Солдатские будни рядового Василия Кокорева
Живая память
Летом 1941 года многие мужчины из поселка были призваны на фронт. Василий, прошедший Финскую войну, получивший легкое ранение и обморожение ног, долго еще оставался дома. Жена, тревожно ожидавшая повестку, старалась во всем услужить, жалостливо и ласково заглядывая в его глаза. Ожидая вестей с фронта, втайне надеялась: а вдруг наши войска начали наступать, а может, погнали немцев – и война скоро закончится? Но известия поступали все тревожнее и тревожнее. По вечерам, в наступающей тишине, слышен был едва различаемый отдаленный гул орудий.
- Земля гудит, - удивлялись односельчане.
Окрашивался по ночам юго-запад отсветом пожаров.
- В Воронеже идут бои, - передавалось из уст в уста. Замирали в тревоге - неужто и до нас враг дойдет?
Василий, 33-летний крепыш-красавец, призванный в армию вместе с еще одним односельчанином, отправился на станцию в повозке. Стряхнул с себя плачущую жену и прильнувших детей и со словами: «Ну, будет - залили слезами», - шагнул вслед за тронувшейся повозкой. Хлестнул возница коня - и покатилась повозка по пыльной дороге все дальше от семьи. Бросился вслед за хозяином верный пес, а потом сорвался с места сынишка с криком: «Бобик, вернись!» Несколько поотстав, бежала и дочка, а за ними, не поспевая, устремилась младшенькая; упала в густую придорожную пыль, громко плача, тянула вслед ручонки.
Долго слышен был плач трехлетней малышки; отвернулся Василий, смахнул набежавшую слезу и прикрикнул на Бобика. Не послушался пес, а когда новобранцы садились в поезд, нагнал-таки хозяина и норовил вспрыгнуть в вагон. Писали потом из дома Василию: «Где же Бобик?.. Детишки думают: воюет с тобою…»
Не скоро к великой радости малышей вернется пес домой, отощавший и понурый…
После очень короткого обучения оказался рядовой Василий на передовой минером. Раз за разом приходилось выполнять опасные задания. При минировании нейтральной полосы в свете взметнувшейся ракеты видел Василий, как горошинами катится пот по лицу напарника, дрожат от напряжения его руки. Не успевал медлительный Василий за ним, не соблюдал шахматного порядка в расстановке мин – отставал на 2-3 шага. Приглушенно просил: «Не спеши, не успеваю я за тобой – нарушим схему».
Успел Василий удержать в сознании яркую вспышку, ощутить страшный удар по голове – а дальше наступило беспамятство.
Долго в госпитале не могли привести его в чувство, остановить кровь, сочившуюся из ушей и носа. Каждое утро подскакивал к нему на костылях молодой солдат, спрашивая: «Куда написать?.. Что написать?». Понимая, что сосед по-прежнему не слышит его, не может ответить, остается глухонемым, безнадежно махал рукой и спешил к открытому окну.
Не скоро с трудом дадутся Василию первые слова. И полетит домой долгожданное коротенькое письмо: «Живой. Контужен. Лечусь в госпитале».
После довольно длительного лечения вновь был отправлен Василий в родную часть. А вскоре принял участие в наступлении на Смоленском направлении.
В жестоком сражении, длившемся почти весь день, поле боя с переменным успехом переходило из рук в руки. Увлеченный общим порывом, вместе со всеми бежал и Василий, не помня себя, стреляя, падая и вновь поднимаясь. Почувствовал, что будто кто-то очень сильный выбил из-под него ногу, сгоряча не ощутив боли, по инерции дернулся вперед, сильно ударился грудью о землю, затем повернулся набок и, наконец, увидел заливаемую кровью щиколотку ноги. Попытался перетянуть рану, а через некоторое время цепь недавно наступающих бойцов перекатилась через него в обратном направлении.
Услышав отдаленную чужую речь, успел Василий заползти под вздыбленный подбитый танк. Подтянул за собой ставшую чужой раненую ногу. Сочилась на него из танка кровь, слышалась рядом немецкая речь, строчили автоматы. Сквозь смеженные ресницы боявшийся впасть в беспамятство Василий время от времени пытался окинуть взглядом ближайшее пространство и вновь замирал от боли, страха и бессилия.
А когда под вечер поле боя опять оказалось занято своими, собрав силы, солдат, весь пропитанный своей и чужой кровью, выполз из под танка.
Санитаров он уже не слышал, не чувствовал и того, как несут его в медсанчасть.
Одну за другой несколько десятков мелких косточек извлек хирург из раздробленного сустава… И снова госпиталь… Только спустя какое-то время ставший с помощью костылей на ноги Василий осознал, что участие в боях для него закончилось.
«Мы ждем тебя, – писали из дома, - хоть на костылях, хоть совсем без ног – мы ждем тебя».
И морозным зимним днем переступил он порог родного дома.
P.S. Написано со слов моего отца, Василия Ивановича Кокорева, умершего в 1993 году, скорее, как сказал поэт, «не от старости – а от старых ран».