К 70-летию Великой Победы. Прошла девчонка всю войну
Письмо на странице «Коммуны» в соцсетях подтолкнуло журналиста газеты к поискам данных бабушки-фронтовички
Это письмо пришло на сайт «Коммуны». «Меня зовут Надежда Михайлова. Мой дед в 42-м погиб под Воронежем. Он был корректировщиком огня. Моя бабушка так и не смогла найти его могилу. Его звали Михайлов Петр Александрович. Уроженец Боровичского района Новгородской области. Может быть, вы мне поможете»?
Тамара Гашимова
«Раскидала» письмо по соцсетям – и задумалась: а я-то что знаю о своей бабушке? Где воевала, где встретила Победу? Медали и гвардейский значок и те по детству-глупости растеряли.
На этой фотографии – Татьяна Исраилова, двадцатитрёхлетняя девчонка с медалью «За отвагу». Август 1945 года. Чехословакия. Сколько раз, глядя на снимок, вспоминая редкие и немногословные рассказы бабушки о войне, по сути своей – ответы на наши с сестрой вопросы, думала: смогла бы я в 19 лет оставить родителей, учёбу в институте, любимый город, и уйти на фронт? Радистом. На передовую. В самое что ни на есть пекло — прокладывать и обеспечивать связь на передовой. Знать, что в любой момент могу погибнуть, попасть в плен или пропасть без вести. И всё равно уйти. Не знаю.
Бабуля жила в центре Тбилиси. Её родители вовремя сумели избавиться от приставки «Тер» к своей родовой фамилии и безболезненно влились в новую, советскую, жизнь. Её, единственную дочку, холили и лелеяли. Радовались, когда она поступила в медицинский. Врач — самая женская профессия. Всегда в чистом кабинете, в белом халате. И для семьи польза большая.
...Мне - девять или десять лет. В комнату заходит бабушка. Целую её и чувствую едва уловимый запах папирос. Наслушавшись в школе, что курение — это яд, нравоучительно и безапелляционно заявляю:
- Брось курить, или я больше не буду тебя любить!
Бабушка в ответ гладит меня по голове и говорит, что больше такого не повторится.
Вечером мама рассказала, что курить бабушка приучилась на войне. Когда, отступая или, наоборот, наступая, их часть отрывалась от тылов, то полевую кухню приходилось ждать по два-три дня. Сначала растягивали сухари, а потом выворачивали вещмешок в поисках хлебных крошек...
В августе 1941 года её отправили в 10-й отдельный линейный запасной полк связи на трёхмесячные курсы радистов. В ноябре 19-летняя Татьяна Исраилова попала на фронт. До декабря 1942 года, судя по записи в военном билете, была радисткой в 966 стрелковом полку. Ни номера дивизии, ни названия армии или фронта.
Со слов мамы, знала, что бабушка была дважды ранена и контужена. Но где и при каких обстоятельствах это произошло?
Несколько недель назад на сайте «Подвиг народа» нашла лист о её награждении в городе Дьёр медалью «За отвагу», датированный 31 июля 1945 года. В нем говорится: «Наградить радистку роты управления младшего сержанта Исраилову Татьяну Георгиевну. Будучи в боях на Юго-Западном фронте 20.1.42 года ночью под сильным огнём противника проводила линию связи, порванную линию восстановила в течение двух часов, чем предоставила возможность представления срочного донесения. 25.8.42 года под сильным огнём противника при выходе из окружения своевременно представила приказание командира в штаб батальона. Легко ранена 20.1.42 года, тяжело контужена 25.8.42 года».
В военном билете значились только номера полков и госпиталя. В наградном — только фронт. Двое суток поисков по различным сайтам, чтобы восстановить боевой путь. Ни пить, ни есть, ни спать не хотелось. Только бы найти. Нашла. Представила. Стало страшно.
Читаю: «18 января 1942 года советские войска предприняли первую попытку освободить Харьков. Ударная группировка Юго-Западного фронта сломила упорное сопротивление врага в районах Балаклеи и Славянска». Двадцатого января девятнадцатилетняя девчонка с огромной неподъёмной катушкой проводит связь. Потом восстанавливает её после бомбёжки. Ночь. Пули. Взрывы. Земля из-под ног. Первое ранение... Где точно? Теперь уже не узнать.
Снова кидаю запросы в поисковик. Снова пробегаю глазами десятки интернетных страниц. За окном – ночь. Вдру, мелькает строчка - «966-го стрелкового полка». Тот самый, бабушкин! Открываю и вижу: «23 августа 1942 года в Днепродзержинске вела бои 26-я дивизия совместно с 966 полком 230-й стрелковой дивизии. 24 августа они вышли из окружения и переправились на левый берег Днепра. В половине второго ночи 25 августа советские войска под натиском противника оставили Днепропетровск, переправив на левый берег Днепра людей и технику».
Именно в эту ночь Татьяна Исраилова, доставляя донесение, была тяжело контужена. После госпиталя ей предоставили отпуск в Тбилиси. Об этом говорит чудом сохранившаяся копия справки Тбилисской гарнизонной поликлиники от 5 сентября 1942 года. В ней запись: служба в связи противопоказана. Но бабушка вернулась в свой полк и служила в нём до декабря 1942 года. До своей второй контузии.
… На экране телевизора - фильм о войне. Мы с сестренкой смотрим, не отрываясь. А бабушка говорит: не было в окопах солдат в новых, отглаженных гимнастёрках и начищенных до блеска сапогах. И песен не было. Какие песни, когда кругом – вши и грязь? И вынимающий душу свист бомб. И боль от потери подруг, сжимающая девчоночье сердце в железные тиски? Главное - выполнить задание и вернуться живым. Написать маме. Успеть перед боем прошептать молитву. Свою. Самую простую. Чтобы вернуться домой. А если умереть, так сразу. Без мучений, без плена.
- Как, молитву?! - округляем мы глаза. - Ведь Бога нет! Нам учительница говорила.
- Нет, так нет, - успокаивает нас. О том, что она была крещена, узнала только после её смерти.
Далее в военном билете значится: декабрь 1942 — август 1943 — эвакогоспиталь 3121. Найти его было самым лёгким. Госпиталь на 375 коек располагался на курорте «Озеро «Горькое» в девяти километрах от станции Алакуль Щучанского района Курганской области. Здесь она находилась восемь месяцев. Здесь встретила свой двадцать первый день рождения.
В августе 1943 года Татьяну Исраилову отправили в десятый отдельный полк связи. В его составе она служила вплоть до декабря 1944 года. Полк сначала входил в состав 33 армии Западного фронта, потом кочевал от одного Белорусского фронта к другому. Участвовала в наступательных боях в Белоруссии, форсировала Днепр, освобождала Могилев, Белосток, Минск.
И снова — военный билет: декабрь 1944-октябрь 1945 — 25 отдельный механизированный полк седьмого гвардейского механизированного корпуса 1 Украинского фронта — командир отделения. И снова поиск. Вскоре узнаю: со своими девчонками она участвовала в Сандомирско-Силезской, Нижнесилезской и Верхнесилезской операциях, освобождении южных районов Польши, форсировании Одера. Вместе с ними радовалась, когда в апреле корпусу вручили орден Богдана Хмельницкого II степени. Потом была Берлинская, затем Пражская стратегические операции. Читаю – и понимаю: не подводит меня память. Помню, как бабушка сожалела о том, что их из-под Берлина перекинули в Чехословакию.
Есть среди бабушкиных документов и копия справки о ранении, выданная хирургическим полевым госпиталем № 5164 «Прага» 8 сентября 1945 года.
Демобилизовалась Татьяна Исраилова 15 октября 1945 года с медалями «За отвагу» и «За победу над Германией». Вернулась в Тбилиси, устроилась работать связистом. Вышла замуж, родила четверых детей. Троих похоронила в младенчестве, в живых осталась только моя мама. Чтобы спасти её, чудом выкарабкавшуюся после инфильтрата лёгких, не раздумывая, сменила влажный климат любимой Грузии на сухой, но морозный климат Якутии. Муж ехать отказался. Тогда она одна, через всю страну, с годовалой дочкой на руках и швейной машинкой «Зингер», отправилась в Магадан. Оттуда — к полюсу холода, в Оймяконье. На прииск «Дальний», рядом с которым только начинали строить первые дома посёлка Артык.
… Мы с сестрой сидим у бабушки на кухне. Бабуля предлагает нам яичницу с помидорами. Сначала вредничаем, морщим носы — не хотим, хотя и не пробовали такого никогда. А потом вдруг соглашаемся. Вкусно необыкновенно! До сих пор...
Всё и всегда она делала сама. Никогда не пользовалась ничьей дружбой и расположением. И никогда никому не завидовала. Своими руками построила дом со всеми удобствами. Теплицу, чтобы кормить свежими овощами дочку. Коротким северным летом двор утопал в зелени высаженных её руками деревьев и цветов. Живя на одну зарплату, умудрялась постоянно возить мою маму в Москву, Ленинград, Тбилиси, водить в театры, художественные галереи. Собрала большую библиотеку. Она успевала всё: строить, штукатурить, шить и вязать на всю женскую половину семьи, вышивать гладью и крестиком, колоть уголь, рубить дрова. Ей ничего не стоило провести электричество, застеклить оконные рамы. А утром – прийти на работу в элегантном костюме, с красивой причёской.
Всю свою жизнь, до выхода на пенсию, бабушка проработала радистом сначала в Тбилиси, потом в Якутии. Трудовая книжка и вкладыш сплошь исписаны благодарностями.
… Как-то раз бабушка застала меня зареванную. Размазывая слёзы по щекам, призналась, что, перелезая через забор вслед за мальчишками, порвала платье. Рыдала, зная, что получу нагоняй от мамы. В семь лет это казалось настоящей трагедией. Бабушка обняла меня и сказала: рваное платье - не горе. Горе — это когда уже ничего нельзя изменить. Горе - это смерть. Но и здесь твоих слёз никто не должен видеть. Уважают сильных; слабых - жалеют. Значение этих слов поняла, став уже взрослой. Когда осмыслила то, что знала о бабушке со слов мамы.
Она долго болела. Но ушла из жизни внезапно, в 56 лет, в результате гипертонического инсульта. За два дня до этого из Тбилиси пришла посылка с кукурузной мукой и сладостями. Вкусности мы уплели сразу же, кукурузные лепёшки мама собиралась испечь в выходные. Не успела...