Голос с того света

Бывают вещи слишком невероятные, чтобы в них можно было поверить. Но нет вещей настолько невероятных, чтобы они не могли произойти.

Томас Харди

Как бы ни были разны люди, всем непременно хочется (хотя и боязно) узнать своё будущее. Конечно, предсказание, полученное где-нибудь на вокзале от суетливых, пёстрокрикливых цыганок, можно и отбросить, забыть, не принять во внимание, но если сознательно едешь за сотни, а то и за тысячи километров в дом предсказательницы, слава о которой обошла многие страны, то отнестись к услышанному небрежно и невнимательно невозможно.

И всё-таки будущее – это будущее. Можно поверить, а можно и усомниться. Но когда провидица говорит о прошлых, действительно случившихся событиях, участником или свидетелем которых порой является один-единственный человек – ты сам, то у тебя происходит вполне понятное потрясение. Вот рассказ одного из немногих советских людей, побывавшего у легендарной Ванги в начале 80-х, журналиста Сергея Власова:

«Мне, наверное, никогда не удалось бы попасть к ней из-за огромного наплыва желающих задать один-два сокровенных вопроса. К счастью, помог хороший знакомый Ванги, болгарский писатель Серафим Северняк.

Мы приехали в Петрич, город на юго-западной границе Болгарии, довольно рано. Места эти сказочно красивы. И красота их загадочна. Меловые горы с крутыми белыми обрывами в обрамлении тёмно-зелёных лесов. Красные поля маков. Реки, озёра и снова скалы. Отсюда, из южной Фракии, родом и легендарный Спартак.

Перед домом Ванги – толпа народа. На воротах табличка: «Запись на текущий год окончена». (Дело было в мае.) В день Ванга принимает человек сто – сто двадцать.

...Мы с Серафимом сидим в углу небольшой комнаты. Заходит очередной посетитель, подаёт Ванге кусочек сахара, который до этого держал в руках. Она кладёт сахар на левую ладонь и, слегка прихлопывая по ней правой, как будто прислушивается к голосу магического кристалла... Есть, видимо, какая-то связь между ясновидением Ванги и свойствами кристаллов сахара, с помощью которых она «видит».

Так продолжается около часа. Вдруг Ванга показывает на меня рукой (это производит жуткое впечатление, ведь Ванга слепая!), спрашивает:

– Кто там сидит? Он приехал издалека. Пусть подойдёт. Сахара у него нет, пусть снимет часы. (Часы на рубиновых камнях, а это тоже кристаллы.)

И вот, не видя меня, ничего обо мне не зная, она стала рассказывать обо мне и моих близких – как зовут мою мать и кем она хотела когда-то быть, какой характер у отца, какая у меня хроническая болезнь, когда мне лучше пишется, где я живу, где работаю... Всё совпало.

Её нервные руки во время сеанса постоянно в движении: теребят и пощипывают подол фартука, поглаживают стул, слегка похлопывают мои часы, лежащие на столе. Ванга словно снимает с них какие-то ведомые только ей сигналы:

– Кто-то у тебя в семье глухой на левое ухо? – переводит мне Серафим.

– Да, мой тесть, – отвечаю я.

– Большую награду ему недавно вручили в Кремле. (За три года до того тесть стал Героем Соцтруда.) У твоей тещи астма, долго она не проживёт... (Увы, так и случилось.) Обо мне ты напишешь по-русски в конце следующего года. (Признаюсь, что никак не мог я тогда в это поверить, однако журнал «Огни Болгарии» на русском языке с моей о ней статьёй вышел... в ноябре 82-го.)

И вдруг без всякого перехода Серафиму:

– Кто этот Стефан у тебя, которому обожгло руку?

Серафим, хоть и знает Вангу давно, а всё равно изумился, что она «видит» его двоюродного брата, который сейчас за 200 километров в Софии лежит в больнице после аварии на электростанции.

– Отрежут ему руку, – говорит Ванга.

Быть рядом с ней жутковато. Мне давно стало не по себе, но почему-то именно сейчас, при упоминании имени совсем чужого человека особенно остро я почувствовал всю фантастичность ситуации. И опять без всякой связи и логики она говорит мне:

– А ты два раза должен был умереть: один раз чуть не утонул и второй – едва не разбился на вертолёте.

Я-то эти два случая знаю, но откуда, как, каким образом узнала она?!

Спрашиваю Вангу, как она всё «видит».

– Никому не говорила и тебе не скажу, – отвечает она, но, немного помолчав и махнув рукой, сообщает:

– Не вижу, а слышу. Как по телефону. Чужой далёкий голос. Когда громче, когда тише. Иногда ничего не слышу...

– А вы отличаете мёртвого человека от живого?

– Да, отличаю, – говорит Ванга. – Мёртвые у меня чуть над землёй висят.

50 минут беседы с нею пролетели, как 50 секунд. Когда мы стали с Серафимом собираться, Ванга обратилась к сестре:

– Люба, скажи там у входа косоглазой женщине в белой шляпе, чтобы она не ругалась.

Пройдя двое дверей, мы увидели именно эту женщину, которая гневалась больше других, что мы пробыли у Ванги так долго...

По приезде в Москву довелось говорить о Ванге с писателем, академиком Леонидом Максимовичем Леоновым, который неоднократно встречался с ней. Ванга многое ему предсказала в своё время, в том числе смерть жены, пожар в его библиотеке...

– Это высшее проявление человеческой гениальности, – сказал Леонов. – Вангу объяснить нашими сегодняшними понятиями нельзя. Нам ещё надо расти до подобных объяснений.

Мне удалось сделать фотографию Ванги в нарушение её запрета снимать её. (О чём я не знал.) Ванга не любит, когда её снимают, она считает себя некрасивой и не разрешает раздавать те редкие фотографии, которые всё-таки снять удаётся.

Об этом я тоже не знал и посему очень удивился, когда полгода спустя после моего возвращения из Болгарии дома у меня раздался звонок, и племянница Ванги, Аня, сообщила мне из Софии:

– Ванга сказала, что вы раздаёте её фотографии, это правда?

– Только одну подарил, своему хорошему другу, – сознался я, будучи совершенно потрясённым: это произошло буквально накануне.

– Ванга просила больше этого не делать.

Что ж, пришлось пообещать. Хотя странно – ведь против публикаций снимков она не возражает.

И ещё один раз пережил я подобное потрясение. Именно в тот день, когда случилась у меня очень большая неприятность, самая большая за последние десять лет, снова позвонила Аня и передала от Ванги слова, адресованные лично мне из далёкого болгарского города Петрич:

– Переживать не надо, скоро всё будет хорошо.

И действительно, через три дня всё образовалось.

Нет, что ни говорите, а на земле и на небесах есть многое такое, что может только присниться...»

Да, трудно не согласиться с Сергеем Власовым...

Немного о судьбе Ванги. Невозможность учиться из-за бедности. Непосильный труд от зари до зари. Потеря матери, отца, брата, мужа. Кажется, нет такого несчастья, которое бы миновало Вангу. Но самым страшным была слепота. Она настигла Вангу в 12 лет, когда невесть откуда налетевший смерч унес её в чисто поле, забил глаза песком, засыпал пылью. Сколько потом ни лечили девочку, ничто не помогало. Сначала она ещё чуть-чуть видела, потом глаза совсем перестали открываться. Мир потерял для неё свои краски. Но судьба по-своему как-то уравновесила потерю. У Ванги открылось внутреннее зрение...

Ни она, ни окружающие, наверное, не смогут точно сказать, когда снизошёл на неё дар восстанавливать прошлое, предсказывать будущее, когда заговорил в ней «внутренний голос». Учёные, исследователи феномена Ванги, считают, что не последнюю роль сыграла слепота (известно, что некоторые слепые, ранее будучи зрячими, никогда не написавшие, что называется, ни строчки, становятся писателями, у других обостряется музыкальный слух; известны случаи, когда просыпается дар скульптора). Очевидно, объясняется это тем, что из окружающего ослепших людей мира уходит всё отвлекающее, раздражающее органы чувств, забирающее энергетические силы. Происходит духовное сосредоточение, взгляд человека обращается внутрь себя.

Ирина Москвина