Однажды Фёдор Михайлович Достоевский, царство ему небесное, наблюдал любовь бегемотов...

У бабки моей было две коровы. Постарше — Гулька, благородного коричвенного цвета, пропорционального сложения и аристократического самомнения. Королева стада. Помоложе — Милка, чёрно–белая, с длинными, как у блондинки, ногами (самыми длинными в деревенском стаде) и такими же мозгами. Не в смысле длинными, а в смысле...

И вот Милка, что называется, "заиграла". Снаружи это было практически незаметно, но единственный деревенский бык сразу догадался. По запаху, видимо. Впрочем, называть его быком — много чести. Скорее, бычок — ибо ноги у него были напротив самые короткие в стаде. Однако с другими коровами он с грехом пополам дотягивался до греха. А с Милкой номерулька не прошла.

— Вот, — сказала бабка, — держи. И сунула мне в одну руку верёвку, а в другую — десятку. Огромные по тем временам деньги! — Пойдёшь в соседнюю деревню, там есть нормальный бак, а не эта недотыкомка. Я намотал верёвку на Милкины рога, крепко зажал драгоценную десятку в потной ладошке, и мы пошли... Сколько ж тогда годиков мне было? Восемь, не то десять... Не помню.

Но пошли мы, как выяснилось, не в вдвоём. Азартный бычок не мог простить себе фиаско. Он вырвался из загона (не знаю — как, может нору прокопал, аки свынья) и увязался за нами. Лето, жара, местность холмистая, идти далеко, а тут ещё этот гусар со своими кавалерийскими наскоками.

Поначалу Милка останавливалась, пытаясь соответствовать, но куда там. Я начал подумывать о табуретке. Пару раз я пытался подогонать корову задом к какому–нибудь холмику, чтобы нивелировать разницу в длине ног, но тупой бык не понимал моих маневров и не воспользовался помощью зала. В конце концов, он мне надоел и я попробовал его прогнать подобранной на дороге хворостиной, но он не унимался. Отстал, только когда совсем выбился из сил. И вообще — измучились все участники кордебалета.

Добравшись до соседней деревни, я внезапно осознал, что совершил фэйл почище бычка — посеял где–то десятку. Возможно, когда в горячке боя подбирал хворостину, другая–то рука верёвку держала. Сдав корову пастуху, я бегом помчался на поиски купюры. Её не было нигде. К бабке я возвращался, как Наполеон после Ватерлоо. Битва была знатная, но она проиграна.

Удивительно, но меня не ругали. Вероятно, по мне было видно, чего стоил героический поход. Взяли у соседей в долг ещё десятку, двоюродный брат поделился велосипедом (пешком бы я этот путь по второму разу не одолел), и я таки доставил кондиционному быку достойную плату за его профессиональные услуги.

А кто забирал Милку — не помню. Но она там задержалась на несколько дней. Понравилось, наверное...

_{Иллюстрация: А.Пшеняников.}

Написал hovan на kosterok.d3.ru / комментировать