Андрей ЗВЯГИНЦЕВ: «Америка тут ни при чем»

В минувшее воскресенье в ДК «Ясная Поляна» состоялся показ нашумевшего фильма Андрея Звягинцева «Левиафан» и встреча с самим режиссером.

Переполненный зал. Работники дома культуры спешно расставляют дополнительные стулья вдоль стен — желающих прийти на творческую встречу оказалось в два раза больше, чем ожидалось. Когда фильм окончился, сначала на сцене появляется кресло, затем стакан с водой и, наконец, скромно выходит Андрей Звягинцев и говорит:

— Пока вы собираетесь с мыслями, я отвечу сразу на вопрос, который наверняка скоро прозвучит: «Где снимался фильм?»…

Режиссер не успевает завершить свою мысль, зал хором отвечает:

— Кольский полуостров, Мурманская область!

— Зачем вы избрали такую мрачную природу?

— Вы так считаете? Баренцево море — оно прекрасно, обратите внимание, какой вид у Николая из окна…

Далее начинается почти двухчасовая дискуссия, где микрофон буквально вырывают друг у друга. Режиссер, при всей своей открытости и готовности к продолжительному разговору, казалось, несколько раз просто порывался встать и уйти. Не всем тулякам фильм пришелся по нраву, о чем они открыто заявили автору кино. Одна из зрительниц так и сказала:

— После «Левиафана» хочется застрелиться — так плохо живется в России, если верить вашему фильму. Почему вы так не любите эту страну?

Утомленный обвинениями режиссер ответил:

— Я всю жизнь тут прожил, это моя страна, по-моему, этого уже достаточно, чтобы сделать вывод, люблю ли я Россию или нет…

— Андрей Петрович, были ли какие-то комментарии от церкви о вашем фильме?

— Официальных комментариев не было. Но высказывания были разные, в том числе маргинальные. Как можно еще назвать действия протоиерея Георгия Крылова, который ритуально сжег диски с моими фильмами? Но были и высказывания в защиту фильма. Так, прозвучало мнение, что архиерей в фильме — это не собирательный образ здесь и сейчас, а двойник церкви, который может прийти к нам в будущем, если мы не очистимся от скверны. Если альянс церкви и государства не перестанет быть такой авторитарной, все сметающей на своем пути силой…

— Ваш фильм, который критики называют авторским кино, показали во многих кинотеатрах страны, в том числе и в Туле. В кино у нас ходит массовый зритель, поэтому и репертуар соответственный — блокбастеры, комедии, мультфильмы. Как «Левиафан» оказался среди них?

— «Левиафан» снимался на кинопленку, он готовился к прокату на большом экране. Когда стала известна точная дата выхода, уже был заказ на прокат фильма в 300 кинозалах страны. Это много, поверьте. Для сравнения: во всей стране 3500 кинозалов.

10 января случилось то, что потом сыграло мне только на руку. Неизвестные выложили пиратскую копию фильма в интернете. Было серьезное опасение, что в кинотеатры народ не пойдет — за 10 дней фильм был скачан 1,5 миллиона раз. Удара по прокату не случилось. Интерес к фильму подогрели и священники — волна хулы и презрения сделала свое дело. На этой волне еще 250 кинотеатров сделали запрос на фильм.

— Андрей Петрович, часто кажется, что авторы независимого кино снимают фильмы для себя. Мол, я так вижу. Кто ваш зритель? Для кого вы снимаете свои фильмы?

— Признаюсь, я никогда не задавался этим вопросом. Режиссеры, которые говорят, что делают кино для зрителя, лукавят. Самый честный ответ: я снимаю для себя. В том смысле, что ты снимаешь фильм, согласуясь исключительно с собственным чувством меры, вкуса, правды, подлинности, необходимости. Целевая аудитория есть только у рекламных роликов. Кто мой зритель? Вот вы тут сидите… Мой зритель — это тот, кто разделил со мной чувство брата, чувство тревоги за Отечество.

— После просмотра картины я чувствую сильнейшее опустошение. Если у нас все так плохо, если такое будущее вы предрекаете России, то у меня вопрос: будет ли часть средств от проката картины потрачена на то, чтобы в стране не было «Левиафана»? Готовы ли вы сами сделать что-нибудь полезное для Родины, например, построить дом культуры на Кольском полуострове?

— То есть вы предлагаете, чтобы я строил дома культуры, клубы, библиотеки? — растерялся режиссер.

— Надо заставить людей жить лучше! Почему вы не хотите? — не унималась автор вопроса.

— Нельзя заставить человека жить лучше, пока он сам этого не захочет! Это не в моих силах. Пусть дворцы культуры строит государство, обустраивать жизнь людей должна власть. Я человек творческий — фильмы снимаю. Я не знаю, как с вами дискутировать…

На защиту режиссера встала сама публика. По залу пронесся возмущенный ответ: «Да он и так уже сделал все, что мог — он снял фильм, отстаньте от него со своим ДК!»

— Андрей, зачем так много алкоголя в фильме? Водка буквально в каждом кадре…

— Вы говорите огульно. Если смотреть фильм внимательно, то можно обратить внимание, что главный герой Николай выпивает трижды. И каждый раз для этого есть серьезные основания: после суда, когда у него отняли самое дорогое — дом и землю, когда от него ушла жена и когда она умерла. Разве это не основания? Та бездна, которая открывается перед героем,— закрыть ее он может только водкой. Если вы утверждаете, что так не бывает, я с вами не соглашусь…

Тема алкоголя продолжила свое развитие в следующем вопросе: по-настоящему ли в фильме актеры пьют из граненых стаканов водку?

— По-настоящему. Это была моя идея,— признался режиссер.— Мне хотелось правды жизни, искренности, настоящего пустого взгляда, а не игры. Согласились все, кроме Романа Мадянова, исполнившего роль мэра. Он блестяще сыграл пьяного чиновника без грамма алкоголя. Наверно, это прекрасная физиологическая память…

Конечно же, прозвучал и вопрос, ответ на который давно известен всем — реальные ли события легли в основу фильма? По реакции режиссера было видно, что тема набила оскомину.

— А уж не в Америке ли они случайно произошли?

— К своему великому сожалению, когда был показ фильма министру культуры Владимиру Мединскому, я поделился, что идея картины зародилась в 2008 году, когда я услышал историю, случившуюся в Америке (история тамошнего фермера, маленького человека, по Чехову, столкнувшегося с Системой). Чиновник взял это на вооружение и стал этим оружием сражаться со мной: прозвучало обвинение, что раз я, дескать, экспортировал американскую историю, то мог бы в Штатах ее и снимать. Но я уже долго и тщетно пытаюсь объяснить и Мединскому, и священникам, и другим противникам фильма: у творческого процесса нет географии, Америка тут ни при чем!

— Фильмы «Изгнание», «Возвращение» — скорее о внутренних проблемах человека, об отношениях внутри семьи. «Елена» уже — шаг в сторону социальной проблемы, фильм об отношениях человека и общества. А «Левиафан» — это вообще политический манифест. Прокомментируйте «эволюцию» вашего творчества.

— Боюсь вас разочаровать, но никакой эволюции нет. «Левиафан» зародился в 2008 году, за три года до выхода «Елены». Дело в том, что у продюсера на столе может лежать 3–4 сценария, с которыми я готов работать, а он уже решает, для какого фильма пришло время, и главное — для какого хватит имеющегося бюджета. Фильм появляется не благодаря изменению курса мыслей режиссера, часто играет роль просто стечение обстоятельств…