Новые реформы изменят Европу до неузнаваемости
Тимофей Бордачев
9 мая, когда в России отмечают годовщину победы над гитлеровской Германией, во всех странах Евросоюза празднуется так называемый День Европы – политический праздник, посвященный началу европейской интеграции в 1950 году. Сегодня Европа оказалась в ситуации, когда могут быть пересмотрены самые базовые принципы существования ЕС. Что это означает и для Европы, и для России?
Именно 9 мая 1950 года министром иностранных дел Франции Робером Шуманом было предложено начать работу над объединением Европы. Это объединение изначально задумывалось как свободный союз государств. Но постепенно такая модель интеграции подверглась существенным искажениям. Сейчас возникает вероятность того, что эти искажения будут исправлены и изначальная природа праздника в каком-то смысле восстановится. Однако стратегические последствия этого предсказать очень трудно. В том числе и для России, которой, возможно, придется иначе взглянуть на некоторые свои базовые ценностные установки, одним из олицетворений которых является «наше 9 мая».
В 2019 году День Европы отмечается в особой атмосфере – приближаются выборы в Европейский парламент. Эти выборы обещают быть особенными – впервые оппозиция традиционному европейскому истеблишменту идет на выборы не с лозунгами ликвидации Европейского союза как такового, а с предложениями по его реформе. Какое количество голосов условная «коалиция правых» получит на выборах, пока неизвестно, называются цифры от 15 до 25%. Но очевидно одно – впервые с момента создания Европарламента в его стенах появится серьезное объединение депутатов, предлагающих сдвинуть европейскую интеграцию с того накатанного пути, на котором она оказалась в последние 30–40 лет, и который привел ее в тупик и системный кризис.
Костяк будущей фракции «правых реформ» составят депутаты от «Национального объединения» (бывший «Национальный фронт» Марин Ле Пен) и итальянской «Лиги» – наиболее влиятельной сейчас партии на Апеннинах. Поддержку им составят, по всей видимости, правящая в Венгрии «Фидес», «Альтернатива для Германии», правые из Австрии и более мелких европейских государств. В результате может получиться вполне крепкая коалиция, участники которой сойдутся по нескольким базовым вопросам. Этих вопросов может быть не так уж и много. Но постановка их в качестве единой программы на общеевропейском уровне станет поистине революционным для Евросоюза событием.
Добавим, что особый символизм предстоящим выборам придает тот факт, что они проводятся в год 40-летия прямых выборов в Европейский парламент в 1979 году. За пять лет до этого главы стран тогда Европейских экономических сообществ (ЕЭС) согласились дать собственным гражданам право избирать депутатов ЕП, не предоставив этому органу никаких серьезных рычагов влияния на механизм принятия решений в ЕЭС. Результат отказался неожиданным – уже в 1980 году группа депутатов ЕП предложила политическую программу углубления европейской интеграции. Именно эта программа легла в основу всего развития Европы в последующие два десятилетия. Окончательно затушить ее последствия удалось только к середине 2000-х, когда была провалена конституция для Европы.
Так вот, в 1979 году сторонники радикальных реформ не составляли большинства депутатов ЕП. Да это, собственно, и не имело значения. Все равно чисто юридически они не могли принять обязывающих кого-либо к исполнению решений. Однако ими была поднята политическая волна, которую восприняли представители крупного и среднего бизнеса, общественных организаций. К ним оказались вынуждены прислушаться правительства стран–членов ЕЭС. Результатом оказались радикальные реформы европейской интеграции в середине 1980-х, сделавшие Европу той, которой мы ее знаем сегодня.
Спрашивается, не окажут ли вероятные предложения условного «блока правых» в будущем Европарламенте аналогичного или близкого по масштабам влияния? Тем более что в отдельных странах Евросоюза (Италия, Венгрия) представители этого блока уже находятся у власти.
А вопросы, которые намерены ставить европейские правые, могут иметь решающее значение для всей судьбы европейской интеграции. Во-первых, это положение и роль Европейской комиссии (ЕК) – пресловутой организации так называемых евробюрократов. За прошедшее с середины 1980-х годов время ЕК из скромного исполнительного органа ЕС превратилась в могущественную структуру с мощной корпоративной культурой и значительной степенью высокомерия в отношении стран–участниц Евросоюза (за исключением, конечно, таких могущественных, как Германия или Франция). Европейские правые в качестве наиболее желательного радикального решения предлагают Европейскую комиссию вообще ликвидировать в ее нынешнем качестве. Именно потому, что она представляет угрозу для реального суверенитета стран–участниц ЕС. Альтернатива – профильные агентства, отвечающие за решение конкретных задач по поручению государств Евросоюза.
Даже незначительное движение в сторону реализации такого сценария изменило бы лицо современной Европы до неузнаваемости.
Во-вторых, европейские правые призывают отказаться от большинства чисто политических аспектов интеграции, полностью сохранив при этом общий рынок. Они требуют субстантивной, а не декоративной реформы европейской миграционной политики. Последнее является сейчас, наверное, наиболее важным требованием избирателей, поскольку напрямую затрагивает их безопасность и ценности. Та европейская политика в области миграции, которая существует сейчас, уже просто угрожает европейским гражданам. Хотя и полностью устраивает традиционный европейский истеблишмент, живущий между Брюсселем и Страсбургом – основными управленческими центрами Евросоюза.
В одной из своих недавних статей крупный американский историк Тимоти Снайдер пишет, хотя и не напрямую, что для того, чтобы избежать собственной радикализации, ведущие страны Европы должны быть частью большего по масштабам объединения. Своего рода империи. Вполне естественно, что управляющий орган такой империи должен быть наднациональным и с одинаковым презрением относиться к подведомственным государствам. До последнего времени на место такого наднационального органа претендовала именно Европейская комиссия. Поэтому ее существенное ослабление нанесет удар по идеалам всех, кто видит Европу в качестве некой империи будущего.
Повторим, даже в случае наиболее масштабного успеха «Национального объединения», «Лиги» и их союзников на предстоящих выборах они не смогут сразу и в одночасье изменить курс развития Европейского союза. Но они смогут создать политические импульсы для движения Европы в сторону не имперского монстра, а свободного объединения наций. А только такая Европа возможна и устойчива.
Тем более что любой имперский монстр всегда имеет национальное лицо. Этим лицом в последние 10 лет стала Германия Ангелы Меркель. В самой Германии оппозицию имперскости и подчинению всех единым правилам представляет, как это не парадоксально, «Альтернатива», которую политические противники называют чуть ли не неофашистской.
Исторически Европа всегда стояла перед выбором двух сценариев единства. Назовем их «единство по Руссо» и «единство по Гоббсу». Первое предполагает добровольное объединение европейскими странами по тем вопросам, которые не нарушают их суверенных прав. Именно такая модель была заложена в основу европейской интеграции изначально и подверглась существенным искажениям в последние 10–15 лет. Вторая модель – «по Гоббсу» – это именно имперская форма объединения с сильным общим центром.
Создать такое объединение пытались, например, Наполеон или Гитлер.
Современный европейский истеблишмент вполне уютно чувствовал себя под крылом европейской бюрократии и навязываемых ей практик. Населению предлагалось наслаждаться благами интеграции, вроде бесплатного роуминга, и праздновать «день Европы» 9 мая.
Что будет означать начало движения Европы в сторону более демократического и при этом организационно рыхлого объединения для России? Теоретически это означает гораздо большую свободу маневра в отношениях с европейскими государствами и реализации национальных целей в Европе. Однако одновременно это может потребовать и изменения всей парадигмы отношения к Европе и европейскому национализму, сложившейся на основе опыта Великой Отечественной войны. А вот это для нас может стать болезненным.