Неожиданная война гитлеровской Германии с СССР. Часть 25. ОдВО

Перед рассмотрением событий в ОдВО давайте посмотрим, как некоторые писатели создают свою версию событий накануне войны и преподносят ее как нашу реальную историю. К сожалению, без рассмотрения данного вопроса нельзя обойтись, хотя многих читателей это раздражает. (Заранее прошу у них прощения.) Рассмотрение этого вопроса связано с путаницей в воспоминаниях ветеранов войны и в документах, относящихся к ОдВО. Не разобравшись в событиях вдали от этого округа, нельзя понять событий, в нем происходящих.

Как создать писателю свою версию? Для этого не всегда нужно ехать в архивы и копаться там, не нужно искать материал в Интернете, объясняя нестыковки. Достаточно взять два разных события и соединить их своей версией. После чего безапелляционно заявить, что так думают все военные профессионалы! Кто же думает иначе — тот резунист-фальсификатор! И ведь проходит! Далее берется следующее событие и соединяется с получившемся звеном. Такие звенья обрастают «деталями», которые ничего не объясняют, все более запутывая и увлекая в сторону от нестыковок. Так возникает выдуманная история, которую выдают за истину и продают нам за наши деньги. При создании такой «истории» можно тех командиров, поступки или воспоминания которых противоречат версии писателя, называть предателями, врунами, тупыми унтерами — когда это выгодно.

Например, так поступает литературный деятель О.Ю. Козинкин. Рассмотрим два события из его версии, которые принципиально влияют на последовательность событий в ОдВО. Из мемуаров Г.К. Жукова, касающихся событий накануне войны, выбирается сюжет о том, когда 21 июня Тимошенко и Жуков приезжают с проектом своей директивы к Сталину. О.Ю. Козинкин тут же дополняет воспоминания Г.К. Жукова, который, вероятно, запамятовал те далекие события, своим уточнением: «[Жуков] принес директиву к Сталину, что он приносил еще 11 июня на ввод ПП [Планов прикрытия]».

Затем берется фраза из воспоминаний бывшего НШ ОдВО М.В. Захарова: «Около 22 часов меня вызвали к аппарату Бодо на переговоры с командующим войсками округа…» Далее в воспоминаниях М.В. Захарова описывается разговор о возможности принятия особо важной Директивы из Москвы. Ложится это событие в версию писателя? Очень хорошо так ложится. Следовательно, проверять ничего не нужно. Козинкин принимает, что это событие для него является аксиомой.

На логичный вопрос: как могли звонить НШ ОдВО в 22-00 и говорить о передаче Директивы, если Тимошенко и Жуков вышли из кабинета Сталина только в 22-20?! Следует ответ, а звонил Жуков оперативному дежурному по ГШ из кабинета Сталина или из комнаты для военных у приемной. Оперативный дежурный, в свою очередь, по указанию начальника ГШ обзвонил все округа. Красивая версия, только доказательств ее существования нет ни единого.

На вопрос, почему в списке людей бывших у Сталина отсутствует Ватутин, следует ответ, что Ватутин ждал в приемной. А когда Жуков в мемуарах пишет слово "мы", то имеет в виду переход Жукова и Ватутина от приемной до комнатки, где обычно работали военные. Снова доказательств нет, а звено истинной «истории» уже «фактами» подтверждается. Если кто-то не поверил писателю на слово, то его следует записать в резунисты-фальсификаторы и требовать уже от него доказательств, опровергающих вымысел О.Ю. Козинкина... В ответ на указание нестыковок приводится в качестве доказательств описание наличия такой комнаты у кабинета Сталина и детали, связанные с ней. Но разве наличие такой комнаты может быть подтверждением присутствия в ней генерала Ватутина 21 июня?..

Давайте попробуем разобраться в этих двух событиях и понять, когда мог последовать звонок наркома или из ГШ в приграничные округа. С.Л. Чекунов писал, что должности «оперативного дежурного по ГШ» в то время не существовало. Был дежурный по ГШ и его помощник. В ночь на 22 июня дежурил полковник Васильченко. Даже в мелочах у О.Ю. Козинкина уже имеются неточности, но, возможно, такие неточности просто свойственны военным профессионалам?.. Так себя постоянно называет Козинкин и его военный консультант Мильчаков.

В мемуарах Г.К. Жукова практически нет никакой информации о событиях 20 и 21 июня 1941 года. Если нет событий, то вероятно все они не слишком лицеприятные и именно поэтому не попали в его мемуары. Все, что касается 21 июня начинается со следующего текста: «Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба КОВО генерал-лейтенант М.А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик — немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.

Я тотчас же доложил наркому и И.В. Сталину то, что передал М.А. Пуркаев.

— Приезжайте с наркомом минут через 45 в Кремль, — сказал И.В. Сталин.

Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н.Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль… И.В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен: «А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт?»

— Нет, — ответил С. К. Тимошенко. — Считаем, что перебежчик говорит правду…

— Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность, — сказал нарком.

— Читайте! — сказал И. В. Сталин.

Я прочитал проект директивы. И.В.Сталин заметил: «Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений».

Не теряя времени, мы с Н.Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома. Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить… С этой директивой Н.Ф. Ватутин немедленно выехал в ГШ, чтобы тотчас же передать ее в округа... »

Что в указанном фрагменте воспоминаний не корректно изложено?

Первое: общеизвестный факт, что звонок о перебежчике никак не мог состояться до 21-00 21 июня. Почему в мемуарах имеется ссылка на бывшего НШ КОВО? Вероятно, потому, что генерал армии М.А. Пуркаев скончался в январе 1953 года и опровергнуть мемуары не мог…

Второе. В кабинете Сталин был не один. Помимо вождя, там находились: Молотов, Ворошилов, Маленков и, возможно, Берия.

Третье. Жуков не упоминает Буденного, т. к. Буденный мог опровергнуть этот фрагмент мемуаров. В неопубликованном дневнике С.М. Буденный описал события, происходившие в кабинете Сталина, совершенно иначе, чем начальник ГШ. Поэтому возможно из мемуаров бывшего начальника ГШ также сознательно удалены фамилии всех людей, которые знали, что именно происходило в кабинете И.В. Сталина поздним вечером 21 июня.

Четвертое. Почему нарком обороны уверен, что перебежчик говорит правду? Показания этого перебежчика противоречили данным всех разведок и докладов руководства округов. Кроме того, П.А. Судоплатов писал, что накануне войны было установлено, что абвер под видом перебежчиков засылал к нам своих агентов. Об этом не могли не знать ни Тимошенко, ни Жуков, ни Сталин. Как после этого полностью верить какому-то перебежчику??

Пятое. Г.К. Жуков пишет: «Не теряя времени, мы с Н.Ф. Ватутиным вышли в другую комнату» и «вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить». По мнению автора генерала Ватутина, не было в указанное время в Кремле. Данные о присутствии Ватутина не подтверждены ни журнале посещения Сталина и ни в каком другом источнике информации. У писателя появляется версия, что Ватутин ожидал в приемной и этому утверждению нет ни одного доказательства. В похожей ситуации когда осенью 1940 года к Сталину дважды носили проект «Планов прикрытия» нарком обороны, начальник ГШ и Ватутин. Они входили в кабинет вождя. Об этом писал в своих воспоминаниях маршал А.М. Василевский, который и оставался в приемной. А тут, по версии писателя, генералу Ватутину указали посидеть на стульчике... Получается, что верить чему-то в приведенном фрагменте мемуаров просто нельзя, т. к. там приведена непроверенная информация, а информация, которую можно проверить, оказывается искаженной.

Во время предыдущего заседания в кабинете Сталина начальник ГШ Г.К. Жуков находился на второстепенном (с точки зрения надвигающейся войны) совещании в ГАУ, на котором выступал с речью. Поэтому больше похожа на правду версия С.М. Буденного, что военные пришли к Сталину вообще без всякой директивы... Выходит, что первая контрольная точка версии Козинкина, мягко говоря, может оказаться ложной. Как же тогда, можно утверждать, что его версия самая правдивая и исторически верная? Кроме того, писатель обиженно заявляет, что у него версии нет: он просто описывает происходившие в то время реальные события…

Отсутствие правдивой информации в мемуарах начальника ГШ о событиях дня и вечера 21 июня могут свидетельствовать только о том, что нарком и начальник ГШ до совещания у Сталина не сделали ничего для подготовки войск к войне на рассвете 22 июня. Ничего, кроме успокаивания командующих приграничных округов, чему есть свидетельства.

А дальше писатель додумал свою версию: Жуков выходит в другую комнату, где его ожидает Ватутин. Составляют вместе новый текст Директивы №1. Жуков звонит оперативному дежурному по ГШ с указанием обзвонить все округа, чтобы ждали прихода особо важной Директивы. При этом ни в одном округе нет ни единого подтверждения этой версии. Даже Г.К. Жуков, вероятно, из скромности об этом умолчал в своих мемуарах. Знает об этом только О.Ю. Козинкин... После этого у писателя появилась новая «гениальная» идея о направлении в округа второй Директивы о начале ввода «Планов прикрытия». Эту Директиву также никто не видел, как и мифическую директиву (директивы) от 18.6.41 г. Уважаемые читатели, вы можете узнать, что думает об этих высказываниях исследователь С.Л. Чекунов, некоторые комментарии которого приведены в комментариях к 23-й части. К сожалению, вам придется их там поискать в комментариях автора… Следует отметить, что автор использовал высказывания С.Л. Чекунова без его согласия и просит прощения за свой неправильный поступок. Ссылка.

Вторая контрольная точка «реальной истории» О.Ю. Козинкина — это воспоминания М.В. Захарова о звонке ему командующего войсками ОдВО в 22-00. К этой временной отметке мы вернемся после рассмотрения мемуаров маршала Советского Союза М.В. Захарова (с 04.1960 по 03.1963 и с 11.1964 по 1967 год — начальник ГШ ВС СССР). Приступаем к рассмотрению события накануне войны в самом южном округе.

В мае 1941 года в Крым из СКВО передислоцируется управление 9-го ск с корпусными частями и со 106-й сд. В тоже время из КОВО в Крым передислоцируется 32-я кд, которая входит в состав 9-го ск. Корпус после передислокации получил наименование «9 особый ск». В тоже время в отдельных документах и воспоминаниях он называется отдельным.

К 22.6.41 в подчинении командования ОдВО находились следующие объединения: 14 ск (25 и 51 сд), 35 ск (95 и 176 сд), 48 ск (30 гсд и 74 сд), 9 особый ск (106, 156 сд и 32 кд), 2 кк (5 и 9 кд) и находящийся в стадии формирования 18 мк (44 и 47 тд, 218 мд). На территории округа в резерве Главного командования дислоцировался в Днепропетровске 7-й ск (116, 196 и 206 сд) и в районе Тирасполь-Кишенев-Балта 2-й мк ( 11 и 16 тд, 15 мд).

Ранее говорилось о том, что на 17.6.41 по оценке разведки у границы в трех эшелонах против войск ОдВО были сосредоточены до 16 немецких дивизий (включая, две тд, одна из них требовала проверки) и до 18 румынских. В РМ РУ ГШ немецкая группировка в Румынии (включая дислоцированные в центральных областях страны и перемещающиеся соединения из Болгарии к нашей границе) оценивается в 35-36 дивизий. Практически такую же информацию разведка доставила и в первые дни войны.

Большое количество соединений, дислоцирующихся у побережья в Румынии, вызывали мысли у командования КА о возможной высадке вражеского десанта на полуостров Крым и последующего удара в тыл войскам ОдВО. В некоторых книгах проскальзывает мысль о высадке нашего десанта на побережье Румынии в случае ответного удара КА по немецко-румынским войскам. По мнению автора, это ложь, выгодная европейской «цивилизации». Почему? Сравните число наших дивизий в Крыму и до 15-18 немецко-румынских в Северной Добрудже. Чей флот сильнее ЧФ или румынский и часть итальянского, которая может войти в Черное море?.. Не торопитесь смеяться об упоминании итальянского флота в Черном море. Об этом будет информация в РМ...

К.А.Мерецков: «Из Киева я отправился в Одессу, где встретился с НШ округа генерал-майором М.В.Захаровым. Выслушав его подробный доклад, из которого явствовало, что и здесь, на границе, наблюдается тревожная картина… М.В.Захаров проводил большую работу по подготовке войск к боевым действиям. Он часто устраивал тревоги. При мне поднял по тревоге окружную авиацию, а затем самолетам, взлетевшим с обычных аэродромов, приказал сесть на полевые, как и предусматривалось по плану в случае войны. Получилось хорошо, если не считать того, что шесть самолетов не смогли потом взлететь с вязкого грунта, размокшего после дождя…

[О проведении таких массовых учений ВВС в других округах вы не найдете упоминания. Мы вновь сталкиваемся с частной инициативой в рассматриваемом округе. Весьма странно, что Мерецков при описании этого события не упоминает командующего округом.]

М.П. Кирпонос, отнесясь к делу очень серьезно, отдал распоряжение о занятии полевых позиций в пограничных УР КОВО и начал подтягивать войска 2-го эшелона. В Москву поступило сообщение об этом. Передвижение соединений из 2-го эшелона было разрешено, но по указанию ГШ войскам КОВО пришлось оставить предполье и отойти назад. До рассмотрения сходной инициативы ОдВО дело не дошло. В результате на практике войска этого округа были в канун войны, можно считать, в боевой готовности, чего нельзя сказать о войсках КОВО, а также о ЗапОВО…»

Со слов маршала К.А. Мерецкова в КОВО занятие предполья и долговременных сооружений, а также подвод ск 2-го эшелона войск прикрытия осуществлялось по инициативе М.П. Кирпоноса. В последствие эту инициативу узаконил ГШ, одновременно по указанию ГШ войска оставили предполье. Также маршал Мерецков пишет, что до аналогичного указания командованию ОдВО у ГШ «не дошло дело». И вновь мы сталкиваемся с упоминанием не централизованных указаний из НКО и ГШ, а с узакониванием инициативы Военного Совета КОВО.

По личной инициативе командования округа (автор считает, что в большей мере к этому имеет отношение НШ ОдВО) практикуются массовые перелеты авиации с основных аэродромов на полевые площадки в темное время суток. На это не решились больше ни в одном другом приграничном округе... А в стране раскручивается дело авиаторов. Нужно иметь мужество в это время осуществлять массовое перебазирование авиации округа. Чуть позже мы увидим еще несколько интересных моментов, связанных с инициативой командования округом или лично НШ округа М.В.Захарова.

Я.Т. Черевиченко (командующий ОдВО 22.6.41 на базе управления и войск ОдВО сформирована 9 отд.армия): «21.6.41. Поздний вечер. «Товарищ генерал!» — голос оперативного дежурного звучит в телефонной трубке взволнованно «Вас вызывает нарком». И вот я в здании, где до передислокации находился штаб округа. «Москва на проводе», — доложил сразу же дежурный, передавая мне трубку аппарата ВЧ.

— Сейчас с вами будет говорить народный комиссар обороны Маршал Советского Союза Тимошенко, — услышал я приглушенный расстоянием голос. На мгновение стало тихо. Затем раздался голос наркома: «Здравствуйте, товарищ Черевиченко!»

— Здравствуйте, товарищ нарком! Слушаю вас.

— Вы в Одессе?

— Да. Но завтра к исходу дня я выезжаю в Тирасполь.

— А где ваш штаб?

— Штаб сосредоточен на восточной окраине города Тирасполя для руководства предстоящими учениями.

— Немедленно выезжайте к месту дислокации штаба. Имейте в виду, что возможна провокация со стороны Германии и Румынии.

— Что, война? — невольно вырвалось у меня.

— Войны, возможно, и не будет, но войска должны быть наготове, — ответил Тимошенко и добавил: — Со всеми я уже говорил, начал с Прибалтики.

В кабинете наступила тишина. Она продолжалась недолго. Ее нарушил громкий бой часов. Они отстучали 11 раз. 23-00.»

Странный разговор: возможно ожидается война, а командующего отправляют в дорогу немедленно. Он до утра никак не успевает прибыть к своему штабу и будет вне «зоны доступа», как говорят сейчас. Так же, как и командующий ЛВО… Такие события возможны только в одном случае, если нарком обороны поздним вечером еще не знает будет ли война на рассвете 22 июня. Вспомните, что в черновике текста Директивы №1 зачеркнуто слово «на рассвете».

Звонок наркома около 23-00 подтверждается тем, что в мемуарах Я.Т. Черевиченко говорится: «Со всеми я уже говорил, начал с Прибалтики». Вероятно, нарком обзванивал округа с севера на юг. Копия Директивы №1 также направлялась в НК ВМФ и адмиралу Кузнецову нарком обороны звонит около 23-00. Вероятно, это произошло после звонка в ОдВО. В этом случае звонок в ЗапОВО был перед звонком в КОВО.

Отголосок звонка наркома в штаб ЗапОВО около 23 часов мы встречаем в мемуарах НШ 4-й армии Л.М.Сандалова: «Около 23 часов нас вызвал к телефону НШ округа. Однако особых распоряжений мы не получили. О том же, что нужно быть наготове, мы и сами знали…» Вероятно, НШ ЗапОВО говорит близкое к тому, что услышал от наркома обороны и далее передал похожие указания во все подчиненные приграничные армии. Слова НШ ЗапОВО близки к словам наркома в воспоминаниях Я.Т.Черевиченко: «Войска должны быть наготове.» О звонке в округа до 23-00 с предупреждениями о чем-либо в воспоминаниях командующего ОдВО нет ни слова. Такая информация, как мы видели, отсутствует и в воспоминаниях ветеранов войны из других округов. Вероятно, нарком обороны не ожидал, что Директива №1 будет очень долго доходить до округов…

По воспоминаниям К.Н.Галицкого поздно ночью 21 июня происходит звонок генерала Павлова командующему 3-й армии с приказанием ожидать у аппарата особо важного распоряжения. Возможно, что это отголосок последующих переговоров с указанием о приведении штабов в готовность. Отчасти это подтверждается воспоминаниями Н.Г.Белова (командир 10 сад): «Командующий просит зайти сейчас к нему.» По выработавшейся привычке взглянул на часы – 24-00... Генерал Коробков был один: «Получен приказ привести штабы в боевую готовность…» Кто решился пройтись по ссылки, тот должен был видеть комментарий С.Л.Чекунова о том, что Павлов четко выполнял все приказы ГШ.

П.И.Ляпин:«Значительно позже 23 часов 21 июня генерала Голубева [командующий 10-й армии] вызвали в штаб для переговоров с Павловым...» Это также подтверждается рапортом начальника 3-го отдела 10-й армии полкового комиссара Лося: «21 июня 1941 г. в 24-00 мне позвонил ЧВС и просил прийти в штаб… Командующий 10-й армией Голубев сказал, что обстановка чрезвычайно напряженная и есть приказ из округа руководящему составу ждать распоряжений, не отходя от аппарата. В свою очередь к этому времени были вызваны к проводу и ждали распоряжений все командиры корпусов и дивизий...»

Вероятно, в первый раз после подготовки текста черновика Директивы №1 нарком обороны обзванивал штабы округов приблизительно с половины одиннадцатого (или немного позже) до 23-00 (или чуть позже). В предыдущих частях нам не встретилось ни каких упоминаний о звонках в округа из столицы около 22-00. Указание данного времени в мемуарах М.В.Захарова связано с какой-то ошибкой... В комментариях С.Л.Чекунова также указывается, что звонка из Москвы руководству ОдВО до 23-00 не было.

Вернемся вновь к воспоминаниям Я.Т.Черевиченко: «Свяжите меня с НШ округа, — приказал я дежурному. Связь работала хорошо, и уже через минуту я разговаривал с НШ генерал-майором М.В.Захаровым. Коротко объяснив ситуацию и передав содержание разговора с наркомом, я приказал Захарову поднять все приграничные войска по боевой тревоге, а войскам округа занять оборонительные рубежи, согласно плану, и быть готовыми встретить врага огнем.

М.В.Захаров проявил исключительную оперативность и инициативу. Еще до моего приказа, узнав от командования ЧФ о надвигающейся опасности, он одновременно с отдачей распоряжения о повышении боевой готовности командующему ВВС округа генерал-майору Ф.Г.Мичигину приказал командирам корпусов вывести войска по боевой тревоге из населенных пунктов. Частям прикрытия был отдан приказ занять свои районы и установить связь с пограничными отрядами….»

Мы сталкиваемся с фактом искажения информации. Снова нестыковка. На ЧФ узнали о возможном нападении только после звонка наркома ВМФ адмирала Октябрьскому после 23-37 21.6.41. В воспоминаниях ветеранов и в документах ОдВО много временных отметок, но, странно, что они иногда не стыкуются между собой. Для чего это многословие? Для того чтобы показать, что воспоминания М.В. Захарова в части текста: «Около 22 часов меня вызвали к аппарату Бодо на переговоры с командующим войсками округа. Он спрашивал, смогу ли я расшифровать телеграмму, если получу ее из Москвы…» являются не корректными. При подготовке материалов цикла автор озвучил свой критерий к видению правдоподобности информации: правдоподобная информация должна быть подтверждена документально или же другими воспоминаниями. О временной отметке «22-00» подтверждения нет ни в одном источнике. Поэтому для автора эта отметка является некорректной.

В мемуарах Захарова указано (после звонка оперативному дежурному ГШ после 22-00): «Оценив создавшееся положение, я около 23 часов решил вызвать командиров 14, 35 и 48 ск и НШ 2 кк…» Приведенную в указанных словах отметку «23-00» автор бы согласовал с временем звонка командующему ОдВО.

Что еще не корректного в мемуарах Я.Т. Черевиченко? Это то, что НШ округа начинает отдавать приказы не информируя о них своего командующего, с которым связаться можно в течение нескольких минут...

О звонке наркома обороны в округа около 1-00 22 июня несколько больше информации, которую мы рассмотрели в 24-й части.

Продолжим рассмотрим описание событий накануне войны, приведенные в воспоминаниях маршала М.В. Захарова: «Вблизи советских границ в возрастающих масштабах продолжали сосредоточиваться немецкие войска. Из различных источников, по каналам разведки и иным, все чаще стали поступать сведения с указанием конкретных дат нападения Германии и о том, что фашистская армия практически завершила подготовку к вторжению, что в любой момент следует ожидать ее нападения. В порядке ответной меры, обусловленной суровой необходимостью, ГШ по указанию правительства в начале мая 1941 года дал указания приграничным ВО передислоцировать ряд соединений ближе к государственной границе, а директивой от 13.5.41 приказал выдвинуть на запад войска из внутренних ВО…

Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 21.6.41 и директивой НКО от 25.6.41, подписанной С.К.Тимошенко и Н.Ф.Ватутиным, 19, 20, 21 и 22-я армии, сосредоточиваемые в РГК, объединялись в группу резервных армий. Командующим этой группой назначался маршал С.М.Буденный, членом Военного Совета — Г.М.Маленков и временно исполняющим должность НШ группы — генерал А.П.Покровский Штаб группы должен был располагаться в Брянске. Формирование группы заканчивалось к исходу 25.6.41. Выполняя директиву НКО от 12.6.41, приграничные округа начали подтягивать ряд дивизий и корпусов, расположенных в глубине, ближе к государственной границе.

По настоятельной просьбе Военного Совета ОдВО личным распоряжением начальника ГШ Г.К. Жукова от 14 июня ОдВО согласно мобплану разрешалось «выделить армейское управление и 21.6.41 вывести его в Тирасполь», т.е. перевести управление 9-й армии на полевой КП. Одновременно приказывалось окружное управление во главе с заместителем командующего округом генералом Н.Е. Чибисовым оставить в Одессе для руководства войсками, расположенными в Крыму. В этот же день подобное указание получил командующий КОВО: ему было приказано управление ЮЗФ вывести в Винницу к 25 июня. Управление ЗФ (ЗапОВО) и СЗФ (ПрибОВО) распоряжением ГШ от 18 июня разрешалось вывести на полевые КП к 23.6.41…»

Обратите внимание на даты. Фронтовые управления не выводятся одновременно на полевые КП, чтобы быть в готовности к войне на рассвете 22 июня. Переместиться на полевые КП еще не значит быть готовыми к управлению войсками округов. Именно такую ситуацию мы видели в КОВО и в ПрибОВО, когда случилась неразбериха при выезде на полевые пункты управления. Почему так случилось? Получается потому, что срок готовности фронтовых штабов на полевых пунктах к управлению войсками был позже, чем якобы ожидавшееся нападение руководством КА на рассвете 22 июня.

А.М. Василевский: «27 мая ГШ дал западным приграничным округам указания о строительстве в срочном порядке полевых фронтовых КП, а 19 июня — вывести на них фронтовые управления ПрибОВО, ЗапОВО и КОВО. Управление ОдВО по ходатайству окружного командования добилось такого разрешения ранее. 12-15 июня этим округам было приказано вывести дивизии, расположенные в глубине округа, ближе к государственной границе…»

Снова мы сталкиваемся с частной инициативой командования округа, с которой согласился Тимошенко и Жуков. Фронтовые управления других округов выдвигаются на полевые КП в другие сроки, которые нельзя связать с ожидаемой ГШ датой начала войны 22.6.41. Следует отметить, что указанные распоряжения о выводе фронтовых управлений является нарушением сроков, предварительно согласованных с ГШ и приведенных в проектах «Планов прикрытия…»

Записка по плану обороны на период отмобилизования, сосредоточения и развертывания войск КОВО на 1941 год: «Правее — ЗапОВО. Штаб округа с 3-го дня мобилизации — Барановичи… Левее — ОдВО. Штаб с 3-го дня мобилизации – Тирасполь…»

Записка по плану действий войск в прикрытии на территории ЗапОВО: «Правее — ПрибОВО. Штаб с М-3 – Паневеж... Левее — КОВО. Штаб с М-3 – Тарнополь...»

Проекты «Планов прикрытия…» в указанной выше трактовке везут в Москву на утверждение. Так и хочется сказать: "война войной, а утверждение Планов по расписанию..."

М.В.Захаров: «21.6.41 Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение создать ЮФ в составе 9-й и 18-й армий. Управление последней выделялось из Харьковского ВО.

С апреля 1941 года в приграничных районах появились вполне определенные признаки осложнения обстановки. Из сводок РУ ГШ командованию округа было известно о непрерывном увеличении количества немецких войск в Польше за счет переброски их из Франции и о появлении соединений немецко-фашистских войск на территории Румынии…

С нарастанием напряженности командование и штаб ОдВО приняли необходимые меры по повышению бдительности, усилению охраны границы, усилению разведки. Проводилась проверка боевой готовности войск. Многие авиационные части и соединения поднимались по боевой тревоге с наступлением темноты. В течение ночи летный состав тренировался в перебазировании самолетов с постоянных аэродромов на оперативные. Взлет самолетов намечался с таким расчетом, чтобы летчики, совершив перелет, успели с наступлением рассвета сесть на оперативные аэродромы, где создавались запасы горючего и боеприпасов…

В апреле (или мае), рассматривая план мобилизационных перевозок округа, я обратил внимание на то, что в плане нет расчетов на вывоз семей начсостава из приграничной зоны. На мой вопрос, чем это вызвано, начальник ВОСО округа полковник П.И.Румянцев сослался на то, что в изданном в 1941 году Наставлении по мобилизационной работе раздел по эвакуации семей из приграничной зоны отсутствовал (в ранее имевшемся Наставлении такой раздел был). Этот пробел в плане был срочно ликвидирован. Начальникам приграничных гарнизонов немедленно были даны распоряжения о порядке вывоза семей в случае объявления мобилизации или начале боевых действий. В них указывались ж/д станции, к которым приписывались гарнизоны, порядок прибытия семей военнослужащих к месту посадки в эшелоны, какие гарнизоны куда эвакуировать… [Снова речь идет об инициативе НШ ОдВО]

6.6.41 из Румынии были получены данные, в которых приводилась запись телефонного разговора: примар города Хуши спрашивал своего коллегу в Яссах, закончил ли он эвакуацию ценностей, т.к. 9-12 июня «нужно ожидать событий». О каких событиях шла речь, установлено не было. В это время командующий войсками округа генерал-полковник Я.Т. Черевиченко находился в Крыму, где принимал прибывавшие туда управления 9-го ск, сд и кд.

Получив указанное донесение, штаб округа немедленно информировал об этом штаб КОВО и ГШ. В этот же день около 14 часов по ВЧ о полученном донесении было доложено лично начальнику ГШ генералу армии Г.К. Жукову и одновременно высказана просьба: управление 48-го ск из Кировограда и его 74-ю сд из Первомайска перебросить в район Бельцы, т.к. на этом направлении… находилась лишь одна 176 сд, сил которой было явно недостаточно для прикрытия фронта в 120 км; кроме этого, выдвинуть из района Рыбницы на бельcкое направление и 30 гсд. Проведя выдвижение указанных соединений, на бельcком направлении можно было создать группировку в составе трех дивизий — 176, 74 и 30, объединенных управлением 48 ск.

Г.К. Жуков прервал мой доклад словами: «Что вы паникуете!» Услышав в ответ: «Ожидаю положительного решения этого вопроса», Г.К.Жуков после небольшой паузы сказал, что он доложит наркому и позвонит мне не ранее 16 часов. Действительно, около 16 часов начальник ГШ передал по ВЧ, что Народный комиссар обороны согласен с предложением, но обращает внимание на то, что передвижение войск производилось скрытно, в ночное время.»

Снова мы видим личную инициативу НШ В.М. Захарова, который не боится настаивать на своем решении. Такую же позицию мы видели в воспоминаниях НШ КОВО Пуркаева. Более мягкий НШ ЗапОВО Климовских не выступал с похожими просьбами – его «подмял под себя» командующий ЗапОВО. Мы не знаем о позиции, которую занимал П.С.Кленов (НШ ПрибОВО), который не оставил воспоминаний. В этот период появилась фраза: «передвижение войск производилось скрытно, в ночное время».

М.В.Захаров: «Указания были приняты к исполнению. Через час в Кировоград был послан самолет за командиром корпуса… Р.Я.Малиновским, который проводил в этом районе учение. К концу дня он прибыл в Одессу. К этому времени штаб подготовил карту маршрутов и районов учений, в том числе для учения по форсированию реки Днестр. Изучив необходимые документы, командир корпуса на рассвете 7 июня вылетел в Кировоград. В ночь на 8 июня штаб, корпусные части и 74 сд по боевой тревоге выступили в район Бельцы. 147 сд 48 ск оставалась на месте, т.к. предназначалась для передачи в состав 7 ск.

В ходе ночного марша войска проводили учения по отражению танкового удара. Для этого привлекалась 16 тд, дислоцировавшаяся в районе Котовска. Проводилось также учение по форсированию Днестра. При этом за противника действовала 30 гсд. К 15 июня управление 48 ск и его 74 и 30 дивизии сосредоточились в лесах восточнее Бельцы. В этот же день штаб ВО отдал распоряжение: вторую очередь артполков не отправлять на окружной артиллерийский полигон, где они должны были проводить боевые стрельбы; задержать также отправку зенитной артиллерии на полигон….

В конце июня в округе намечалась армейская полевая поездка со средствами связи, на которую привлекались все корпуса, авиация и армейский аппарат, выделяемый по мобилизации из окружного управления. 18 июня утром командующему войсками округа, возвратившемуся в Одессу, были доложены соображения о том, что полевую поездку со средствами связи следует отменить, т.к. обстановка требует постоянной боевой готовности войск. Проведение же этого учения вызовет необходимость сосредоточить штабы корпусов и штабы авиационных дивизий с их средствами связи в районе Тирасполя, приведет к тому, что войска всего округа в случае военных действий могут остаться без управления. В такое тревожное время целесообразнее провести рекогносцировку с решением задач-летучек на местности без средств связи, чтобы командиры частей и соединений могли при необходимости быстро возвратиться к своим войскам. Армейское управление, выделяемое из окружного, нужно поднять по боевой тревоге согласно мобилизационному плану и отправить в Тирасполь, где предусматривалось размещение штаба армии как по игре, так и по плану прикрытия (тем более что в Тирасполе на военное время заранее был подготовлен узел связи).

С этим предложением командующий войсками вначале не согласился, ссылаясь на то, что ГШ обвинит в срыве запланированной армейской полевой поездки. В результате моих настойчивых предложений генерал Я.Т. Черевиченко позвонил в Москву и попросил разрешения на проведение учений. Народный комиссар обороны ответил, что надо согласиться с предложением НШ округа.

[Командующий восками округа по очень настойчивым требованиям НШ обратился к вышестоящему начальству, которое вновь пошло навстречу командованию округа.]

После этого разговора было решено в порядке проверки мобилизационного плана поднять по боевой тревоге личный состав развертываемого армейского управления и на автомашинах направить его в Тирасполь. Там, в зависимости от обстановки, в ближайшие дни провести с командирами корпусов рекогносцировки и проигрыш летучек на местности. Утром 20 июня управление 9-й армии тронулось в путь. На следующий день с разрешения командующего войсками округа я также выехал из Одессы поездом в Тирасполь и вечером прибыл в штаб армии…

Около 22 часов меня вызвали к аппарату Бодо на переговоры с командующим войсками округа. Он спрашивал, смогу ли я расшифровать телеграмму, если получу ее из Москвы. Командующему был дан ответ: что любая шифровка из Москвы будет прочитана. Вновь последовал вопрос: «Вторично спрашивают, подтвердите свой ответ, можете ли расшифровать ШТ из Москвы?» Меня это крайне удивило. Я ответил: «Вторично докладываю, что любую ШТ из Москвы могу расшифровать». Последовало указание: «Ожидайте поступления из Москвы ШТ особой важности. Военный Совет уполномочивает вас немедленно расшифровать ее и отдать соответствующие распоряжения. Я и ЧВС будем в Тирасполе поездом 9-00 22 июня. Черевиченко».

Немедленно после этого начальнику отдела было дано указание выделить опытного работника, способного быстро расшифровать телеграмму. Затем я вызвал к аппарату Бодо оперативного дежурного по ГШ и спросил, когда можно ожидать передачу ШТ особой важности. Дежурный ответил, что пока не знает. Оценив создавшееся положение, я около 23 часов решил вызвать командиров 14, 35 и 48 ск и НШ 2 кк.

Первым к аппарату СТ-35 подошел командир 14 корпуса генерал-майор Д.Г. Егоров, вторым — командир 35 корпуса комбриг И.Ф. Дашичев, а затем — НШ 2 кк полковник М.Д.Грецов. Командиру 48 корпуса Р.Я. Малиновскому распоряжение передавалось по аппарату Морзе. Всем им были даны следующие указания: 1) штабы и войска поднять по боевой тревоге и вывести из населенных пунктов; 2) частям прикрытия занять свои районы; 3) установить связь с пограничными частями.

К этому времени в штабе по срочному вызову собрались начальники отделов и родов войск, командующий ВВС округа. Тут же присутствовал командир 2 мк… Я информировал их о том, что ожидается телеграмма особой важности и что мною отданы соответствующие приказания командирам соединений. Командиру 2 мк также было дано указание привести части корпуса в боевую готовность и вывести их в намеченные выжидательные районы.

Таким образом, непосредственно в приграничной полосе (ОдВО по боевой тревоге были подняты 7 стрелковых, 2 кавалерийские, 2 танковые и механизированная дивизии и 2 УР.

[На границе имелись Верхнепрутский и Нижнпрутский УРы, в которых имелось всего по 7 строящихся сооружений. Их опб находились в стадии формирования и поэтому им приказы