Накануне празднования 70-летия Великой Победы новый "обличитель" советского строя и Великой Отечественной войны показался не откуда-то, а прямо с поста директора Государственного архива РФ. Сергей Мироненко рассказал о страшных стратегических просчетах советского руководства в первые дни войны, о том, что "пакт Молотова-Риббентропа" был чудовищной ошибкой и как СССР "умиротворял" Гитлера. При этом ссылаясь то на воспоминания Хрущева, то на документы, которые находятся вне ведения Росархива. Мы побеседовали сэкспертом Накануне.RU, доктором исторических наук, главным научным сотрудником Института российской истории РАН Юрием Жуковым о мифах, которые зачем-то снова повторяют государственные чины.

Вопрос: Юрий Николаевич, давайте начнем с темы пакта Молотова-Риббентропа, который директор Госархива России Сергей Мироненко называет ошибкой, потому что СССР тогда, мол, укреплял армию своего врага, посылая эшелоны с горючим, сельхозпродукцию. Что Вы об этом скажете? 

Юрий Жуков: Мироненко – вообще-то, человек хороший, но он не искал ничего нового, он повторил то, что Запад нам рассказывает последние 30-40 лет. В этих высказываниях нет ничего нового, и это все ложь. Дело в том, что у нас всегда говорят о заключении договора о ненападении с Германией, который именуют "пактом Молотова-Риббентропа", забывая, что Запад сам нас вынудил к этому.

Вопрос: Можете остановиться на этом подробнее?

Юрий Жуков: Поясняю: у нас в 1935-м году были подписаны договоры с Францией и Чехословакией о совместном отражении германской агрессии против любого из трех участников этого соглашения. И это давало нам какую-то, хоть небольшую, но все же гарантию, что мы не будем воевать против Германии в одиночку. К сожалению, Париж предал сам себя. Во-первых, в марте 1938 года ни Лондон, ни Париж никак не отреагировали на аншлюс Австрии, что было запрещено двумя договорами 1919 года: Версальским с Германией и с Австрией - Сен-Жерменским договором. Аншлюс категорически запрещался и той, и другой стране – то есть воссоединение двух германских государств было невозможно. И Великобритания, и Франция были гарантами этих договоров. Они никак не отреагировали на этот шаг агрессии со стороны Германии, захват Австрии.

Вопрос: Тут, наверное, уместно вспомнить про раздел Чехословакии?

Юрий Жуков: Да, в сентябре того же 1938 года премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен и премьер-министр Франции Пьер Лаваль совместно с Гитлером и Муссолини заключили Мюнхенское соглашение, по которому Чехословакия фактически была передана в руки Германии. Дело в том, что Гитлер по этим Мюнхенским соглашениям получал Судетскую область, где находились мощные чехословацкие укрепления. Оставайся они в руках Праги – Гитлер никогда бы не сумел тогда войти в Чехословакию. Мало этого – не отреагировали Лондон и Париж и на то, что Гитлер сразу же нарушил эти обязательства, захватил полностью Чехию и Моравию, а Словакию провозгласил якобы независимым государством.

Несмотря на это, мы продолжали пытаться восстановить совместную оборонную стратегию с Парижем и Лондоном. Несмотря на то, что в апреле 1939 года Германия захватила Клайпедскую – она же Мемельская – область, а Варшава под угрозой захвата всей Литвы заставила Каунас – тогдашнюю столицу Литвы – признать присоединение к Польше Виленской области. Это были прямые шаги Германии и ее сателлитов Венгрии и Польши, которые и участвовали в дележе Чехословакии.

Несмотря на все это, понимая, что очень скоро может начаться война, Советский Союз предложил Лондону и Парижу прислать в Москву представителей для подписания нового тройственного соглашения о совместном отражении агрессии со стороны Германии, если таковая будет. Что получилось? В июле пароходом к нам выехали представители из Лондона и Парижа и, как оказалось, лишенные каких бы то ни было полномочий – они могли только говорить, рассуждать, но ничего подписывать не могли. А это, простите, было за полтора месяца до начала Второй мировой войны.

Вопрос: То есть, понимая, что все шаги Запада направлены на развязывание войны, мы были вынуждены подписать это соглашение, чтобы хоть как-то себя обезопасить?

Юрий Жуков: Да, эти события и вынудили Советский Союз, чтобы не остаться один на один с агрессивной Германией, подписать с ней договор о ненападении. Это первое. То есть Лондон и Париж вынудили нас своими действиями, прежде всего Мюнхенским соглашением, пойти на подписание договора с Германией.

Второе – Мироненко сказал, что мы отправляли в Германию разные материалы – он забыл сказать, что обмен товарами был обоюдный: не только мы отправляли в Германию зерно и руду, что делали, кстати, и Соединенные Штаты Америки практически до конца 1941 года. Но мы получали из Германии то, что нам требовалось. Приведу самый простой пример: любая кинохроника осени конца 1941 года, наша, советская кинохроника, показывает, как зорко в небо смотрят наши зенитные орудия. Так вот – эти орудия были куплены нами еще в независимой Чехословакии, но получить мы их не успели, так как немцы оккупировали Чехию, захватили шкодовские заводы, где производили эти пушки. И вот мы вынуждены были продавать зерно и руду для того, чтобы получить купленные в свое время в Чехословакии эти орудия, которые очень нам помогли.

Вопрос: По сути, это не мы укрепляли армию Германии, а наоборот – Германия поставляла по обмену нам различные орудия, которые нам были необходимы?

Юрий Жуков: Много чего мы получали из Германии, что нам пригодилось во время войны. Немцы это нам продавали, думая, что мы никогда не сумеем воспользоваться всем этим, что они скоро нападут и за два месяца нас разобьют. В действительности немцы просчитались – и не через два месяца, а через четыре года, и не мы, а они потерпели полное поражение. Поэтому вспоминать сегодня опять о пакте о ненападении глупо и даже преступно, ибо он был вынужденным нашим шагом, вызванным примирительной, соглашательской политикой Лондона и Парижа по отношению к нацистской Германии.

Вопрос: А какая позиция была у США?

Юрий Жуков: Если, отдавая восток, Франция и Великобритания хотели себя обезопасить и не участвовать ни в какой войне, хотели натравить Германию на Советский Союз, то Соединенные Штаты при Рузвельте долгое время занимали изоляционистскую позицию. Они не собирались вмешиваться ни в какие конфликты в Европе и продавали стратегические материалы Германии, когда она уже воевала с Советским Союзом.

Вопрос: А что Вы можете сказать по поводу присоединения Прибалтики и территории Польши к СССР? Сергей Мироненко называет это ошибкой, потому что будь это отдельные территория – они бы смогли задержать врага на неделю, а то и две. А так мы получили общую с Германией границу. Нет тут подмены понятий?

Юрий Жуков: Мироненко снова заблуждается. Или играет против своей страны. Дело в том, что прибалтийские страны до сих пор всеми политиками и историками Европы, в том числе и Германии, рассматриваются как полуфашистские страны. Ведь там – и в Эстонии, и в Латвии, и в Литве – были ликвидированы все политические партии. И диктаторы – Пяц в Эстонии, Сметона в Литве, Улманис в Латвии – были фактически диктаторами все 20 межвоенных лет. Они являлись на практике готовыми к сотрудничеству с Германией, и не столько воевали бы с ней, сколько спокойно пропустили бы ее войска.

Что касается Польши – простите, у нас было два варианта решения вопроса: первое – дать Германии оккупировать всю территорию Польши, а это означает дать оказаться армии вермахта под Минском, в нескольких километрах от него. Либо сделать то, что мы должны были сделать, но не смогли еще в 1919 году. А тогда совет Антанты установил восточную этнографическую границу Польши, Антанта полагала, что дальше на восток Польша идти не может и не имеет права. Вот мы и вышли именно на эту линию Керзона, установленную, повторюсь, в 1919 году министром иностранных дел Великобритании. Только и всего.

Поэтому наоборот – мы продвинулись на запад, дав возможность Красной Армии защищать территорию нашей страны на несколько сот километров западнее, чем это было.

Вопрос: То есть верно говорят, что если бы не этот шаг, то, грубо говоря, бомбили бы сразу Москву?

Юрий Жуков: Конечно, при этом немцы спокойно вошли бы в Литву, Латвию и Эстонию - а от Эстонии до Ленинграда сколько километров? Они бы прошли это все буквально за несколько дней. И также наступая от Минска, они получили бы выгоду при продвижении на восток к Москве. Это любой военный вам объяснит, это элементарные вещи стратегии.

Вопрос: Понятно, что мы отодвинули границу специально, но, тем не менее,  любят говорить, что война была крайне неожиданной для Сталина, советского руководства.

Юрий Жуков: Нет, она не была неожиданной. То, что Германия нападет на нас, было известно Москве, Кремлю, высшему руководству нашей страны, начиная с 1924 года - как только Гитлер написал и опубликовал свою "Майн кампф", где он не скрывал главную цель – поход на восток, уничтожение Советского Союза, большевизма и русских. Дело в том, что у нас индустриализация началась только в 1929 году. Германия была индустриальной страной еще до Первой мировой войны, и тогда она занимала второе место сразу после Соединенных Штатов по своему промышленному развитию. Мы начали создавать тяжелую промышленность, и на ее основе заводы стали танковыми, авиационными и другими – только в 1929 году. Это значит, что мы не создали уже, а только начали создавать. А нужны были сначала металлургические комбинаты, которые давали бы сталь, чугун и прокат. Затем на основе их нужно было создавать танкостроительные заводы, и только потом мы могли приступать к производству военной техники. Но эту технику нужно было еще сконструировать.

Вопрос: А техника, которую получали по ленд-лизу?

Юрий Жуков: Любой ветеран-танкист расскажет вам, что горели, как фанера, английские танки, которые мы получали по ленд-лизу. Горели, как спичечные коробки. А вот Т-34, ИС, КВ были признаны затем одними из лучших танков мира. Но чтобы их создать, нужно было время. Мало того – не только конструкторы должны были собрать и эти танки, и самолеты ИЛ-ы, ЯК-и и другие, нужно было запустить их в производство. Поэтому экономика наша могла быть готовой к войне по самым простым инженерным расчетам только к концу 1942 года. К тому времени мы должны были быть готовы к войне по-настоящему.

А Гитлер украл у нас полтора года. Не потому что мы не знали, не готовились, не хотели, а потому что нельзя сразу вдруг все получить, ведь еще и царская Россия была отсталой.

Нам не хватило времени, между прочим, и потому, что Черчилль ускорил нападение Германии на Советский Союз. Как вы знаете, зима 1940-1941 годов в английской истории называется "Битвой за Британию" – немцы ежедневно устраивали налеты на Лондон и другие города Великобритании, и часть министров, правительства Черчилля были готовы заключить с Германией мирное соглашение. Не желая этого, Черчилль – я вам сейчас расскажу то, что знает любой школьник в США и Великобритании – отправил Гитлеру послание, которое за него подготовила внешняя разведка МИ-6, с предложением заключить мирный договор, но при одном условии – что Германия сначала должна была напасть на Советский Союз.

Именно с обсуждением этого предложения Черчилля и вылетел в мае 1941 года из Германии из-под Мюнхена Гесс. Всем известный полет Гесса. И хотя от Гесса Гитлер ничего не получил, никаких сведений новых – он все-таки полагал, что напав на Советский Союз, он принудит тем самым Черчилля прекратить оборону и заключить с ним мир. Вот если бы этого не было, возможно, мы получили бы войну на год позже – в 1942 году, а не в 1941.

Вопрос: И это знает каждый школьник в США и Великобритании?

Юрий Жуков: Ну да, и вот Мироненко следовало бы знать то, что требуют от любого, ну, не школьника, но от студента исторического факультета Великобритании. А он все-таки уже не студент, он директор Архива, он обязан это все знать. А если он этого не знает – ему не нужно браться за такие комментарии и говорить, что дважды два – пять, а трижды три – пятнадцать.

Вопрос: Опять же, говоря про неожиданность войны – не так давно Минобороны рассекретило уникальные документы о первых днях Великой Отечественной. Их содержание свидетельствует о том, что, несмотря на внезапность нападения, части и гарнизоны Красной Армии смогли в кратчайшие сроки мобилизоваться и дать достойный отпор врагу.

Юрий Жуков: Конечно, и первое крупное танковое сражение произошло через два дня после вторжения немцев на нашу территорию. Это в районе современной литовско-белорусской границы.

Вопрос: Но как быть с рассказами про "неожиданность"? Что, мол, пришли к Сталину с донесением из разведки, а он не поверил?

Юрий Жуков: Неожиданностью была точная дата, а проистекает все из одной страшной вещи: у нас было несколько внешних разведок. И их руководители, боясь попасть впросак и взять на себя ответственность за что-то, они донесения, которые поступали от наших агентов из Европы, не анализировали, не сопоставляли, не проверяли, а просто клали на стол Сталину. Мол, сам разберется и сам примет решение, за которое будет отвечать. А тут шла игра и со стороны Великобритании, и со стороны Германии – дезинформация постоянная: будет, не будет война, когда будет. Понимаете, это очень сложная вещь, и ею должны были заниматься там, на Лубянке и в районе Гоголевского бульвара, где находились органы нашей разведки.

А Сталин не обязан был знать, какое донесение верное, которое ошибочное – он не мог этим заниматься, для этого и есть разведка. А ему клали донесения – будет война, а следующее – не будет война, если будет, то тогда-то, а может и не тогда. Но то, что она будет – мы знали. Неслучайно же перед тем, как немцы напали, наше политбюро заседало уже непрерывно. И Кузнецов – нарком военно-морского флота – отдал приказ кораблям быть готовыми к нападению. И была готова первая директива наша о том, что должны делать войска в случае нападения. Мы понимали, что вот-вот уже будет, но мы и не могли ничего изменить – за несколько дней невозможно было отсрочить нападение либо успеть построить корабли, произвести необходимое количество техники.

Вопрос: Хорошо, тогда другой "аргумент" "разоблачителей" про то, что, когда пал Минск, у Сталина было полное отчаяние: "Есть журнал посетителей кремлевского кабинета Сталина, где отмечено, что нет вождя в Кремле день, нет второй, то есть 28 июня…"

Юрий Жуков: Ничего подобного! Вы можете пойти в "Ленинку", взять эту книгу – дневник посетителей кабинета Сталина в Кремле – она опубликована несколько лет назад, и вы увидите, что только один день не было посетителей, когда Сталин поругался в наркомате обороны с Жуковым. Он отчитал их всех за то, что они не знают, что происходит на фронте и где линия фронта, и уехал во злобе на них на "ближнюю дачу", куда вскоре приехали Молотов и Маленков, и они вместе создали государственный комитет обороны.

Вопрос: Вот в продолжение поездки на "ближнюю дачу": "И тогда ближайшие соратники — Клим Ворошилов, Маленков, Булганин — решаются …  ехать на "ближнюю дачу", чего категорически нельзя было делать без вызова "хозяина". Сталина они нашли бледного, подавленного и услышали от него замечательные слова: "Ленин оставил нам великую державу, а мы ее прос***и".

Юрий Жуков: Это вранье! Это придумки Хрущева! Потому что ни Ворошилов, ни Булганин в тот день не ездили, и нигде никогда не говорили, как они Сталина застали. Потому что их тут же бы поймали на вранье. Более того – документы об этом хранятся в другом архиве – РГАСПИ! (Российский государственный архив социально-политической истории, - прим.), к которому Мироненко отношения не имеет. Все документы, связанные с этим, только в этом архиве, а не у Мироненко! И, в общем-то, как-то неприлично, скажем, химику говорить о физике, либо физику – влезать в биологию. Мироненко поступил примерно так же.

Вопрос: Юрий Николаевич, а Вам не кажется, что вообще ссылаться на воспоминания Хрущева – для историка как-то неуместно?

Юрий Жуков: А вот не надо - не говорите при мне "воспоминания Хрущева" – это все вранье от начала и до конца.

Вопрос: Юрий Николаевич, спасибо, что помогли развеять эти мифы

Юрий Жуков: Пожалуйста. То, что, как я полагал, знают все, оказывается, все уже успели забыть. Для меня то, что я рассказал, является, в общем-то аксиомой. И я считаю, что это должно быть написано во всех школьных учебниках. И в вузовских тоже.

Директор Росархива фальсифицирует историю?

https://www.youtube.com/watch?v=G_WnUsErlCo

Источник