитвы, в церкви, что попросит, - сделаю. И мне стало легче.Сегодня у Татьяны Ивановны в планах было навести порядок в храме. - Рустик, возьми тряпочку побольше и почище, да протри иконы, - дает она распоряжение. Сама берет веник и метет пол. Работник из нее никакой – спина почти не гнется, но, как может, наводит чистоту. Сделать генеральную уборку, как собирались, не получилось - за досужими разговорами со мной. «Ничего, в следующий раз!», - улыбается Баженова.- Давай-ка, Рустик, поставим свечки Казанской божьей матери! – обращается она к парню, полирующему стекло, которым прикрыта икона.  Они зажигают тонкие свечки и о чем-то задумываются, глядя на дрожащее пламя…- Они все ангелочки, и я их люблю, - говорит Татьяна Ивановна  мне на прощание о своих тюремных подопечных. – И главная моя молитва за них – чтобы  пришли к Богу.