Начиная с 2020 года, Росстат будет оценивать бедность в стране по новой методике, сообщает РБК.

Как пояснили изданию в Минтруда, в исследование будут, в частности, включены женщины с детьми до 6 лет. Поскольку из всех семей с детьми именно эта категория наиболее уязвима с точки зрения доходов на каждого члена семьи. В целом на семьи с детьми приходится 80% от всех бедных.

Начиная с 2018 года, малоимущие семьи стали получатьпособия на детей в размере прожиточного минимума (ПМ), что отчасти смягчило ситуацию. Однако выплачиваются эти деньги не всем и лишь до полутора лет. Между полутора годами и школьным периодом зияет пропасть нищеты.

Предстоящие изменения следует оценивать в контексте реализации майского указа Владимира Путина от 2018 года, в котором поставлена задача к 2024 году снизить уровень бедности в два раза. На совещании по борьбе с бедностью глава Минтруда Максим Топилин назвалеё «амбициозной».

Количество бедных в нашей стране в последние годы в зависимости от периода оценки колебалось на уровне 20 млн. человек. На данный момент называют цифру в 19,6 млн. человек, что составляет 13,3% от всего населения. Это больше, чем население таких стран как Австрия и Швеция вместе взятых.

Способность государства в течение нескольких лет значительно повысить доходы почти 10 млн. человек выглядит сомнительно. Ведь, начиная с 2021 года, ожидается увеличение стоимости потребительской корзины, а значит и ПМ, относительно которого у нас рассчитается бедность (сейчас он составляет чуть больше 10 тысяч рублей).

Кстати, в странах ЕС используется методика не абсолютной, как в России, а относительной бедности. Бедными считаются те, чьи доходы ниже 60% от национального медианного дохода. В РФ медианные показатели стараются не использовать, предпочитая средние, — например, зарплаты. Возможно, потому что при таком подходе показатели выглядят более пристойно.

Вообще, предстоящая борьба с бедностью удивляет. Ведь еще в декабре 2018 года Топилин обнародовал сумму, необходимую для того, чтобы полностью закрыть проблему — 800 млрд. рублей в год. Но, как известно, профицит сверстанного бюджета составит свыше 3 трлн. рублей. Почему нельзя эти деньги направить на повышение уровня жизни самых бедных россиян?

По мнению завотделом социологии экономики Института социально-политических исследований РАН Игоря Богданова, помимо официально признанных «бедных» существует ещё и огромная «группа риска».

— Бедность резко увеличивается, когда в семье более двух детей. Так, среди семей с тремя или четырьмя детьми, 32% находятся за порогом бедности. Основной трагизм именно в том, что бедность отражается на детях. Они не могут получить полноценного питания. Мясо в их семье бывает максимум раз в неделю, рыбу не могут позволить себе покупать 62%. А это все сказывается на здоровье нации.

«СП»: — Можно подумать, что имея доход на человека в 11 тысяч рублей — чуть выше прожиточного минимума, можно жить нормально…

— Действительно, у нас не учитывается, что по уровню жизни 35,6% российского населения находятся в так называемой «группе риска». Это, кстати, «государевы» цифры. Эти люди могут питаться на минимальном физиологическом уровне, иметь самую необходимую одежду невысокого качества, но не могут проектировать долгосрочные покупки, не могут повысить свое образование или дать образование детям, которое сейчас сплошь и рядом платное.

Таким образом, если подходить по мировым стандартам, бедными надо признать практически половину нашего населения. А ведь если в такой семье кто-то заболевает или вдруг лишается работы, то семья сразу переходит в группу бедности или нищеты. Пример из московской академической среды: доктор наук, имеющий стаж в РАН более сорока лет, получает «сумасшедшую» зарплату 32 тысячи рублей. При средней зарплате по Москве более 60 тысяч рублей. Так что профессора тоже попадают в группу риска.

«СП»: — Кажется, государство готово предпринимать некие меры…

— Основной способ борьбы с бедностью — это развитие экономики. Но вместо того, чтобы направлять средства на развитие, на повышение производительности труда, которое тоже заявлено в майских указах президента, у нас все силы уходят на скупку валюты. Её скупают якобы для создания запаса прочности экономики государства. Но на деле мы видим другую сторону этой картины — в 2018 году вывоз капитала втрое превысил уровень 2017 года. Это форма казнокрадства.

Так что, слова Топилина, намерение Росстата сменить методику оценки бедности — это всё попытки прикрыть не выполняемые решения. Намерение чисто статистически доказать уменьшение бедности в стране, хотя объективно она только растёт.

— Побороть бедность в России возможно. Это вопрос выделяемых финансовых средств, структуры занятости и эффективности системы социальной поддержки. Другое дело, что слова и дела в России — две разные вещи, — продолжает тему экономист, профессор Академии труда и социальных отношений Андрей Гудков.

«СП»: — Предлагаемый учет женщин с детьми до 6 лет свидетельствует о некоем новом понимании проблемы…

— Да, отмечаю с огромным удовлетворением, что результаты работы Лилии Овчаровой (эксперт «СП», директор Института социальной политики ВШЭ — авт.), которые были проверены и обоснованы еще в начале 2000-х годов, наконец-то воплотились из академических исследований в практические меры.

Она первой указала, что бедность у нас наиболее распространена среди живущих в провинции женщин с детьми. Особенно, если детей двое или более. Причем, как правило, эти женщины работают в бюджетных организациях, которые финансируются из федерального, регионального и местного бюджетов. Естественно, у государства здесь своя рука владыка.

Кроме того, РФ наконец-то, спустя 66 лет, ратифицировала конвенцию Международной организации труда № 102 о минимальных нормативах социального обеспечения. Там чётко заложена идея о том, что размер социальных пособий должны зависеть от количества иждивенцев, которые висят на шее получателя. До сих пор у нас этот принцип почти не использовался. Так что это шаг вперед.

«СП»: — Странно, что наши власти так долго раскачивались…

— Надо понимать, что семьи с детьми — это основной ресурс демографического роста. Более того, это вопрос воспроизводства человеческого капитала. Ведь если женщина с детьми перебивается с хлеба на воду, то ожидать, что в этой семье вырастет ребенок, подготовленный к получению серьезной трудовой квалификации, не приходится. Он даже подсобным рабочим станет не очень хорошим, так как он не докормлен. То же касается и армии, куда опять поставляют заморышей. Военные выдвигают в связи с этим претензии к социальному блоку правительства.

При расчете прожиточного минимума есть еще проблема неумолимого роста цен на инфраструктурные услуги: электричество, воду, ЖКХ, капремонт, а теперь еще и вывоз мусора. А при нашей российской зиме выбор между куском хлеба и крышей над головой всегда будет в пользу последней. Иначе замерзнешь.

«СП»: — Кому государство должно платить и почему — понятно, но что можно сказать об источниках?

— В бюджете на 2019 год и на перспективу до 2021 года заметен колоссальный рост доходов и расходов. С 13−14 трлн. рублей до суммы, превышающей 20 трлн. рублей. Понятно, что это будет достигнуто, в том числе за счет повышения НДС, увеличения пенсионного возраста и т. п. Но на этом фоне ничего не делать для решения проблемы бедности — это просто абсурдно.

«СП»: — Тем более у нас ожидается бюджетный профицит свыше 3 трлн. рублей. А Топилину для решения проблемы с бедностью хватило бы 800 млрд. рублей в год. Не разумно ли не складывать эти триллионы в кубышку, а отдать бедным?

— Понимаете, однажды, в 1986 году, обрушение цен на нефть уже привело к неблагоприятным последствиям. И в итоге к краху страны. Чтобы этого больше не случилось, и создаются резервы в иностранной валюте. Другое дело, что бюджетное правило, предусматривающее цену отсечения, имеет жесткий потолок — 7% от ВВП. Это 7 трлн. рублей. Профицит растет. Это значит, что в течение 2019−2021 годов мы вполне можем достичь этой черты. Тогда и появится возможность выделить больше средств на социальное обеспечение. Ничего фантастического в этой задаче нет.

«СП»: — А Силуанов скажет, что будет высокая инфляция…

— Этого не случится, потому что бедная группа населения самая патриотичная в экономическом смысле, так как они покупают самые дешевые товары, а это, как правило, товары отечественного производства. Наоборот, это создаст платежеспособный спрос, который позволит увеличить объемы производства.

А вот доцент кафедры экономики труда СПбГЭУ Андрей Песоцкий не верит, что у правительства получится радикально снизить бедность без изменения экономической политики.

— Сокращение числа бедных вдвое к 2024 году выглядит малодостижимой задачей. Основная проблема — нехватка средств при нынешней экономической модели. «Денег нет». Сложно представить ситуацию, когда бюджетные средства будут перераспределены в пользу бедняков — для этого надо, например, сокращать армию чиновников и силовиков, дебюрократизировать государство.

Но даже при таком сценарии все будет не совсем хорошо: экономика не растет, расширение социальных пособий ситуацию не выправит, а только усугубит.

«СП»: — Что можно посоветовать властям в этом вопросе?

— Нужны совсем другие меры — новая индустриализация, протекционизм, создание новых рабочих мест и современных высокотехнологиченых промышленных предприятий, которые будут вытеснять зарубежные товары с российского рынка и проводить экспансию на рынки других государств (как минимум, стран СНГ), тогда и бюджет будет наполняться за счет налогов.

Еще нужно «осваивать Россию» — развивать депрессивные регионы, давать в них людям работу, тогда и бедность будет сужаться. Иных возможностей для уменьшения бедности в два раза не прослеживается, ну разве что Владимиру Владимировичу крупно повезет, и цены на нефть подскочат до 90−100 долларов на баррель, но надежды на это не так много.