Союз пера и резца

Ставить памятники принято известным людям. Иногда – известным животным. В частности, собакам (легендарный сенбернар-спасатель

В Москве открыли памятник вандалам.
Вандалы в растерянности.

Анекдот

Ставить памятники принято известным людям. Иногда – известным животным. В частности, собакам (легендарный сенбернар-спасатель Барри, спасший от гибели в Швейцарских Альпах за свою жизнь около сорока человек – наиболее яркий пример). Но речь сейчас не о них. Удивительный культурологический феномен – памятники литературным персонажам. Как это вообще происходит, что бестелесные плоды авторской фантазии облекаются вдруг в бронзу, камень, дерево и другие, более современные материалы? Откуда взялась в головах эта – на первый взгляд парадоксальная – но в конечном счёте такая плодотворная идея? Загадка... Факт, однако, налицо: памятники растут и множатся. Счёт им по всему земному шару идёт на сотни, а то и тысячи.

Где и когда впервые в мире додумались воздать таким зримым образом дань уважения писателю и его книжному герою? В данном случае – именно герою. И кто он был, этот счастливчик, этот пионер, эта первая ласточка? Авторитетный сайт Ответы@mail.ru утверждает, что таковых было сразу двое. Место действия – небольшой городок Ханнибал в штате Миссури (США). Там, в 1926 году, на родине великого американского писателя Марка Твена открылся памятник двум всесветно известным его персонажам, неразлучным друзьям Тому Сойеру и Гекльберри Финну. Двое босоногих бронзовых мальчишек вот уже скоро век привлекают в город туристов, а в городскую казну не бог весть какие великие, но вполне реальные средства.

Справедливости ради стоит уточнить, что в бронзе увековечен ещё и третий персонаж – безымянная дохлая кошка, которую тащит Гек. Как помнят читатели, этот малоаппетитный магический атрибут весьма высоко котировался в ту пору среди американской ребятни. Велика его роль и сейчас; благодаря ему композиция обретает достоверность и живость, которой (уж чего греха таить) памятнику слегка недо-стаёт.

Всё бы хорошо с Томом и Геком, но есть одно «но»: памятник андерсеновской Русалочке ещё старше, его открытие в порту Копенгагена состоялось в 1913 году. Почему пальма первенства досталась им, а не ей – непонятно. Видимо, сыграло роль сказочное «происхождение» – то обстоятельство, что морская дева как бы «вдвойне» выдумка. Можно соглашаться с такой аргументацией, а можно и нет. В сущности, между теми и этой принципиальной разницы нету: перед лицом вечности все равны. И герои Марка Твена, и персонажи Андерсена давно уже на равных сосуществуют в мировом культурном контексте и без всякой дополнительной помощи ЮНЕСКО проходят по разряду нетленных ценностей.

Кто бы мог подумать, что даже столь безобидному существу, как Русалочка, – и даже в столь классически спокойном месте, как Дания, – живётся не так уж и легко. Неугомонные вандалы то несмываемой краской обольют, то вовсе голову отпилят. И лифчик на неё цепляли, и хиджаб напяливали… В общем, оттягиваются по полной. Власти Копенгагена, официальным символом которого она фактически является, всерьёз подумывают о том, чтобы со-ору-дить для своей ненаглядной метрах в ста от набережной небольшой островок и отправить её туда на ПМЖ. Наверное, это выход.

Том Сойер и Гекльберри Финн, г. Ханнибал (США), 1926, скульптор Фредерик Хиббард

Почему-то кажется, что, если хорошенько порыться в анналах, почти наверняка всплывёт, что даже Русалочка была не первой. Уж больно на поверхности лежала идея. Как бы то ни было, процесс пошёл, идёт по сей день, и конца ему не видно. Отрадно сознавать, что наша страна, похоже, «впереди планеты всей» в этом увлекательном занятии. Кому только не ставят у нас памятники! Возможно, «ЛГ» ещё вернётся к этой теме, если читатели проявят интерес, а пока упомянем лишь один. В 1994 году в Санкт-Петербурге, в рамках мероприятий фестиваля юмора «Золотой Остап» на набережной Фонтанки был открыт памятник Чижику-пыжику. Тому самому, из старой песенки-дразнилки. Кстати (если кто не в курсе), дразнили отнюдь не птичку, а представителей тогдашней будущей элиты. Форма воспитанников Императорского училища правоведения – поголовно дворян, естественно, – была жёлто-зелёного цвета, точь-в-точь, как оперение чижа. Спесивые и «напыжившиеся», эти молодые люди не пользовались особым пиететом у простонародья. Хотя тяпнуть при случае водочки тоже были не дураки, что чаще всего проделывали в одном заведении, как раз на Фонтанке и располагавшемся.

Время всё расставило по местам. Будущих (а вернее сказать, теперь уже прошлых) юристов никто и не вспоминает, зато непритязательный мотивчик про птичку-«алкоголичку» жителями России впитывается с молоком матери.

Как и положено, этот, видимо, самый крохотный в мире памятник – давно уже местная достопримечательность. Согласно поверью, если брошенная к нему на пьедестальчик монета, останется там лежать, а не свалится в воду, бросившему её будет счастье. Само собой, Чижика неоднократно похищали, но у предусмотрительных городских властей в сейфе много копий, так что совсем без Чижика российская культурная столица не останется. Что, безусловно, радует.

Сергей Сатин