Волшебные крылья дипломатии
– Дипломаты, как и разведчики, воспринимаются представителями клановой профессии. В книге «Дипломатии чарующая страсть» вы пишете, что много «глупостей и несуразицы» о дипломатах можно увидеть в кино. Мечтал ли когда-то парень из городка Алексина Гена Сизов, электрослесарь и механик, что будет послом, и даже переживёт момент, когда во многом благодаря его действиям наступит мир в целой стране?
– Интригуете… В жизни, и правда много неожиданных поворотов. До 22 лет о профессии дипломата я не думал. Услышал о МГИМО на третьем году срочной службы в железнодорожных войсках. Кто-то из друзей упомянул, что там готовят дипломатов. Что-то задело, хотя подумал: как я, простой парень, могу помышлять об этом? Дипломаты ж особые люди… Но мысль засела.
После армии (а шли хрущёвские времена) я всё-таки решил попробовать дотянуться до МГИМО. Повторял предметы, особенно немецкий язык. Жил после демобилизации в Туле, работал на оружейном заводе. Большую роль сыграло даже не стремление к цели, а добрые человеческие встречи. Познакомился как-то с начальником отдела кадров завода, уже даже фамилии его не помню. Когда он узнал о моей мечте, то не удивился, а сказал: давай, вперёд! Рекомендовал в группу лекторов Тульского обкома партии. А мне всего 23 года. Первым секретарём обкома был тогда Юнак Иван Харитонович. Он заметил, конечно, что лекторы – люди солидные, а тут какой-то пацан. Однако скоро я уже выступал с лекциями. Встречи с народом – вопросы, возражения, сомнения – школа колоссальная.
– А что, уже были членом КПСС?
– Да. И, честно говоря, как тогда, так и сейчас, считаю, что особых упрёков к себе и своим товарищам не могу адресовать. Хорошо учился, вёл правильный образ жизни, никогда никого не обманывал, не обижал, не унижал, честно трудился. Тогда, кстати, шло обсуждение Морального кодекса строителя коммунизма и то, как мы к 1980 году его построим. Мне, как бы наперекор волнующим планам, казалось, однако, что, например, даже обеспечить всех квартирами к этому году ну нереально. А коль сомневаешься – какой ты коммунист? Хотя мечта о МГИМО не уходила.
Геннадий Сизов (слева) во время работы послом РФ в Боливии
с главой антинаркотической службы этой страны, 2000 г.
При этом я знал, что у него репутация вуза для детей из «особых» семей, что просто так из Тулы туда не войдёшь. Но поехал, успешно сдал экзамены – у меня ведь была и рекомендация Тульского обкома КПСС, без этого бы к ним не допустили. Заметил, что больше было ребят из «особых» семей, но встречались и похожие на меня – многие поступали по четвёртому, по пятому разу.
Оставалось дождаться мандатной комиссии. В промежуток, с разрешения секретаря комиссии, поехал домой. Успел побывать даже на пленуме обкома партии, а когда вернулся в Москву, оказалось: комиссия провела заседание раньше намеченной даты. Я, что называется, пролетел. Секретарь комиссии, чувствуя вину, представил меня её членам. Увы, поздно. Но ко мне опять отнеслись по-доброму. И вот – поворот: комиссия готова рекомендовать меня в Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Там, кстати, одним из плюсов было наличие общежития. Я посопротивлялся, но дал согласие. Так стал студентом факультета экономики и права нынешнего РУДН. До начала занятий попросили заняться хозделами, мол, могу ли починить утюги. А я же электрослесарь! За два дня отремонтировал пятьдесят утюгов. С этого (смеётся) и началась учёба – незабываемые годы. Я был как на крыльях.
– Что особо запомнилось?
– Для меня наш университет – оазис добра, порядочности, честности. Как вуз для иностранцев, открытый в 1960-м, он собрал лучших профессоров и преподавателей, был хорошо оснащён. Но главное – атмо-сфера. Университет окончил с отличием. Не забуду слова ректора Станиса при вручении дипломов: будьте красивыми людьми! Это от его сердца шло, незабываемое напутствие.
– Итак – айда в зарубежные странствия?
– После университета меня приглашали в разные властные структуры Советского Союза, включая международный отдел ЦК ВЛКСМ. Его возглавлял тогда Геннадий Янаев, будущий вице-президент СССР. Но с учётом того, что я был вчерашним бедным студентом, который все годы учёбы постоянно экономил и подрабатывал, я выбрал предложение поехать на один год на Кубу переводчиком. Испанским я уже здорово овладел. На Кубе было интересно, и зарабатывал я неплохо, предлагали остаться. Но вернулся в Москву, хотелось более самостоятельной работы. Мне под тридцать, жена, дочь. Какое-то время подрабатывал переводами, а 13 декабря 1971 года получил от МИДа СССР назначение дежурным референтом в посольство в Эквадоре. Начались более тридцати лет дипслужбы. Было отличное настроение!
– Советский дипломат – мечты сбываются... Но затем пришли иные времена. Есть представление, что начиная с Шеварднадзе, Козырева наша дипломатия сдавала позиции, уступала, прогибалась под Запад и т.п. Многое ли зависит от конкретной личности, а не только от общего курса?
– Этот вопрос, вижу, с подвохом. Да, я прошёл в советское время многие этапы дипломатии. Сначала более пяти лет в Эквадоре, где получил ранг атташе. Потом так: примерно два года в центральном аппарате МИДа и – очередная командировка. Памятен, например, Уругвай, где правила военная хунта. Жёсткая антисоветская риторика, экстремальные условия: то и дело демонстрации у посольства, провокации с дипкурьерами и прочее. Бесценный опыт. Познаёшь много тонкостей, учишься умению общаться с самыми разными людьми.
И скажу, я восхищался честностью и профессионализмом нашей тогдашней дипломатии. Все мы были преданы Родине и это не просто бла-бла-бла... Работали напряжённо. Только со стороны кажется, что всё сводится к приёмам, раутам, шампанскому. Чушь!
Всегда учился у послов, под началом которых работал. Например, у Ивана Ивановича Марчука в Эквадоре. Или у Шляпникова Германа Евлампиевича (он ушёл из жизни минувшей весной, ему было почти 90 лет). Он прекрасно знал язык, очаровывал работников СМИ своим умом.
Рядовой Геннадий Сизов у развёрнутого знамени части, 1961 г.
На Кубе, где со временем стал советником по информации и печати, эти уроки особо пригодились. Там, помимо кубинских журналистов, их коллег из ведущих мировых агентств, было много наших. Надо было всем помогать. Я к тому моменту чётко осознал: журналистов надо уважать за их смелость, готовность пропустить через свою душу заботы и беды людей.
Но если опять о Кубе, то тогда западники ждали падения «режима» Фиделя Кастро. Было «перестроечное» время. Отовсюду понаехали журналисты. Работать приходилось и день, и ночь. Но «режим», в отличие от нашего, не падал и не упал.
– Извините, но уходите от ответа, в чём со мной не согласны...
– Да, с развалом СССР многое изменилось. Но основа деятельности МИДа осталась. Наша система консервативна, поскольку защищать интересы страны надо при любом режиме. Появились новые задачи, связанные с переходом от социалистической к рыночной, капиталистической системе. Неимоверные трудности были у всех. У нас тоже. Надо было успевать за переменами. Скажем, встал вопрос о защите наших граждан за рубежом. Прежде там пребывали в основном или наши военные, или узкий круг дипломатов и специалистов с жёнами и семьями. Но ворота открылись, масса людей получила возможность выезжать. В МИДе появилось специальное управление, вернее, несколько структур по защите прав россиян.
Или в советское время посольство – это «треугольник»: дипломаты, сотрудники СВР и ГРУ (примерно половина аппарата – из спецведомств). Это решили поменять. Ещё одной проблемой стала необходимость открытия новых посольств – в странах СНГ. То-гда я работал в кадрах МИДа – с 1991 по 1994 год. Пришлось принимать драконовские меры – ведь денег нет. Закрыли ряд посольств и генеральных консульств. Закрыли, как помню, 34 торговых представительства, переведя кого-то
из специалистов в состав посольств. В целом сократили до шестидесяти процентов дипломатов. Отозвали – что было глупостью – всех сотрудников спецслужб. На 30–40 процентов уменьшился состав центрального аппарата МИДа. Зарплата всюду – мизерная. У большинства сотрудников на Смоленской площади в Москве – не смейтесь – оклад 10 долларов в месяц. Не хватало денег оплатить квартиру, нормально питаться. А надо Родину за-щи-щать!
– И другим было не слаще!
– Да. Но я о том, что не надо положение упрощать и сводить всё к фигурам типа Козырева, первого главы МИДа «демократической РФ». Он был молодой, симпатичный, воплощающий обновление руководства. Но этого оказалось недостаточно. Он не имел ни нужной школы, ни опыта и вынужден был как бы при всём присутствовать. Как-то (я работал тогда в Таджикистане) он совершил визит и приехал… с теннисной ракеткой. Сразу узнал, где есть корт. Обеспечили его охраной, и он потренировался. А вокруг – жуткая гражданская война...
Но не только в таком виде шло прогибание подо всё западное, под американское (взды-хает).
Параллельно рушились наша промышленность, сельское хозяйство. Я побывал тогда на Урале. Военные заводы – танковый, Уралмаш, вагонный и другие – без слёз не глянешь…
В тот период не раз сталкивался с госсекретарём Бурбулисом. Он складно речи вёл, но мы-то знали, что он, как и Шахрай, был при подписании тех же Беловежских соглашений, знал многое про Крым, который в 1954 году отдали УССР с барского хрущёвского плеча. Что, не могли подсказать Ельцину, что есть такой момент, обратите внимание украинцев? Они этого не сделали.
Кстати, мой опыт показывает, если не бояться ставить перед начальством «неудобные» вопросы, даже лично ты обычно выигрываешь, а главное – общее дело. Лизоблюдов и трусов ждёт поражение или забвение. Надо уметь быть смелым.
К чему это? Да к тому, что всё подобное вызывало большое недоумение у опытных дипломатов. Своей работой все мы, переживающие за страну, старались смягчить ситуацию, не отступать. Считали: надо, несмотря ни на что, стоять на защите национальных интересов. В этом смысле я и хотел бы уточнить вашу позицию.
Конечно, приход Примакова изменил положение дел, он вселил – и очень быстро! – в нас уверенность. Чётко поставил задачу: вести работу по восстановлению роли России как ведущего игрока на мировой арене. Он же ввёл в оборот тезис о многополярном мире. Примаков глубоко понимал проблемы, вникал в детали. Я это хорошо видел, когда, работая в Таджикистане, общался с ним во время его приездов туда…
– Без теннисной ра-кетки?
– Конечно... Он всегда был в курсе деталей. Это выявлялось в ходе разговоров по каналу закрытой связи, когда я ему звонил из Душанбе, или он вдруг обращался ко мне. Мало кто знает, как блистательно он решал вопросы военного характера на территории бывшего СССР.
В 1996–1997 годах наметился перелом. А когда Евгений Максимович стал премьером, то отодвинул страну от пропасти не на несколько шагов, а на несколько сот метров. Великий человек и государственный деятель.
– Потом настали вообще иные времена, сменился президент.
– Приход на должность президента с 1 января 2000 года Владимира Владимировича Путина сыграл колоссальную позитивную роль во внешней политике. Поверьте старому дипломату! Мне импонировало, что он в первый же день работы выехал в Чечню на места боевых действий. И скоро мы поняли: это человек, который не допустит развала страны, хотя, казалось, это вот-вот случится.
В мире его приход встретили сдержанно. При общении с зарубежными коллегами я часто слышал слово «КГБ». Я лично относился к этому положительно. Мы ведь воспитаны были так: Штирлицы не подводят, туда берут самых сильных, надёжных.
С приходом Путина улучшилось материальное обеспечение нашей работы, выросли и зарплаты – за границей вдвое, через полгода новое повышение. Важная деталь: послы почувствовали, что на самом верху есть человек, который читает их телеграммы. Знаете, как это вдохновляет и повышает ответственность. Работать в пустоту кому охота?
Скажу так: Путин, поддержав вектор Примакова, спас нашу внешнеполитическую службу. Ведь к 1998–1999 годам из МИДа ушло более тысячи дипломатов – треть. Преимущественно – штучных специалистов. В 2006-м вновь повысили зарплаты сотрудникам центрального аппарата, одновременно повышая жалование и посольским. Уже можно было достойно жить. Улучшилось и обеспечение безопасности дипломатов.
Это опять к вопросу о личности. Конечно, от конкретного человека на большом посту очень многое зависит.
Мне приходилось общаться с Шеварднадзе, с Горбачёвым. Задним числом, знаете, критиковать легко. Хотя надо признать: богатое стадо они разбазарили.
Сейчас Путина критикуют со всех сторон. Хочу заметить: так критикуют только несгибаемых и крепких. Горбачёва поначалу не особо шпыняли снизу или в прессе.
Ещё думаю, вспоминая контакты на Западе, в том числе с людьми из ЦРУ, что уже тогда, в начале президентства Путина, там понимали: им достался на этот раз крепкий орешек – человек будет проводить твёрдую линию на укрепление России.
Беседу вёл
Владимир Сухомлинов
Окончание в следующем номере
«ЛГ»-досье
Сизов Геннадий Васильевич
родился в 1941 году в Алексине Тульской области. Чрезвычайный и Полномочный посол РФ. Работал в посольствах в Эквадоре, Уругвае, на Кубе, в Таджикистане, Боливии. Автор книг «Дипломатия. Как памятен и дорог путь» (2010) и «Дипломатии чарующая страсть» (2014). Имеет государственные награды, в их числе орден Дружбы и боевая медаль «За отвагу».