Школа имени коллаборациониста

Недоумеваю, дорогая редакция

Похоже, в истории этого города достойных людей, в честь которых можно называть заводы и пароходы, уже не осталось. В прошлом году школе № 4 присвоили имя эмигрировавшего во Францию писателя, монархиста и ярого борца с большевиками Ильи Сургучёва. Нет, в неприятии Страны Советов, конечно, ничего предосудительного нет, но в годы оккупации Илья Дмитриевич служил в открытом по приказу германских оккупационных властей Театре без занавеса и профашистской газете «Парижский вестник», за что после освобождения Парижа французским правосудием был обвинён в коллаборационизме. Нам французы, конечно, не указ, но согласитесь, записывать в герои человека, радовавшегося нападению нацистов на его Родину, как-то слишком даже для нашей сегодняшней архитолерантной страны.

Неожиданные параллели

С некоторых пор Литва стала далёкой для Ставрополья, но тем не менее там происходят события, как две капли воды похожие на ставропольские. Так, 2018 год в Литве объявлен годом командира антисоветских партизан Адольфаса Раманаускаса по кличке Vanagas – Ястреб. Он возглавлял «лесных братьев» юга и юго-востока республики. Был одним из организаторов и редакторов органа печати движения сопротивления «Третий звонок», в 1946–1947 годах редактировал газету «Люби Родину» антисоветского освободительного партизанского штаба в Меркине; в 1945–1952 годах являлся редактором и издателем газеты «Лайсвес варпас» и ряда других.

По словам экспертов, в Литве на всех уровнях поют «Аллилуйя!» начальнику штаба партизанского антисоветского движения. Уровень официального возвеличивания Раманаускаса зашкаливает. При этом восхвалять Ванагаса умудряются, не сказав ни слова о его заслугах перед Литвой. Ничего удивительного, это классическая пропаганда.

Как ни странно, но она перекликается с такой же «классической пропагандой» на Ставрополье другого коллаборациониста, «столпа» профашистской газеты «Парижский вестник» (1942–1944 гг.) писателя-эмигранта Сургучёва.

Появилась эта «перелётная птица» на литературном небосклоне Ставрополья в 2006 году с объявления года этого драматурга. Тогда же была дана отмашка старту пропагандистской машины прославления И.Д. Сургучёва. Вот уже пройденные этапы её движения: объявление года – создание музея – название улицы – название школы.

В Литве школа в честь пособника нацистов Ванагаса появилась ещё в 1994 году, а в Ставрополе учебное заведение имени И.Д. Сургучёва появилось лишь в 2017-м, но, как говорится, маршрут тот же.

Машинам на маршруте постоянно нужна подпитка – горючее. Вот в Литве и организовали очередную акцию – помпезное перезахоронение останков Ястреба. Не стоит сомневаться, что это уготовано уже и Ставрополью – по крайней мере, судя по публикациям в местной прессе, памятник писателю уже готовится. Найдётся ли кто-нибудь на Ставрополье, который сможет мужественно и твёрдо сказать: «стоп-машина!»?

В Литве это удалось сделать в отношении подельника Ванагаса – Йонаса Норейки по кличке Генерал Ветра. Литовского пособника нацистов разоблачила его правнучка, американская журналистка Сильвия Фоти, которая летом этого года обнародовала материал, где говорится, что Генерал Ветра «являлся пособником гитлеровцев, виновным в массовых убийствах евреев в годы немецкой оккупации».

В России также есть далёкая родственница Сургучёва, но скажет ли она правду о своём деде по примеру Сильвии Фоти или таких поступков можно ожидать только от правнуков?

Вряд ли стоит ожидать, что в современной России кто-то готов к таким подвигам – давать принципиальную оценку поступкам своих родственников. Ещё жива в памяти пропаганда 1990-х годов, когда клеймили Павлика Морозова, совсем недавнего советского юного героя – каков негодяй, сдал отца! Плюсы в одночасье поменялись на минусы. Так незаметно в сознание «совков» внедрили мысль, что предательство недопустимо лишь внутри «семьи» (членов мафии сдавать нельзя!). Родина всё стерпит, всё можно оправдать теми или иными обстоятельствами.

Знаменитая фраза 60-х: «Не спрашивай, что твоя страна может сделать для тебя. Спроси себя, что ты можешь сделать для неё» – была в 90-е заменена на популярные в то время вопросы типа: «А что дала мне эта страна – Верхняя Вольта с никому не нужными ракетами?»

Не все пятна можно смыть

Заодно с распиливанием ракет на металлолом «пилилось» и сознание. Наша «творческая интеллигенция» нашла источник дополнительных доходов в обелении и воспевании белоэмигрантов всех мастей, чьи богатые родственники хлынули в «освобождённую от коммунистов» Россию, чтобы напомнить о себе и подчеркнуть свою значимость. Немало докторских диссертаций было написано в то время благодаря «исследованиям творчества незаслуженно забытых». В память о тех событиях до сих пор в одном из поместий Ростовской области стоит памятник генералу П.Н. Краснову, как известно, запятнавшему себя сотрудничеством с фашистами.

Справедливости ради надо сказать, что далеко не все белоэмигранты поддались реваншистским настроениям и поддержали Гитлера в войне против СССР. В их числе и такие известные, как бывший командующий Добровольческой армией Деникин, казачий генерал Писарев, адмирал Кедров, который считал, что «немцам не удалось увлечь за собой нашу эмиграцию – только единицы пошли за ними, наив-но мечтая, что они, завоёвывая Россию для себя и готовя русский народ к роли удобрения для «великого германского народа», вернут им потерянные имения».

Также не все участвовали в подрывной и пропагандистской деятельности, развёрнутой русскими эмигрантами в 20–30-х годах против Советской России. Многие пожелали принять советское гражданство. Среди них известные писатели А. Куприн, А. Толстой, Л. Любимов.

Любимов впоследствии в своей книге воспоминаний «На чужбине» так написал о своей журналистской работе в газете «Возрождение» (в которой, кстати, И. Сургучёв благополучно проработал всю свою эмигрантскую жизнь): «В долгие бессонные ночи я слушал победные сводки Совинформбюро. Но вместе с гордостью за Россию чувство вины перед ней мучительно охватывало меня. Я был виновен перед ней в том, что неверно, грубо и неумно судил о её судьбе, что столько лет со многими другими играл на руку злейшим её врагам».

Около 400 русских эмигрантов участвовали во французском Сопротивлении. Более половины из них сложили свои головы в борьбе против фашистов. Среди них наиболее известными героями стали княгиня В. Оболенская и основатели газеты «Резистанс (Сопротивление)» Б. Вильде и А. Левицкий. Они сделали свой выбор. Сургучёв тоже сделал свой выбор, предпочтя борьбе с оккупантами сотрудничество с ними. «Не было средств к существованию», – оправдывают писателя его поклонники. Что ж, оправдание, наверное, можно принять, но памятники таким, мягко говоря, неоднозначным личностям зачем ставить? Настоящих героев-
патриотов на Ставрополье нет?

Максим Иванов
Ставрополь

Илья Сургучёв

1 июля 1941 года. «Когда 22-го числа я наклонился над газетой и прочитал, что началась война с Россией, у меня на мгновение… закружилась голова… И какая-то отдалённая надежда, как звезда, свет которой долетает до Земли в миллионы лет… И я чувствую, как возвращается молодость, и из газетного крупного шрифта я пью фаустовское вино…»

2 июля 1941 года. «И в такие исключительно жгучие дни на русских людей свалилась такая сногсшибательная новость, как объявление немцами войны большевикам. Немцы пошли на большевиков… Начинают по-живому поблёскивать и набираться старого цвета уже начавшие выцветать глаза…»

4 августа 1941 года. «Россия горит, трещат города, великая страна в костре очищается от душевной болезни, греха-скверны, Россия несёт великие казни…»

5 июля 1942 года. «Историческая дата: сегодня вышелъ первый номеръ русской эмигрантской газеты «Парижский вестникъ». Господа! Берегите этот номер и передайте его по завещанию вашим наследникам: когда-нибудь, пройдутъ сроки, и за него коллекціонеры будутъ платить бѣшеныя деньги. Какъ ‹зеішцу ока, берегите послѣдніе номера «Возрожденія» и «Послѣднихъ Новостей»: на нихъ можно будетъ купить автомобиль…»

19 июля 1942 года. «Отрадно видеть, в какой последовательности возрождаются к новой жизни освобождённые (немцами от русских. – Ред.) русские города».

5 августа 1942 года. «Ворошиловск (Ставрополь) взят… Ворошиловск очищен. И первый раз в жизни я ощутил новое, неведомое чувство: смесь радости, печали, горечи, внутренней улыбки, внутри пролившейся слезы. Тревога, неясные ожидания, настороженность, какая-то неоформленная надежда. И верится, и плачется…» (оккупирован немцами Ставрополь был 3 августа, этому и радуется господин Сургучёв. – Ред.).