Маленький принц живописи

И вдруг он увидел маленькую девочку. Она подбирала с песка рыбок и бросала их обратно в море.

— Зачем ты это делаешь? — спросил мужчина. — Ты ведь все равно не спасешь всех, так какой в этом смысл?

И девочка ответила:

— Смысл есть для тех, кого я спасу.

Эта притча вспомнилась как-то сама собой, пока я смотрел на одну из картин Рафаэля Слекенова. На ней изображены дети, бросающие рыбок в воду. Их лица спокойны и умиротворенны, они как будто не осознают философской глубины своего занятия, но чувствуют, что поступают правильно, и оттого действо выглядит не ребячески шумным, но почти сакрально тихим, заметным лишь глазу художника. Рыбки уплывают, чтобы вновь и вновь появляться в других картинах. В них нет скрытой религиозности, они не символизируют, пожалуй, ничего, кроме рождения.

В поселке Индер, на берегу Жаика, родился мальчик Рафаэль, в мальчике проснулся талант художника, из таланта возник стиль, из стиля — выставка. Недавно она открылась в галерее искусств Has Sanat. Не первая, но оттого не менее значимая, волнующая аплодисментами и смущающая комплиментами.

Первое впечатление от просмотра — будто бы перечитываешь «Маленького принца» Экзюпери. Кстати, именно эта книга у художника одна из любимых, о чем он без стеснения рассказывает. Вообще-то он человек немногословный, даже, кажется, застенчивый, но на этот вопрос ответил — может, не в первый раз, а может, ждал давно.

Бесхитростность — вот, пожалуй, главная черта Слекенова, и, может быть, отсюда по-детски легкий стиль и любовь к простым линиям и чистым цветам. Все это есть в картинах. Чего нет, так это ощущения сложности и колоссального напряжения душевных и физических сил, о которых так любят рассуждать искусствоведы. Очевидно, в этом и кроется мастерство. А еще в деталях.

Деталей великое множество (работы временами почти мозаичны), но до чего же искусно художник приводит их в равновесие и гармонию. И если Гёте был прав, и в деталях действительно кроется Бог, то вот вариант ответа на вопрос о том, откуда мастерство и талант.

Впрочем, об этом я у художника не спрашивал. Ему представили меня как подающего надежды молодого режиссера, но он, конечно же, умолчал о том, что работал художником-постановщиком у Игоря Вовнянко и Асанали Ашимова на съемках фильма «Дом у соленого озера». Скромный он, что и говорить. Дарит людям хорошее настроение, заряжает радостью, а сам улыбается где-то внутри себя и молчит.

Молчит о том, как рождались «Суперлуние» и «Розовый день», молчит о престижных наградах вроде премии «Тарлан», молчит о прошедших выставках и о грядущей в майской Италии. Он держит за руку супругу и будто подсказывает, робко вглядываясь в гостей: ищите красоту, ищите любовь. За ними и впрямь не нужно далеко ходить: «Первый поцелуй», «Махаббат», «Малиновый сон».

«Зорко одно лишь сердце, — сказал Лис Маленькому принцу. — Самого главного глазами не увидишь». Да уже и не получалось глазами. Сердца желали всматриваться, насмотреться.

У людей, пришедших на выставку, улучшалось настроение. Они говорили о детском восприятии, свежести и весне. Хотя автор назвал выставку «Музыка весны», от картины к картине я все больше чувствовал лето во всей его необузданной яркости, сочности и дерзости ароматов. Вот оно — «Цветение», словно сотканное из пестрых цветов, похожих на раскрытые парашютики. Одуванчики летят. И уже никто не выгонит из памяти столь же чувственное и чувствуемое всеми рецепторами творение Брэдбери.

Он однажды сказал: «Главное для меня — не переставать удивляться. Перед отходом ко сну я непременно даю себе наказ — с утра пораньше обнаружить что-нибудь удивительное». Выставка открылась вечером, и она была удивительной.