Десятый наш спортивный батальон

Накануне 70-летия Победы «Труд» решил вспомнить людей, сражавшихся за страну и в окопах, и на стадионах. И добившихся побед и на войне, и в спорте. Мне выпала журналистская удача — быть лично знакомым с этими незаурядными атлетами либо с их детьми. Собрав эти свидетельства, могу с уверенностью сказать: нашим сегодняшним атлетам, выходящим на старт с российским гербом на груди, есть с кого брать пример.

Когда я рассказываю греческим журналистам о том, что их соплеменник по фамилии Мокропуло много лет входил в число лучших лыжников и прыгунов с трамплина в Советском Союзе, греки воспринимают это как шутку. Но это же истинная правда! Иван Федорович Мокропуло родился близ Керчи. В их селе о спорте не слышали, но как-то в школу приехал молодой учитель, который приобщал мальчишек к гимнастике, футболу и плаванию.

Как лыжня привела в тыл врага

После школы Иван поехал поступать в Москву в институт рыбного хозяйства, но срезался на сочинении. Домой возвращаться стыдно. А тут в физкультурный институт документы приняли: Мокропуло выполнил нормы второго разряда по бегу, плаванию, боксу и гимнастике. Правда, как и положено южному человеку, очень опасался зачета по лыжным гонкам. Он ведь и снег-то увидел впервые только в 19 лет! Сокурсники потешались и считали, сколько раз на лыжне упадет студент Мокропуло. Но парень оказался на редкость упорным. На 4-м курсе завкафедрой лыж профессор Марков уже настоятельно советовал Ивану не отвлекаться «на футбол, бокс и прочую ерунду», а сосредоточиться на лыжной технике.

В марте 1941-го команда, капитаном которой был Мокропуло, за неделю прошла на лыжах от Москвы до Выборга, недавно отвоеванного у финнов. Лыжники двигались по целине, проторял лыжню капитан. На последнем этапе и вовсе пришлось обходить разбитую военную технику и воронки от снарядов. Зато на финише их ждал оркестр и звания заслуженных мастеров спорта.

В июле 1941-го Мокропуло записался в ОМСБОН — особое подразделение для диверсий в тылу врага. Когда немцы вплотную подошли к Москве, Иван и его товарищи занялись минированием столицы. Мокропуло достались дворы между улицей Горького и Пушкинской. К счастью, взрывать объекты не пришлось. Когда фашистов отогнали от столицы, Иван в составе отряда Михаила Бажанова, где были только спортсмены высокого уровня, совершил редкий по сложности и дерзости рейд. Бажановцы на лыжах перешли линию фронта. Ночами уничтожали мосты и склады. Спали днем на снегу, не разжигая костров (а морозы тогда переваливали за 30). Но все бажановцы остались живы. А уже через пару недель после возвращения из тыла 8 марта 1942 года Иван принял участие в чемпионате Москвы по лыжным гонкам, где занял 6-е место.

Была у него и командировка в тыл врага на территории Белоруссии. Там он потерял друзей. «На моих глазах погибли лыжник Моргунов, штангист Крылов, фехтовальщик Корнилов — чемпионы СССР и отважные воины. Мне просто повезло», — вспоминал Иван.

После рейдов Иван Мокропуло руководил отделом в диверсионной альпийской школе. А когда война закончилась, продолжил спортивную карьеру — выигрывал чемпионаты СССР по лыжным гонкам и двоеборью. Потом заведовал лыжной кафедрой в Военном институте физической культуры, работал и как тренер-практик. Такие корифеи биатлона, как Александр Привалов, Виктор Маматов, Александр Тихонов, с благодарностью вспоминают совместную работу с Иваном Мокропуло.

Генерал нашего футбола

Юрий Нырков с детства был увлечен футболом. «Мне сейчас стыдно об этом говорить, — однажды признался Юрий Александрович корреспонденту «Труда», — но тренер был для меня авторитетом поглавнее, чем родители. Однако летом 1941 года футбол отошел на второй план. Когда я пришел в военкомат, встретил там футбольных друзей — те тоже пришли записываться добровольцами. И я этому не удивился».

Ныркову к началу войны не было и 17. Полгода рыл окопы. Чуть не попал в окружение. А в 17 лет поступил в артиллерийское училище. Холодно, голодно: Да еще его, городского пацана, посылают в наряд на конюшню. Но вот они, погоны. Юрий сначала командовал взводом, подвозящим боеприпасы. Часто рейсы проходили под бомбежками и обстрелами. Потом командовал экипажем самоходного орудия. Участвовал в Корсунь-Шевченковской операции, штурме Зееловских высот под Берлином. Страшные бои, но смерть его обходила стороной. Лишь однажды взрывной волной контузило, после чего на месяц лишился слуха.

После взятия Берлина Нырков продолжал службу на территории Германии. Однажды зам-полит приказал Ныркову собрать футбольную команду танкового полка. И Юрий с боевыми товарищами обыграли команды дивизий, армий и местные немецкие клубы! Против них даже провел товарищеские игры находившийся на сборах в Германии чемпион СССР — ЦДКА, за который играли Бобров, Федотов, Гринин и другие легенды послевоенного футбола. Первый матч танкисты продули 0:16, но ко второму Нырков с друзьями собрались и выдали все, на что способны. И счет получился пристойным — 3:7. А лидера команды танкового полка позвали в ЦДКА. В 1948 году Нырков стал чемпионом СССР. Всего же за пять сезонов он трижды становился чемпионом и неизменно назывался лучшим в стране левым защитником.

После завершения футбольной карьеры Юрий Нырков 30 лет отдал военному делу. Стал генералом, да не свадебным, а настоящим — единственным в истории нашего спорта среди участников Олимпийских игр.

Тайны братьев Знаменских

До войны с легкоатлетами Знаменскими по популярности могли сравниться лишь другие братья — футболисты Старостины, да еще боксер Николай Королев. При этом в их биографии до сих осталось много неясного.

Родились и выросли Георгий и Серафим в большой семье настоятеля церкви в подмосковном поселке Зеленая Слобода. Когда братья впервые вышли соревноваться против лучших бегунов Москвы, всех сильно удивили. Во-первых, своей комплекцией они напоминали штангистов, но никак не стайеров. Во-вторых, дебют их состоялся, когда Серафиму исполнилось 27 лет, а Георгию и вовсе 30. Но они сразу вышли в чемпионскую элиту (хотя слова такого тогда не было, все держались скромнее), постоянно били рекорды страны, побеждали на международных соревнованиях. Оказывается, братья уже много лет у себя в деревне бегали. Их старший брат Сергей, ставший инвалидом в Первую мировую, тренировал Горю и Симу по дореволюционной методике. Приучил не только бегать, но и купаться круглый год, тягать гири...

Кто-то считал Знаменских чудаковатыми и даже недалекими парнями. На самом деле они жили в культурной семье. Мама знала несколько языков и играла на рояле. Сима под ее началом выучил ноты и даже писал партитуры для церковного хора, в котором солировал. Удивили братья и медиков. Поступили в медицинский институт уже в возрасте за 30. И добились таких успехов в учебе, что светило мировой хирургии Александр Бакулев взял к себе в ассистенты Георгия Знаменского. А Серафим еще до войны приобрел репутацию классного специалиста педиатрии и лечебной физкультуры. В частности, он лично разрабатывал нормативы ГТО для детских возрастных групп.

В первые дни войны братья Знаменские записались в ОМСБОН. На базе в Мытищах Георгий Знаменский командовал медицинской службой. При этом братья и сами тренировались в стрельбе, саперном деле, рукопашном бое. Места военных командировок Знаменских и их подробности до сих пор находятся в архивах под грифом «секретно». Не все ясно и со смертью братьев. Насчет Серафима короткая запись: самоубийство на почве ревности.

«Я помню, как это случилось, — рассказала «Труду» его дочь Ирина Серафимовна. — 7 мая 1942 года я проснулась от выстрела. Папа сидел на полу, одетый в военную форму, еще дышал. Мама была сонной, перепуганной, в ночнушке. После ее звонка срочно приехали дядя Георгий и врачи. И тогда говорили об убийстве. И лишь после кончины дяди Георгия в 1946 году смерть папы переквалифицировали в самоубийство...»

В смерти Георгия тоже не все ясно. Если коротко: лечили от одной болезни, умер от другой. Но не подлежит сомнению тот факт, что братья Знаменские были выдающимися спортсменами и людьми. И легкоатлетический мемориал, названный в их честь, стал достойным памятником этим прекрасным самобытным бегунам.